Юлия Фирсанова - Папандокс

– У посвященных после благословения бога открывался внутренний родник силы. Не было нужды черпать ее извне. Напротив, сила изливалась в мир через жреца, – промолвил дядюшка.

– То есть одни изощряются, чтобы сделать себе ковши пошире, и локти грызут, если они не того цвета, как надо, а другие просто получают звание жреца и личный родник силы от прикосновения бога? – почти возмутился проявлению магической дискриминации Денис.

– Не просто. Жрецом прежде стать было куда сложнее, чем магом. Боги непредсказуемы в своем выборе, во всяком случае, непредсказуемы людьми, – задумчиво поделился соображениями с племянниками дядюшка. – В одном старом трактате из замковой библиотеки мне попались любопытные рассуждения о природе и круговороте силы Вархета. Восемь дарили миру чистую божественную силу и позволяли заимствовать ее своим избранникам. Преобразованная жрецами, энергия вновь возвращалась миру, измененная до такой степени, которая делала ее доступной для восприятия магов. Из этого потока они и черпают для творения заклинаний. Молитвы же людей есть, по сути, еще один тип силы, которая возвращается к богам, чтобы стать частичкой божественной силы.

– Ничего не понимаю, – честно протянула Света, изо всех сил пытавшаяся вникнуть в сказанное дядей. С каждым словом маленькой лекции девушка все отчетливее понимала, что напрасно она так не любила физику и высшую математику. В сравнении с дядюшкиными выкладками учебники по этим предметам вообще читались бы, как сказочка «Теремок» для малышей.

– Слушай, Свет, это как с розетками, переходниками и адаптерами. У богов вроде как просто молнии – сила такая, какую человек никак не освоит. Поставят ему переходник, то есть жрецом сделают, сможет чуток забрать и по проводкам дальше пустить до тех розеток, к которым маги подключаются, – перевел свои рассуждения на тему магии в сферу электрификации Денис.

Светлана задумчиво нахмурилась, переваривая чуть более понятную информацию, а парень увлеченно продолжал беседу с дядей:

– Круговорот магии в природе получался, с пробкой-спуском через магов. А теперь, если богов рядом нет, некому поставлять силу жрецам, некому их метить, а помеченным со временем нечего станет преобразовывать и сливать в мировой океан энергии для обычных магов. Значит, рано или поздно магическая сила мира иссякнет. Если, конечно, боги не вернутся, чтобы запустить процесс сызнова.

– Твои суждения совпадают с моими, – поскреб за ухом Ригет. Найдя достойного собеседника с новым взглядом на старую проблему, мужчина заметно оживился. – Уже сейчас для по-настоящему емких по силе заклинаний период создания увеличился втрое. Я специально интересовался давними расчетными листами в академии. Но мало кто хочет этому верить и об этом думать. Может, и к лучшему. Мы, уроженцы Вархета, все равно ничего изменить не в силах, а кому нужна паника? Проще думать, что вырождаются сами маги и им не по силам тягаться со славными предками. Я не ведаю, жив ли ныне на Вархете хоть один из истинных жрецов, избранных для служения богами. Скорее всего, все они шагнули за последний порог. Слишком давно по нашим меркам ушли Восемь.

– Ага, зато мы со Светкой в этом уравнении дополнительными переменными появились, – сообразил Денис, больше не глазеющий на дорогу. Теперь парень весь развернулся к дядюшке. – И что, раз мы что-то с мертвяками творить начали, а магической силы нет, значит, Зебат нас через вчерашний сон к божественной сети подключил?!

Полностью смысла речей племянника дядя не понял, но основную нить рассуждений уловил и, цокнув языком, заговорил о важных деталях, касающихся посвящения у повелителя смерти:

– Избранники Зебата получали от бога священную метку – знак Ойха. Каждый из старых жрецов имел. Если вы воистину встретили повелителя мертвых, то…

– То метка должна была появиться и у нас, – азартно закончил за дядюшку Денис. – Где ее искать? И точно ли нас это… посвятили?

Ригет развернулся к племянникам, еще раз пристально осмотрел их и заключил:

– Искры магического дара в вас нет, как не было. Вместо него пляшет пламя призрачного огня. Пропадет, появится, снова исчезнет. Будто один костер на двоих поделен.

– Так вот какую силу Зебат нам ночью обещал и как удружил?! – догадался парень.

– Если он сделал вас своими жрецами, то метку следует искать на коже, – настойчиво повторил дядюшка.

– Черную? – ляпнул насмешливо Дениска.

– Черную, – поразился осведомленности племяша Ригет.

– Что, прямо череп с костями на ладонь? Или череп со змеей? – восхитился айтишник. На всякий случай он принялся пристально разглядывать обе собственные руки, начиная с ладоней и выше. При этом Дэн все отчетливее ощущал себя Билли Бонсом или кем-то из компании упсов.

– Нет, я же сказал, метка Ойха. При чем здесь череп и змеи? Знак Ойха выглядит, как изображение птицы, – изумился странности версий дядюшка, бросив на племянничка взгляд, исполненный сомнений в его душевном здравии.

– Где искать метку, дядь, ты, часом, не знаешь? – Дениска, тщетно обследовавший руки, особенно район предплечья, не унимался. Ему не терпелось провести детальную проверку дядюшкиной версии. Кроме того, очень хотелось надеяться, что юмор у повелителя мертвых если и есть, то не настолько изощренный, чтобы поставить новичкам штампики на ягодицах.

– Сейчас жрецам любого из Восьмерых татуировку ставят на запястье, чтобы все видели метку. Раньше знак появлялся в том месте, где бог касался своих служителей, принимая их посвящение, – выжал из памяти о древних свитках более конкретную информацию эрудированный родич.

– Он нас по лбу щелкал и по шее бил, – потерянно вставила Света, запуская пальцы в растрепанные перышки светлых волос.

– На лбу ничего! Голову брить не дам ни себе, ни Светке! – тут же возмутился Денис, будто и не горел минуту назад желанием узреть метку на теле.

– Под волосами не ищите, метка должна быть для взора доступна. Потому грудь, руки осмотрите. Картинка невелика, с монету размером, – припомнил дополнительно все, что знал о жрецах и метках посвящений Ригет.

Денис скинул с себя рубашку и, жертвуя телом для эксперимента, предложил:

– Светка, ищи!

Загорелое худощавое тело брат татуировками не портил, потому никаких рисунков Света, как ни старалась, ни на груди, ни на спине, ни на плечах не нашла.

– Может, все-таки под волосами, – приуныл Денис, повесив буйну голову, и тут сестра ойкнула:

– Сзади, на шее. Почти и не видно, если не приглядываться.

Татушка оказалась совсем не черной, а темно-темно-коричневой и местами чуть бежевой. Голова симпатичной клювастой и круглоглазой птички с забавными ушками-кисточками. Оказывается, именно так выглядел филин Ойх, чьи крики слышали два попаданца в ночи.