Андрей Сулацкий - Дрейфующая станция СП-40 бис

Дата: неизвестна.

Координаты: где-то между 60 и 70 градусами с.ш., долгота неизвестна.

В соседнем кубрике мерно тарахтел дизель. Парочка масляных радиаторов вполне уверенно согревала помещение, в котором сидели шестеро. За маленьким окошком царила ночь, тёмная, совсем не по полярному стремительно навалившаяся на станцию, на айсберг, на кусок планеты. Какой-то непонятной планеты… Когда пару часов назад в быстро темнеющем небе путешественники разглядели такие знакомые созвездия северного полушария Земли и когда над горизонтом взошла родная Луна, с извечной печалью взирающей на подлунный мир, все, уже привыкшие к мысли о своём попаданстве на другую планету, испытали некие разброд и шатания в мыслях и чувствах: и вновь проснувшаяся надежда, и полное недоумение. А куда же цивилизация подевалась? Хотя бы в виде живого радиоэфира, судов в море, инверсионных следов самолётов в небе? Где это всё?

Смущённые, ошарашенные люди, но вновь ощутившие хлипкую надежду и вроде бы Землю под ногами, не чувствуя ни холода, ни вновь поднявшегося ветра, растерянно смотрели в небо над головами. Минута за минутой, переступая с ноги на ногу, пытаясь привести в непротиворечивое согласие то, что видели сейчас и то, что узнали до этого днём… И только, когда Берг произнёс спокойным, ровным голосом: “Мы должны обсудить создавшуюся ситуацию. И лучше это нам сделать в тепле,” – только тогда все словно по команде развернулись и по одному зашли в балок, выбранный для первой ночёвки.

Днём, пока не стемнело, мужская часть команды быстро, почти лихорадочно таскала вещи из самолёта на станцию, расчаливала найденным в одном из складов тросом самолёт, перетаскивала один из дизель-генераторов со склада в выбранный для первой ночёвки балок, устраивала там подвод воздуха и отвод отработанных газов. Потом проверяли электросеть в балке, запускали генератор, подключали освещение и электрообогреватели… Державина в это время проводила ревизию обнаруженных продуктов и медикаментов, наводила в балке относительный порядок, а также взяла на себя готовку, точнее – простой разогрев на походном примусе, найденном среди прочего в “продовольственном” срубе, первого, очень немудрёного ужина…

Ближайшую ночь было решено провести всем вместе, в правом кубрике одного из старых обычных балков – того, что осмотрели первым из трёх. На всякий случай изнутри забарикадировали дверь в балок и по-быстрому соорудили засов на дверь спального кубрика. Из кубрика вынесли занимающие много места две разобранные кровати (они оказались сломанными) и стол. На пол размотали несколько рулонов найденного в “столярно-плотницком” складе поролона. На поролоновые маты постелили собственные спальники. Левшаков молча вознес хвалу требованию Берга везти личные вещи исключительно с собой, а не отправлять раньше и не оставлять на последний рейс. Хороши бы они сейчас были…

Посреди тёмной ночи на макушке айсберга в непонятно откуда взявшемся, но вполне земном старом балке сидели шестеро… Сидели, по-турецки скрестив ноги, вокруг клеёнчатой скатерти с немудрёной едой на ней. На скатерти стояли принесённые из кают-компанейского балка шесть эмалированных мисок и кружек, лежали штампованные из нержавейки ложки. Последним приветом из прошлой жизни был нарезанный тонкими ломтями хлеб, испечённый ещё на СП-40 и в последнюю минуту перед взлётом запихнутый станционным поваром прямо в руки Державиной. В мисках исходила паром перловая уже из местных запасов каша с мясом, а кружки холодили руки разведенным спиртом. Катерина, без тени сомнений, не принимая ни чьих возражений (хотя Макс и пытался оспорить это её решение), реквизировала для медицинских целей все пять обнаруженных Левшаковым бутылей со спиртом. Но так же без всяких просьб, намёков и приказов сама же приготовила привычный всем русским людям антидепрессант, разбавив этанол водой в точном соответствии с рекомендациями Менделеева: четыре части к шести. После чего с аптекарской точностью отмерила по 100 миллилитров эрзац-водки всем присутствующим, в том числе и себе. Бергу только сказала: “Я как медик утверждаю – так надо, товарищ капитан третьего ранга.” Но он и не возражал. Никаких весёлых тостов не последовало. Звякнули сдвигаемые кружки, кто-то (кажется Макс) как-то неуверенно сказал: “Будем здоровы…” и дальше всё было выпито и съедено в полном молчании…

