Геннадий Марченко - Меняя историю

Когда танцы закончились, Янковский неторопясь набил трубку и закурил, наполнив всё вокруг облаком ароматного дыма. Глядя на него, Высоцкий тоже решил присоединиться, и Окуджава не отставал, вытащив пачку «Житана».

– Куришь? – спросил Володя, протягивая мне сигарету.

– Не имею привычки, ты же ещё в Пензе спрашивал…

– А, точно, запамятовал. Кстати, над чем сейчас работаешь?

– Цикл новый начал, о русском Шерлоке Холмсе, которого зовут Эраст Фандорин. Расследует самые запутанные дела в дореволюционной России.

– Слушай, ты меня заинтриговал. Я в своё время по молодости всего Конан Дойла перечитал. Уже что-то написал?

– Первую повесть уже отдал Полевому, в «Юность». Собираюсь начать работу над второй… Кстати, у меня завалялась ещё парочка экземпляров рукописи, могу дать ознакомиться.

– Конечно, с радостью почитаю.

– Тогда пару минут, я схожу наверх, сейчас принесу.

Рукопись я упаковал в папку, крепко завязав тесёмки.

Неизвестно, в каком состоянии сегодня ещё Высоцкий доберётся до дома, а так папка не развяжется и её содержимое не рассыплется.

И между прочим, если вдруг дело дойдёт до экранизации, можно и Семёныча предложить режиссёру в качестве главного героя. Успех фильму будет однозначно обеспечен. Единственная загвоздка в том, что, может, Высоцкий и успеет сняться в одном фильме, даже, вероятно, и в следующем. Но серия наклёвывалась долгоиграющая, не хуже, чем у Масленникова с Ливановым и Соломиным. И далеко не факт, что актёр к тому времени переживёт себя из параллельной реальности. А я на двух фильмах останавливаться не собирался.

Или, может, в «Азазель» Высоцкому подошла бы роль шефа полиции Бриллинга? С виду блестящий, вышколенный, умный и преданный службе человек, а на деле оказалось, что он – один из питомцев леди Эстер, одержимой идеей мирового господства. В сериале Адабашьяна Бриллинга сыграл Безруков, думаю, у Высоцкого получилась бы совсем другая подача. И желательно снимать не сериал, а полный метр, у меня почему-то к сериалам имелось предубеждение.

Тем временем начало темнеть, и Окуджава с супругой решили откланяться, сославшись на то, что завтра у Булата Шалвовича запись на радио. Но прежде на прощание сделали групповой портрет, заставив Витеньку выступить в роли фотографа. А следом засобирались и остальные. Я позвонил в службу такси, номер которой разузнал заранее, вызвав две машины. Но Янковский, услышав, как я общаюсь с диспетчером, замахал руками:

– Вторую не надо, отмени, мы с Володькой и Мариной вместе доедем. Живём всё-таки недалеко друг от друга.

Прощались мы душевно, пообещав, как это и присуще поддатым товарищам, встречаться тёплой компанией почаще. Проводив гостей, Валя с Ленкой, решив не откладывать на завтра, принялись убирать со стола и мыть посуду. Мы решили, что падчерица с ухажёром переночуют у нас, а утренней электричкой уедут в Москву. Причём Виктору постелили на диване внизу, так сказать, во избежание. Но, похоже, он и сам с облегчением воспринял это предложение, видно, парень побаивается немного настырной провинциалки, хотя и сам был не столичным жителем, приехав из Донецка.

Пока женщины прибирались, я возился с проснувшимся Данькой, который, словно котёнок, увлечённо ползал за маленьким резиновым мячиком. А ближе к полуночи я решился сам его уложить спать, негромко напевая под гитару «Город золотой». На третьем проигрыше сын уснул, а я отправился под тёплый бочок любимой жены, которая сегодня так увлечённо вальсировала со своим кумиром.

«…Все мы помним великолепные произведения писателя, такие как „Печальный детектив”, „Крейсера”, наконец „Марсианин”. Сергей Губернский сам поднял планку, которую, к сожалению, с выходом в свет научно-фантастического романа „Купол надежды” заметно опустил. Понятно, что, принимая непосредственное участие в съёмках фильма и при этом успевая писать песни, Губернский попросту себя загнал. Однако хочется верить, что талант и трудолюбие не позволят Сергею Андреевичу долго почивать на лаврах и вскоре мы увидим новые вещи автора, достойные того, чтобы о нём вновь заговорили».

Я отложил в сторону свежий номер «Комсомолки», задумчиво глядя в окно своего кабинета. Затем перевёл взгляд на пишущую машинку, в которую был вставлен свежий лист с напечатанным на нём заглавием повести «Турецкий гамбит». Как раз приступил к очередному воровству чужой интеллектуальной собственности, когда от работы меня отвлекла Валя, положившая на стол «Комсомольскую правду» со словами:

– Завистники не дремлют.

К сожалению, автор заметки, некто Л. Графова, была права. Второпях кинул в издательство то, что попалось под руку, даже не думая о последствиях. А с другой стороны, у меня в «ридере», по существу, на тот момент оставался неохваченным только Акунин, не «палиться» же на Семёнове, который наверняка после вынесения приговора Огороднику уже задумал писать «ТАСС уполномочен заявить». А может, и Поляков его сподвигнет на что-то, тот фигура вообще высокого полёта.

Так что после долгих раздумий я отнёс «Азазель» Полевому, решившемуся, к моей радости, опубликовать произведение. Посмотрим, что критики напишут после выхода в свет этой повести.

Ладно, почитали о себе – пора и поработать. Я покосился на прикрытую дверь и вытащил из ящика стола электронную книгу. Что ж, приступим…

Где там, приступил, называется! Тут же отвлёк звонок. Беспокоили из Союза писателей.

– Сергей Андреевич, спешим вас обрадовать: за роман «Марсианин» вы стали лауреатом премии «Хьюго»!

– Что, серьёзно?!

– Да, примите наши искренние поздравления! Правда, все лауреаты уже получили свои премии в рамках «WorldCon», куда вы не попали. И поскольку с выездом в Соединенные Штаты у вас не сложилось…

– Почему это не сложилось? Мне никто и не предлагал!

– Хм, видите ли, Сергей Андреевич, секретариат Союза писателей сразу занялся этим вопросом, и сверху мы получили чёткие указания, что ни «Оскары», ни «Хьюго», ни другие премии империалистов нас не интересуют. Но американцы оказались очень настойчивыми, и завтра посол США в СССР Уолтер Стессел хотел бы лично вручить вам премию у нас в Союзе писателей. Сможете подъехать к одиннадцати часам дня?

– Да без вопросов. Костюм не нужен?

– Если оденете – это только приветствуется, всё-таки мероприятие с оттенком официоза. Но американцы в этом плане демократичны, так что на ваше усмотрение.

В итоге я тоже отдал предпочтение демократичному стилю одежды и заявился в Союз писателей в лёгких туфлях, джинсах и заправленной в них светлой рубашке с закатанными рукавами. Посол оказался подтянутым, улыбчивым мужчиной лет за пятьдесят.