Дмитрий Голихов - Палеолибертарианство vs. этатизм. Сборник статей на темы либертарианства и Австрийской экономической школы

Размер любой претензии возрастает пропорционально тому, что получает человек таким паразитическим образом. Начинается все с права на собственность, а кончаться может правом на ваше тело, что показал и 1917-й год.

Вопрос свободы – это, прежде всего, вопрос соотношения частных собственностей граждан. У себя дома можно многое себе позволить, но на общественных территориях происходит пересечение сфер интересов слишком многих граждан данной страны, рождающих определенные ограничения, закрепленных законодательно. Это же не с неба все свалилось, а предмет договоренности людей, сложившийся в результате эволюции на данной территории у данного народа. Именно она позволила сделать так, чтобы из-за собственности и разного понимания норм поведения не «лилась кровь», потому революционный способ перемен в них может привести только к тому, что компромисс будет утерян и снова начнется кровопролитие. Перемены в сторону смещения ближе к естественному праву в идеале должны происходить эволюционным путем и постепенной корректировки отживших нормативов.

«Бомбежка» религии и других естественных социальных институтов подрывает основы существования общества как гармоничного организма. В результате возникают различные побочные эффекты вроде кровавых революций, культивирования норм насилия и упадка, что приносит всегда негативный эффект. В то же время искусственно насажденные социальные институты тем же государством нигде не подтвердили своей эффективности, а значит большой вопрос, нужны ли они социуму, если испытания на эволюцию они не проходили, не станут ли они «аппендиксом» в его организме?

За век социализма естественные социальные институты и культурные особенности нашего общества настолько сильно были изменены насильственным путем, что мы сами не замечаем, что несем в себе элементы этой искусственной морали, а также ухитрились заразить весь мир этой заразой. Марксисты в своем стремлении облагодетельствовать большую часть населения за счет меньшей – смотрят в ближайшую перспективу, забывая об отдаленном будущем. Сегодня они ограбили «кулаков», накормив их запасами всю местную бедноту, а завтра грабить будет уже некого и наступит голод.

Обычно в праксеологии любят рассматривать гипотетический юморной пример про некую страну Руританию, в которой, например, не любят рыжих людей (пример Мюррея Ротбарда). Исходя из этого, в каждом поколении убивают определенное небольшое число людей. Утилитарист (тот, кто считает, что моральная ценность поведения определяется его полезностью для большинства) при этом замечает, что это не страшно, так как большинство населения остается довольным тем зрелищем, которое создает казнь рыжих и это успокаивает психологически общество, социальные издержки этого не велики. Либертарианец же, который чтит естественное право и оценивает с этих позиций справедливость действия – будет возмущен из-за неоправданного применения силы к человеку, который не делает ничего дурного, несмотря на все преимущества подобного рода действий для остальных людей.

Право на свое тело следует из того, что никто бы в нашем мире не выжил, если бы должен был спрашивать у других людей разрешения на свои действия, каждый свой шаг. Пока всех опросил, можно ли попить водички – умер от жажды. Право на собственность первого владельца вещи следует из того, что, например, рыболов имеет право на пойманную в общем океане рыбу по факту совершенной работы, это очевидно. Скульптор имеет право на созданное из глины творение, ни у кого этот факт не вызывает сомнения. Все то же самое относится и к земле – первый владелец имеет право ее сделать своей собственностью по тому же принципу, после того, как, например, устроит там хозяйство, начнет растить урожай, огородит или поставит дом. Нет никакой разницы между бизнесменом, который зарабатывает на перепродаже акций и рыбаком, который ловит рыбу в океане. Они оба должны обладать одинаковыми естественными правами распоряжаться своим телом и имуществом. Те, кто утверждают обратное – идут против здравого смысла, заложенного самой природой человека.

Интеллектуальная собственность – очень широкое понятие, включающее патенты, права на средства индивидуализации, секреты производства и т.д., что-то из этого и правда может быть оспорено, но уж права автора на результаты интеллектуального труда всяко имеют основание ничуть не меньше, чем при создании, например, чего-либо своими руками. Это прямое следствие естественного права на свое тело, контракты и результаты труда, которые были получены из владения всей этой своей собственностью (включая работу своего тела, мозга и т.д.), это тот же самый основной либертарианский принцип. Противники договора оферты с целью защиты авторского права просто не понимают природы самого понятия интеллектуальная собственность, тут созданное носит не вещественный характер, поэтому требует другого подхода. Можно спорить насчет патентов или средств индивидуализации – здесь все не так уж однозначно с точки зрения того, что нет прямой связи между созданным и невозможностью другими создать что-то подобное, хотя и те же патенты тоже могут быть актуальны, так как очевидно, что скорее всего все же конкуренты наиболее вероятно «скоммуниздят» изобретение, а не случайным образом придумают что-то аналогичное, и поддержка Мюрреем Ротбардом тех же патентов весьма и весьма логична во всяком случае. Что же касается права автора на результаты труда, то здесь все намного банальней. Природа созданного не аналогична имущественной собственности, здесь не играет роли количество, а только качество созданного, потому как ее легко можно скопировать из-за ее невещественного характера, и нужно защищаться именно от возможности ее незаконного копирования, что прекрасно выполняет тот же договор оферты.

Многие, считающие себя либертарианцами люди отвергают понятие интеллектуальной собственности по причине того, что оно не связано с понятием собственности как таковой, подразумевающей ее материальный характер. Их в заблуждение вводит, прежде всего, то, что либертарианские концепции часто строятся вокруг понятия собственности, но значительно реже затрагивается понятие договор.

В действительности понятие договора имеет более принципиальное и первичное значение, чем понятие собственности. Собственность – просто частный случай договора, в котором ее может и не быть. Бывают же трудовые договора, агентские, брачные контракты, где может также не быть никакой собственности, а только предписание на конкретные действия. Что же тогда, за необходимостью сотрудником выполнять служебные обязанности стоит видеть угнетение?