Борис Батыршин - Крымская война. Соратники

Вспомогательный крейсер «Морской бык».

28 сентября 1854 г.

Андрей Митин

28 сентября 1854-го восход солнца, согласно календарю, составленному Пулковской обсерваторией, состоится в 6.43 пополуночи. Навигационные сумерки, когда хорошо видны навигационные звезды и линия горизонта, начинаются несколько раньше, между третьей и четвертой склянками, в 5.43. К этому часу западная сторона горизонта уже тонет в чернильной мгле; на востоке, на фоне узкой, робко светлеющей полосы неба уже угадывается профиль крымских гор. С зюйд-веста задувало балла на три, и Андрей порадовался: ветер благоприятен для нахимовской эскадры, идущей полным бакштагом. И этот же ветер прижимает к крымскому берегу неуклюжие на буксировке парусные корабли французов…

Вместо того чтобы следовать к норду, навстречу неприятелю, Нахимов увел эскадру далеко в море, чтобы потом, с попутным ветром, обогнуть неприятеля по широкой дуге. И переменить галс так, чтобы подойти к устью Альмы не с зюйда, откуда их, конечно, ждали, а с веста. А с севера внимание вражеского боевого охранения отвлекут парусные фрегаты – «Кулевчи», «Месемврия», «Мидия», «Сизополь», «Коварна», «Кагул», «Флора». Они не станут сближаться с противником – покажут из-за горизонта марселя и будут ждать. И лишь получив сигнал по радио, вздернут нижние паруса и брамсели и пойдут к месту боя.

Отряд во главе с «Морским быком» ночью дожидался Нахимова на траверзе устья Альмы. Над мачтами французских линкоров (они вечером подтянулись к Альме и встали на ночь на якорях, недосягаемые для полевых батарей) мотался туда-сюда беспилотник, и всякий раз, когда паровые корабли охранения поворачивали на вест, русские разрывали дистанцию, оставаясь невидимыми для врага.

Черноморцы находились в положении зрячего бойца, вступившего в схватку с могучим, но подслеповатым противником. У русских адмиралов имелась по-настоящему полная картина – достоверная, своевременная, поддающаяся в любой момент проверке! А вдобавок к ней еще и надежная оперативная связь чуть ли не с каждым кораблем эскадры. О чем еще мечтать флотоводцу?

К пятой склянке в предутренней серости на зюйде замаячили паруса – подходила линейная эскадра. На траверзе колонной шли военные пароходы «Дунай», «Крым», «Одесса», «Тамань». Их при нужде можно было использовать как буксиры, если в решающий момент ветер подкинет какой-нибудь сюрприз.

Рация зашипела, забулькала. Старшина-контрактник, выполнявший на «Морском быке» обязанности связиста, прижал ладонью наушник.

– Третий передает: «Имею повреждения».

Корнилов встревоженно поглядел на Андрея. Тот слегка пожал плечами.

– «При перестроении в колонны столкнулся с «Ягудиилом». Не могу управляться, нуждаюсь в починке. «Ягудиил» остался в строю, серьезных повреждений не имеет».

– Некогда чиниться! – резко бросил адмирал. – Передайте Павлу Степановичу: «Перенести флаг на «Константин». «Марию» пусть тащат самоваром.

Вот так, подумал Андрей. Теперь у нас тринадцать парусных линкоров вместо четырнадцати. Хотя «Императрица Мария» тоже подтянется к месту, на буксире за одним из пароходов. Повреждения скорее всего за ночь не устранить, хотя матросы будут работать как проклятые…

И зря адмирал отдает такие мелкие распоряжения Нахимову. Тот сам с усам – что по части судовождения, что по части тактики. А вот сам Корнилов, в противоположность ему, скорее администратор, чем флотоводец. Истребовать у Петербурга средства для постройки новых судов на Николаевской верфи, для ремонта старых, для расширения доков в Севастополе; пробить расширение казарм для растущих экипажей, истребовать пополнения арсенала новыми орудиями и боевыми припасами – это он может. А командование эскадрой в бою лучше оставить все-таки Павлу Степановичу…

– Тащ майор, сто третий на связи!

