Джон Голсуори - Конец главы

- Здесь, пожалуй, будет оригинальнее.

- Пригласите, пожалуйста, четвертым кого-нибудь из знакомых мужчин.

- А почему вы сами не хотите, мистер Дорнфорд?

- У вас могут быть определенные планы на этот счет.

- Хорошо, позовем Тони Крума. Я ехала вместе с ним на пароходе. Он славный мальчик.

- Отлично. Итак, в субботу. Сестру тоже пригласите сами.

Клер не сказала ему: "Да она, наверно, за дверью", - потому что Динни действительно ждала сестру на лестнице. Всю неделю она заходила за Клер в половине седьмого вечера и провожала ее до Мелтон-Мьюз: различнее случайности были еще не исключены, и сестры не хотели рисковать.

Выслушав приглашение, Динни призналась:

- Когда я вышла от тебя в тот вечер, я наткнулась на Тони Крума, и он проводил меня до Маунт-стрит.

- Ты не сказала ему, что у меня был Джерри?

- Разумеется, нет.

- Ему и без того тяжело. Он в самом деле славный, Динни.

- Я это сразу увидела. Поэтому мне хочется, чтобы он уехал из Лондона.

Клер улыбнулась:

- Он тут не засидится: мистер Масхем решил поручить ему своих арабских маток в Беблок-хайт.

- Как? Ведь Джек Масхем живет в Ройстоне.

- Для маток требуется отдельная конюшня и местность, где более мягкий климат.

Динни, с трудом отогнав воспоминания, спросила:

- Ну, дорогая, будем толкаться в подземке или возьмем для шика такси?

- Мне хочется подышать воздухом. Прогуляемся пешком?

- Конечно. Пойдем по набережной, а затем через парки.

Было холодно, и сестры шли быстро. Под звездным пологом тьмы эта обширная, залитая электрическим светом часть города казалась незабываемо прекрасной; даже на зданиях, контуры которых расплылись во мгле, лежал отпечаток величия.

- Ночной Лондон прекрасен, - вполголоса заметила Динни.

- Да. Но ложишься спать с красавицей, а встаешь с трактирщицей. Город - сплошной сгусток энергии, он - как муравейник, а чего ради люди суетятся!

- Это так тя'остно, как сказала бы тетя Эм.

- А все-таки, Динни, почему же люди суетятся?

- Потому что жизнь - мастерская, пытающаяся выпускать совершенные изделия: одно удается, миллион идет в брак.

- Есть ли смысл надрываться?

- Почему нет?

- А во что верить?

- В характер.

- Что ты понимаешь под этим словом?

- Характер - способ, каким мы выражаем наше стремление к совершенству и культивируем то лучшее, что живет в нас.

- Гм! - недоверчиво усмехнулась Клер. - А кто же решит, что во мне худшее и что лучшее?

- Хотя бы я, дорогая.

- Нет, я до всего этого еще не доросла.

Динни взяла сестру под руку:

- Ты старше меня, Клер.

- Нет, хотя, вероятно, опытнее. Но я еще не успокоилась и не познала себя. А покамест я нутром чувствую, что Джерри бродит около МелтонМьюз.

- Зайдем на Маунт-стрит, а потом отправимся в кино.

В холле Блор вручил Динни письмо:

- Заходил сэр Джералд Корвен, мисс, и велел вам это передать.

Динни вскрыла конверт.

"Дорогая Динни,

Я покидаю Англию не в субботу, а завтра. Если Клер передумала, буду счастлив взять ее с собой. Если нет, пусть не надеется на мое долготерпение. Я оставил такую же записку у нее на квартире, но, не зная, где она, пишу для верности и вам. Она или ее письмо застанут меня завтра, в четверг, до трех часов в "Бристоле". После этого срока - a la guerre comme a la guerre. [8]

Глубоко сожалею, что все сложилось так нелепо, и желаю вам всего хорошего.

Искренне ваш

Джералд Корвен".

