Ольга Романовская - Магов не предлагать!

Одежда соблазнительно белела рядом. Всего-то вылезти, протянуть руку, и одной проблемой меньше. Воровать, конечно, нехорошо, и я уже отвернулась, хотела отплыть подальше, когда вспомнила, что закидывать меня невесть куда без средств к существованию – тоже не самый лучший поступок. Раз так, просто сравняю счет. Слабое оправдание, но лучше такое, чем никакого. Вроде уже ничего плохого не делаешь.

Убедившись, что я для крестьянок – деталь пейзажа, быстро выбралась на берег. Времени на раздумья не было, поэтому схватила первое попавшееся и юркнула в кусты. Там быстро, путаясь в юбках, оделась. Это оказалось не так легко. Раньше полагала, что костюмы прежних времен отличались простотой, но сейчас убедилась: легче натянуть коктейльное платье, чем справиться с многочисленными завязочками.

Нижнего белья местное население не признавало, во всяком случае, я его не нашла, даже бабушкиных панталон. Оставалось надеяться, что в городах дело обстояло иначе, тяжело в двадцать шесть превращаться в хиппи. Сероватая (белое и Средневековье несовместимо) рубашка с непривычки царапала нежную кожу городского жителя. Так и не поняла, из чего ее сделали. Не лен, но не хлопок. К ней полагалась нижняя юбка из такого же материала, прикрывавшая лодыжки. Далее – мягкий корсет из более плотной ткани с яркой цветочной вышивкой и очередная, теперь уже полосатая юбка с широкой синей полосой по подолу. К одежде прилагались чулки, державшиеся с помощью самодельных подвязок, и грубые башмаки. Они оказались велики, тогда как рубашка (длинная, прикрывавшая бедра) мала, равно как и самодельный корсет. Зашнуровать его толком не смогла, да и вряд ли втиснула бы в него грудь, хотя далека от Памелы Андерсон. Ну да, резвились незамужние, то есть подростки. На вид – лет четырнадцать.

Опасаясь, что сейчас завизжит, поднимет тревогу хозяйка вещей, поспешила прочь. Ноги хлюпали в башмаках, которые то и дело норовили соскользнуть, остаться под издевательски подставленным корешком. Кое-как пробралась через кусты и отдышалась.

Девушки по-прежнему смеялись, значит, пока не заметили. Во всем ищи плюс. В моей ситуации – это возможность без опаски выбраться на дорогу, что я и сделала. Клюка осталась сиротливо валяться на том берегу. Купание и страх придавали сил, резво скакала по обочине, то и дело бросая взгляды через плечо. Жаль, среди вещей не нашлось чепца или другого аналога панамы, так солнечный удар подхватить недолго.

После моста пейзаж чуть изменился, чувствовалась близость жилья. Тут мелькнуло стадо коров, там – заборчик. Вскоре от дороги то здесь, то там, словно протоки, начали разбегаться проселки.

Приободрившись, забыла об усталости. Я по-прежнему брела по обочине, обмахиваясь подолом верхней юбки. Бежать не хватило бы сил. Жутко хотелось снять корсет: кожа под ним прела, но, вспомнив о шнуровке, отказалась от соблазнительной идеи. Тогда, у реки, быстро затянуть ее помог плескавшийся в крови адреналин, вряд ли сумею вторично повторить сей подвиг.

Внимание привлек шум за спиной. Обернувшись, сначала увидела облако пыли и только потом – подводу, груженную мешками. Невысокая коренастая лошадка бодро трусила по дороге и вскоре поравнялась со мной. Возница, типичный сельский житель в широкополой соломенной шляпе, лениво мазнул по мне взглядом, толком не видя.

– Эй! – замахала руками, привлекая внимание.

Еще пара километров прогулки, и свалюсь от усталости. Никогда так много не ходила. Вдобавок башмаки… Не обувь, а спортивный снаряд для наращивания мышечной массы, столько усилий тратишь, чтобы не потерять.

Мужчина посмотрел снова, уже с интересом. И что-то ему не понравилось, раз нахмурился и натянул поводья. Ну да, одежда не по размеру, надета кое-как. Оказалось, дело в другом – волосах. Возница ткнул в них пальцем и что-то спросил.

Нервно пригладила волосы. Что с ними не так? Цвет как цвет, не кислотный. И только потом поняла: длина! Не признавали в Средние века женские стрижки, так ходили только осужденные и проститутки. Вот влипла! Ладно, спокойно, дыши глубже. Кто сказал, будто тут те же законы?

– Путались сильно, поэтому отрезала, – брякнула первое, что пришло в голову, и только потом вспомнила: не поймет.

Так и есть, насупился еще больше, снова раздраженно забурчал. Что же делать-то? Мне катастрофически нужно наладить контакт и сесть на подводу. Очень хочется пить и немного есть. Ставить ловушки я не умею, варить суп из крапивы тоже. Не попаду в деревню, умру.

Иногда работа помогает найти выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Вот и теперь память услужливо вытащила из дальнего уголка воспоминание о сложных переговорах, когда, чтобы не сорвалась сделка, пришлось притвориться глухой. В итоге партнер остыл, извинился, а шеф так и не узнал, куда его послали. Попробую и здесь изобразить женщину не от мира сего, благо все данные имеются: одежда с чужого плеча, тарабарщина вместо слов. Не факт, что подвезут, но у иномирянки шансов куда меньше. Сначала узнаю, как к ним относятся, и только потом раскрою карты.

Среди прочих дисциплин нам преподавали язык жестов. С помощью его изъясняются тысячи людей во всем мире. Он простой, одинаков и для китайцев, и для русских, и для американцев, сработал даже в иной реальности. Ответов мужчины по-прежнему не понимала, зато он меня, судя по реакции, – да. Морщинки на лбу разгладились, подозрения ушли, в глазах мелькнула жалость. В итоге кое-как уговорила усадить на подводу. Возница произнес нечто ругательное и махнул на мешки.

Как забиралась – потеха. Легко и грациозно не вышло, вдобавок соскочил башмак, пришлось наклоняться, поднимать. Но вот наконец устроилась на мешках, и подвода тронулась. Сидеть оказалось мягко, и я наслаждалась заслуженным отдыхом после череды приключений. Единственное неудобство – ухабы. Без рессор подводу сильно трясло. Если бы не мешки, набила бы синяков.

Возница пару раз оборачивался, проверял, как я там, но не заговаривал. Я тоже не пыталась вовлечь его в беседу, довольствуясь ролью немного безумной бродяжки. Клонило в сон – сказывалась усталость. В итоге таки задремала. Проснулась оттого, что мужчина тряс за плечо и чего-то настойчиво требовал. Спросонья не сообразила чего – и оказалась на земле. Грубо!

Потирая плечо, наблюдала за тем, как разгружали и носили в сарай мешки с подводы. Вокруг шумела обычная деревенская жизнь, словно сошедшая со страниц учебника. Мазанковые дома, крыши с яркими стрехами, частью соломенные, частью – из дранки, все приземистое, но крепкое, на века, чтобы и внуки пользовались. Заборов в нашем понимании нет, так, частокол, на котором сушится посуда. Разумеется, глиняная, без глазури. Пузатые кувшины, кастрюли да кружки. Он разделял участки, чтобы соседская скотина не забредала в огород. Его я не видела, но догадывалась: имеется. Перед домами ни скамеек, ни палисадника. Заборчика тоже нет. «Красная линия» не соблюдалась, строй как хочешь. Так и делали, в итоге на улицу дома выходили то боком, то фасадом.