Владимир Матвеев - Каракал

Небесный Гончар был благосклонен к дерзкому воину – бревно угодило в щит. Вот только удар был настолько силен, что парень сам превратился в живой снаряд, путь которого закончился в обнимку со стволом дерева, по которому он совсем недавно бегал, сражаясь с первой химерой.

Сознания Вагард не потерял. Он даже сумел подняться на ноги, вот только боец из него стал аховый. Левая рука повисла плетью, выронив клинок (первый клинок так и остался торчать за ухом второй химеры), голова гудела, желудок пытался выдавить из себя содержимое, и казалось, что шатает не его самого, а земля волнуется под ногами. А оставшаяся химера к этому времени уже набирала скорость, и остановить ее не было никакой возможности.

Девичий голос зазвучал сразу же, как только тварь начала свою атаку на находящегося в прострации парня. С каждым новым сказанным словом на «истинном наречии» он звучал все тверже, громче и звонче, сопровождаемый пассами рук. И когда химере оставалось буквально десяток шагов, чтобы безнаказанно вонзить свои клыки в беспомощную жертву, раздался громкий хлопок от сложенных ладоней Банияты, ставящий точку в заклинании и активирующий его.

Тварь так и не поняла, что же произошло, когда выстрелившие из земли «Колья гранита» вдруг подняли ее вверх, пронзая тушу в нескольких местах. Она еще продолжала сучить ногами, пытаясь добраться до двуногого, ведь он был всего в паре шагов, но уже скоро ее глаза стали тухнуть, затягиваясь предсмертной поволокой.

–Вагард! Братик! – бежала к нему рыдающая девушка, размазывая по щекам слезы и сопли. – Ты жив, родной! Ты жив, – как заклинание проговаривала она.

–Жив, жив, – прохрипел он, принимая наконец более устойчивую позу. – Я же сказал не магичить.

–Да ты… да я… – начала стучать ему в грудь своими кулачками сестра, еще больше заливаясь слезами. – Я думала, ты погиб.

–Не дождешься, – попытался тот изобразить улыбку, но в итоге вышел лишь болезненный оскал. – Спасибо, Бят, ты спасла мне жизнь. И сними мне, пожалуйста, боль, все равно уже выброс силы был.

–Да, да, – тут же засуетилась девушка, под тихий шепот проводя ладошками по сломанной руке брата.

Банияте лучше всего удавалось плести заклинания земли, которые ей и позволили стать мастером вязи, во всех остальных направлениях она была крепким подмастерьем или, скорее всего, слабеньким бакалавром. Этого, конечно, не хватило бы для того, чтобы вылечить руку парню, но чтобы снять боль, ее знаний было достаточно.

–Спасибо, – благодарно кивнул Вагард. – А теперь прём отсюда, пока не упадем. Сейчас весь бестиарий Сумеречных Земель будет здесь, привлеченный магией и кровью. И не рассчитывай, что этих трех туш хватит им надолго. Думаю, форы мы заимели всего на пару-тройку часов.

Несмотря на пессимистический настрой парня, фора оказалась даже больше. Заливая в себя укрепляющие, восстанавливающие и обезболивающие зелья, которых Вагард взял за Пелену с избытком, они бежали почти до самого утра. И когда поняли, что снадобья уже не справляются, были вынуждены остановиться на короткий привал, на котором девушка и стала жаловаться на то, что ее младший брат выпорол ее не ко времени.

–Болит? – видя, как на лице Вагарда периодически играют желваки от стиснутых челюстей, жалостливо спросила Банията.

–Угу.

–Выпей еще одно зелье.

–Не помогает, – покачал он головой. – На четверть часа максимум. Видимо, кость раздробило.

–Говорю же, давай подлечу и сразу побежим. Прорвемся, как ты говоришь.

–Тихо, – вдруг согнул он правую руку в локте, поднимая ладонь вверх. – Похоже, уже поздно.

И действительно, шум, который уловил Вагард и еще недавно бывший на грани слышимости, приближался с такой скоростью, что тех, кто его издавал, стоило ждать в любой момент. И это были явно не баркадары.

На противоположной стороне поляны вдруг раздался истошный визг, который также резко оборвался. А после этого последовал громкий хлопок. Точнее, даже взрыв. Банията помнила, так бывает, к примеру, когда в какой-нибудь валун поместить заклинание «разрыва». Стоявшее там же дерево, которое было едва ли не самым высоким среди всех остальных, сначала накренилось, а потом с громким хрустом, ломая молодняк под собой и ветви соседних лесных великанов, стало падать.

Вагард и его сестра, как завороженные, смотрели на гибель исполина, который в течение не одной сотни лет сопротивлялся и ураганам, и лесным пожарам. Не поддавался древоточцам и червям, грызущим его корни. Он выжил маленьким росточком, он крепчал от года к году, он вырос так высоко, что в его кроне стали прятаться облака. Теперь же он умирал. Страшный удар ствола о землю вызвал небольшое землетрясение, вздымая вверх сухие листья, мелкие ветви, щепки и куски отлетевшей коры. А когда весь мусор опал, они увидели одинокий силуэт разумного, который появился рядом с вывороченными корнями.

Он смотрел в их сторону.

Банията не растерялась и, плюнув на возможную ругань брата, стала стремительно плести вязь какого-то убойного заклинания. Вот только фигура недолго оставалась на месте. Она вдруг исчезла, а потом оказалась в пяти шагах от брата и сестры. Да именно так: там, на противоположном краю поляны, за пару сотен шагов исчезла, а материализовалась совсем рядом, сверкая неестественно голубыми, как лед горного озера, глазами, без малейших признаков белка. Если движения брата она еще могла заметить, пусть и смазанные, то этот незнакомец, казалось, просто телепортировался к ним.

–Не надо, девочка, – раздался приятный, но усталый голос незнакомца, а в следующий момент Бята поняла, что тщательно сплетенная ею вязь вдруг расползлась, не оставив после себя ни одной петельки. – Я не враг.

Высокий, на полголовы выше Вагарда, но не мощный, а какой-то жилистый, что ли, с широкими плечами, тонкой талией и грацией хищного зверя. В руках два коротких клинка с обратным изгибом, сделанные из непонятного серого материала, совсем не похожего на сталь. Но и не мифрил. На груди перевязь с гнездами под метательные ножи, большая часть которых была давно растрачена. За плечами небольшая котомка. Кожаный доспех посечен, но сплошных прорех нет. Приятное открытое лицо с прямым носом и абсолютно свободное от поросли. Не было даже щетины, наверняка к нему никогда не прикасалось лезвие бритвы. Густые брови и ресницы. Пепельные, словно подернутые сединой, растрепанные прямые волосы до плеч и кончики совсем чуть-чуть (не как у эльфов) заостренных ушей, выглядывающих сквозь пряди.

И ГЛАЗА! Глаза, какие нельзя встретить ни у одной расы Абидалии. Хотя, когда парень и девушка снова взглянули в них незнакомцу, те уже потухли, превратившись в обычные серые, правда, с темным вертикальным зрачком, какие бывают, к примеру, у тех же ликанов. Разве что стального блеска в них было больше, чем у других. А так ничего необычного.