Дождавшись, когда самый неторопливый едок закончит трапезу, Берг сказал:

– Ну, что, товарищи, обсудим сложившуюся ситуацию. У кого какие идеи появились в связи с тем, что наблюдали только что в небе и того, что мы видели, а точнее – не видели на поверхности этой планеты и не слышали в эфире? Начнём, пожалуй, с Вас, Алексей.

– У меня, конечно, в голове полный разброд и шатание, но я почему-то не верю, что это Земля. Верней, что это наша Земля. Может какой-то параллельный мир? – сказал Левшаков и сам смутился фантастичности своего предположения. Начитался, мол, художественной литературы.

– Не, Младшóй, ты совсем, уж, в беллетристику то не впадай! Ну, какие такие параллельные миры, вселенные!? Ты, что сам-то в это веришь!? – эмоционально возразил Левшакову его вечный визави и насмешник Логинов, – Ты, видать, “Звёздных врат” пересмотрел малость.

– Я, так понимаю, Вы не поддерживаете гипотезу Левшакова? – сбил вопросом агрессивный напор Логинова Берг.

– Конечно, не верю! Бред это полный! – упорствовал Максим.

– Тогда, какова Ваша версия произошедшего?

– Может быть, мы в прошлое попали? Глубокое прошлое. Вот и молчит эфир. Вот и рыболовов-зверобоев в море не видели. И самолётов в небе, – выдвинул не менее фантастическую гипотезу Логинов.

– И насколько времени назад, как Вы предполагаете, мы попали?

– Ну, судя по тому, что как Вы сами, товарищ капитан третьего ранга, определили, что находимся мы между шестидесятым и семидесятым меридианом и наблюдаем тут могучий ледник, совсем не похожий на Гренландский… по крайней мере, на тот, что был в наше время, то попали мы в ледниковую эпоху, когда весь север нашего полушария был под подобным наблюдавшемуся нами днём ледником. Великим Ледником! Я, к сожалению, не помню, когда последнее оледенение закончилось. Как-то не думал, что это знание мне когда-нибудь понадобится, – высказал своё предположение Логинов.

– Я тебе скажу, штурман, когда, – вступил в разговор Иванцов, – Последний ледниковый период закончился двенадцать тысяч лет назад. Плюс-минус пара тысяч лет туда-сюда. Повторюсь – двенадцать тысяч лет назад. А длился он примерно сто тысяч лет! Ты не ослышался – именно, что сто тысяч. И ты, как штурман, вроде бы должен знать, что за это время рисунок созвездий должен существенно измениться 30 30 Действительно, рисунок созвездий даже всего 50 тысяч лет назад, то есть фактически посредине последнего ледникового периода существенно и заметно отличался от современного. Сошлюсь на сайт http://www.lookatme.ru/mag/live/experience-news/213217-stars. Особенно большие отличия наблюдались бы из числа перечисленных Иванцовым созвездий для Большой Медведицы и Кассиопеи. ! А мы полчаса назад видели точь-в-точь родимые созвездия: Большую Медведицу и Малую, Кассиопею… Такими, какими привыкли видеть их с детства. Ну, разве что, если только не в самый конец ледникового периода мы попали. Но уверяю тебя, штурман, что и тогда бы я заметил отличия рисунка созвездий от привычного. У меня, знаешь ли, как у лётчика-истребителя… бывшего, – тут у Иванцова на миг несколько скривилось лицо, – очень хорошая зрительная память. И глазомер. Так что не в прошлом мы. А в самом что ни на есть настоящем. Так что я поддерживаю предположение Младшóго. Мы в какой-то параллельной Вселенной. Только Земля здесь какая-то странная. Безлюдная очень. Вот этого я понять не могу.