Не спится Борисычу, подумал Андрей, принимая у радиста наушник на спиральном шнуре. Нет чтобы лежать и выздоравливать, как положено раненому, – нет, он ни свет ни заря в эфире и наверняка сейчас начнет делиться новостями.

– Привет, Дрон, как ты там?

Слышимость сегодня отличная, никаких шумов, тресков. Да и откуда им взяться – до «Адаманта» не больше четырех миль. Даже для карманного «потаскуна» – не дистанция.

– Порядок. Что там стряслось на «Марии»?

– Да ерунда, понимаешь. На «Яшке» неудачно переложили руль, прорезали в темноте соседнюю колонну и подвернулись «Марии» под форштевень. Та и ударила, да так, что сорвало катер, висевший на корме, и часть рангоута с бизани. «Мария» поломала бушприт и утлегари, теперь не может управляться. Такие маты стояли – у нас было слышно! Сейчас «Яшка» идет своим ходом, «Марию» зацепил «Крым», а у него котлы текут, мощу дать не может. Плетутся сзади, чинятся на ходу.

«Яшкой» непочтительно именовали трехдечный 84-пушечный «Ягудиил». Что за непочтительное отношение к ветеранам, усмехнулся про себя Андрей, ведь этот линкор был заложен еще при Императоре Павле. Хорошо хоть, «Императрицу Марию» не прозвали «Машкой» – видимо, из уважения к царствующей династии. А может, и прозвали, только при начальстве держат язык за зубами? С черноморских остроумцев станется…

– Плечо не болит?

– Болит, конечно, куда без того… Кременецкий, волчина, запретил выходить из санчасти – а я-то только-только Айболита нашего уговорил! Теперь ничего не увижу!

– Я тебе ролик нарежу, – посулил Андрей. – Да и что ты такого сможешь наблюдать с вашего корыта? Наверняка будете болтаться за горизонтом.

– Это уж точно. Шестистволка – это, конечно, вещь, фрегат пополам перепилит, только снарядов к ней всего пара тысяч. На двадцать секунд стрельбы. А дальше что – грязными носками в них кидаться? Так что придется мне посидеть в низах, пока вы там геройствуете…

Как же, подумал Андрей, так я и поверю, что Серега усидит в лазарете! Наверняка выберется и либо залезет в радиорубку к Никитке, либо станет путаться под ногами у Лехи, оператора БПЛА, уговаривая рассмотреть французские линкоры поближе.

А посмотреть будет на что. Минные банки выставлены со вчерашнего вечера. Противник несколько раз пытался прощупать мелководье барказами и малыми пароходами, причем один из них прошел точно над взрывчатым «гостинцем», слава богу – осадки не хватило, не задел днищем свинцовый колпак… Так что «подслеповатый силач» вот-вот угодит ногой в капкан, и тогда настанет черед парусных линкоров Нахимова, их бомбических орудий.

– Андрюх, Кремень просил напомнить миноносникам насчет торпеды. Я им уже проел плешь, давай и ты подключайся.

– Ок, подключусь.

На военном совете было решено, что единственную торпеду следует приберечь для сильнейших кораблей неприятельской эскадры – британского «Агамемнона» или французского «Наполеона». А чтобы не повторить ошибку, случившуюся во время нападения на караван (тогда на «Заветном» перепутали «Санс-Парейль» с «Трафальгаром» и извели драгоценный боеприпас на парусное корыто), торпеду будут пускать только по целеуказанию с беспилотника. Но Велесова все равно одолевали сомнения – уж очень похожи одна на другую трехдечные громадины. В суматохе боя непросто разглядеть кургузую дымовую трубу, по которой только и можно опознать винтовой линкор…