Динни прикусила губу.

- На, прочти!

Клер прочла письмо.

- Не пойду, и пусть делает, что хочет.

Когда сестры приводили себя в порядок в комнате Динни, туда вплыла леди Монт.

- А! Теперь и у меня есть новости, - объявила она. - Ваш дядя вторично виделся с Джерри Корвеном. Что ты решила насчет не'о, Клер?

Клер повернулась спиной к зеркалу; свет упал ей на щеки и губы, которые она еще не успела подкрасить.

- Я никогда не вернусь к нему, тетя Эм.

- Можно присесть на твою кровать, Динни? Нико'да - дол'ий срок а тут еще этот... как е'о... мистер Крейвен. Я не сомневаюсь, Клер, что у тебя есть принципы, но ты слишком хорошенькая.

Клер перестала подводить губы:

- Вы очень добры, тетя Эм, но, честное слово, я знаю, что делаю.

- Очень успокоительно! Стоит мне это сказать себе, как я уже знаю, что наделаю глупостей.

- Если Клер обещает, она держит слово, тетя.

Леди Монт вздохнула.

- Я обещала моему отцу еще год не выходить замуж, а через семь месяцев подвернулся ваш дядя. Все'да кто-нибудь подвертывается.

Клер поправила волосы на затылке:

- Обещаю не выкидывать никаких фокусов в течение года. За это время я разберусь в себе и приму решение, а если нет, значит, никогда не приму.

Леди Монт погладила рукой одеяло:

- Перекрести себе сердце.

- Лучше не надо, - торопливо вмешалась Динни.

Клер приложила пальцы к груди:

- Я перекрещу то место, где ему полагается быть.

Леди Монт поднялась:

- Динни, ты не находишь, что ей следует переночевать у нас?

- Нахожу, тетя.

- То'да я распоряжусь. Цвет морской воды - действительно твой цвет, Динни. А у меня вот нет определенно'о. Так уверяет Лоренс.

- Нет, тетя, есть - черный с белым.

- Как у сорок или у герцо'а Портлендско'о. Я не была на Эскотских скачках с тех пор, как мы отдали Майкла в Уинчестер, - из экономии. К обеду будут Хилери и Мэй. Они без вечерних туалетов.

- Да, тетя, - неожиданно перебила ее Клер. - Дядя Хилери знает обо мне?

- Он вольнодумец, - изрекла леди Монт. - А я, как ты понимаешь, не могу не о'орчаться.

Клер встала:

- Поверьте, тетя Эм, Джерри скоро утешится: такие подолгу не переживают.

- Померьтесь-ка спинами. Так и думала - Динни на дюйм выше.

- Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер. - Без туфель.

- Вот и хорошо. Ко'да будете готовы, идите вниз.

С этими словами леди Монт поплыла к двери, рассуждая вслух: "Соломонова печать - напомнить Босуэлу", - и вышла.

Динни снова подошла к камину и уставилась на пламя.

Голос Клер зазвенел у нее за спиной:

- Мне хочется петь от радости, Динни. Целый год полного отдыха от всего. Я довольна, что тетя Эм вырвала у меня обещание. Но какая она смешная!

- Нисколько. Она - самый мудрый член нашей семьи. Если принимать жизнь всерьез, из нее ничего не получается. Тетя Эм не принимает. Допускаю, что хочет, но просто не может.

- Но у нее ведь и нет настоящих забот.

- Кроме мужа, троих детей, кучи внучат, жизни на два дома, трех собак, пары одинаково бестолковых садовников, безденежья и двух страстей всех женить и вышивать по канве, - действительно никаких. К тому же она вечно боится потолстеть.

- Ну, в этом смысле у нее все в порядке. Динни, что мне делать с этими вихрами? Вот наказание! Подстричь их опять?

- Пускай себе растут. Кто его знает, может быть, локоны снова войдут в моду.

- Скажи, зачем женщины так заботятся о внешности? Чтобы нравиться мужчинам?