Джон Голсуори - Сага о Форсайдах

- Вы можете говорить в присутствии друг друга.

- Сэр, я привык к своему ремеслу. Стрижка, бритье...

- Ну, мы вам раздобудем такую породу кур, которых можно стричь, сказал Майкл.

Парикмахер криво усмехнулся и заметил:

- Нищим выбирать не приходится.

- А я хотел вас спросить, какой системе мы будем следовать? - осведомился Бергфелд.

- Об этом мы подумаем. Вот две книги по птицеводству для вас и мистера Суэна, потом поменяетесь.

Майкл заметил, что Бергфелд взял обе книги, а Суэн не стал протестовать.

Проводив их, он выглянул на улицу и посмотрел им вслед, размышляя: "Ничего из этого не выйдет, но всетаки пусть попробуют".

К нему подошел какой-то молодой человек.

- Мистер Майкл Монт, член парламента?

- Да.

- Миссис Майкл Монт дома?

- Кажется, дома. Что вам нужно?

- Я должен передать лично ей.

- Вы от кого?

- От Сэтлуайта и Старка.

- Портные?

Молодой человек улыбнулся.

- Входите, - сказал Майкл. - Я узнаю, дома ли она.

Флер была в гостиной.

- Дорогая, к тебе пришел какой-то молодой человек от портного.

- Миссис Майкл Монт? Вам повестка по делу Феррар против Монт; дело о дифамации. Всего хорошего, мэм.

В этот промежуток времени, от четырех до восьми, когда из Мейплдерхема приехал Сомс, Майкл страдал сильнее, чем Флер. Жуткая перспектива: сидеть в суде и наблюдать, как законники по всем правилам юридической науки пытают твою жену! Его нисколько не утешало, что Марджори Феррар также будет фигурировать на суде и ее личная жизнь сделается достоянием общества. Вот почему он был огорчен, когда Флер заявила:

- Отлично! Если она хочет огласки, пусть будет так! Я знаю, что в ноябре прошлого года она летала в Париж с Уолтером Нэйзингом; и мне все говорили, что она целый год была любовницей Бэрти Кэрфью.

Великосветский процесс - сливки для светских кошек, навоз для навозных мух, а Флер - центральная фигура процесса! Майкл с нетерпением ждал Сомса. Хотя кашу заварил "Старый Форсайт", но теперь Майкл у него искал помощи. У старика есть опыт, здравый смысл и подбородок; старик скажет, как нужно действовать. Поглядывая на единственный кусок обоев, не закрытый карикатурами, Майкл думал о том, как жестока жизнь. За обедом ему предстоит есть омара, которого сварили заживо. Вот этот его кабинет убирает поденщица, у которой мать умирает от рака, а сын лишился ноги на войне, и вид у нее всегда такой усталый, что от одной мысли, о ней делается не по себе. Бесчисленные Бергфелды, Суэны, Боддики; городские трущобы, Франция, опустошенная войной, нищие итальянские деревушки! И надо всем этим тонкая корка высшего общества. Члены парламента и светские женщины, как сам он и Флер, любезно улыбаются и сосут серебряные ложки, а время от времени, забыв и ложки и улыбки, вцепляются друг в друга и дерутся не на жизнь, а на смерть.

"Какие она может привести доказательства в подтверждение этих слов?" Майкл напрягал память. По его мнению, перелету Уолтера Нэйзинга и Марджори Феррар в Париж не следовало придавать значения. В наше время парочки могут еще летать безнаказанно. А что там между ними было потом, в этом европейском Вавилоне, - поди докажи! Иначе обстояло дело с Бэрти Кэрфью. Нет дыма без огня, а дымом пахло в течение целого года. Майкл знал Бэрти Кэрфью, предприимчивого директора театрального общества "Nec plus ultra" [6]. Это был длинный молодой человек с длинными глянцевитыми волосами, которые он со лба зачесывал назад, и с длинной биографией; своеобразная смесь энтузиазма и презрения. За его сестру, которую он называл "Бедная Нора", Майкл отдал бы десяток таких, как Бэрти. Она заведовала детским приютом в БетнелГрин, и от одного ее взгляда живо замолкали все злые и трусливые языки.

Большой Бэн пробил восемь, залаял Дэнди, и Майкл догадался, что пришел Сомс.

За обедом Сомс молчал, и только когда подали бутылку липпингхоллской мадеры, попросил, чтобы ему показали повестку.

Когда Флер ее принесла, он словно погрузился в транс. "О своем прошлом задумался, - решил Майкл. - Хоть бы очнулся поскорее".

- Ну, папа? - окликнула его наконец Флер.

Сомс поднял глаза и посмотрел на дочь.

- От своих слов ты, полагаю, не откажешься?

Флер тряхнула головой.

- А ты хочешь, чтобы я отказалась?

- Чем ты можешь их подкрепить? Мало того, что кто-то тебе сказал, это не доказательство.

- Я знаю, что Эмебел Нэйзинг была здесь и сказала, что ей все равно, пусть Уолтер летит в Париж с Марджори Феррар, но почему ее заранее не предупредили? Тогда она бы тоже могла с кем-нибудь удрать в Париж.

- Мы можем вызвать ее в качестве свидетельницы, - сказал Сомс.

Флер покачала головой.

- На суде она ни за что не выдаст Уолтера.

- Гм! Что ты еще скажешь о мисс Феррар?

- Все знают об ее связи с Бэрти Кэрфью.

- Да, - вмешался Майкл, - но между "все знают" и "такой-то сказал" зияет пропасть.

Сомс кивнул.

- Она просто хочет выманить у нас деньги! - воскликнула Флер. - Она всегда нуждается. Да разве ей есть дело до того, считают ли ее люди нравственной или безнравственной! Она не признает морали; в ее кружке все презирают мораль.

- Ага! Ее точка зрения на мораль! - веско сказал Сомс. Мысленно он уже слышал, как адвокат излагает присяжным современную точку зрения на нравственность. - В подробности ее личной жизни, быть может, и не придется вдаваться.

Майкл встрепенулся.

- Честное слово, сэр, это блестящая мысль! Если мы заставим ее признаться, что она читала некоторые - определенного характера - книги, играла в некоторых пьесах, показывалась в не весьма скромных костюмах...

Он откинулся на спинку стула. А что, если те же вопросы зададут Флер? Ведь мода требует сейчас многого, будь ты в душе хоть трижды нравственна! Кто в наше время признает себя шокированным?

- Ну? - сказал Сомс.

- Видите ли, сэр, у каждого свои взгляды. Наша точка зрения не обязательна для судьи и присяжных. Пожалуй, и мы с вами по-разному смотрим на вещи.

Сомс взглянул на дочь. Он понял: распущенная болтовня, желание следовать моде, развращающее влияние знакомых! Но все же ни один присяжный не сможет перед ней устоять. Кроме того, она - мать, а та - нет; а если мать, то лучше бы она ею не была. Нет, он решил не отказываться от своего плана. Искусный адвокат сумеет свести все дело к разоблачению легкомысленного кружка и современных взглядов на нравственность и обойти молчанием личную жизнь этой женщины.

- Запишите мне фамилии ее знакомых, названия книг, танцевальных клубов и так далее, - сказал он. - Мы пригласим лучшего адвоката.

Это совещание несколько успокоило Майкла. Вся история будет менее отвратительной, если удастся от частного перейти к общему и, вместо того чтобы разбирать поведение Марджори Феррар, повести атаку на ее теории. Сомс увлек Майкла в холл.