Генри Миллер - Тихие дни в Клиши

Минута, о которой так долго мечтал ковбой, наконец-то настала. Минута его коронного выхода, которой он немедленно воспользовался. Его глубокий голос, несмотря на истеричные нотки, был тем не менее не лишен обаяния. Он принадлежал к той породе хи-менов, созданных на киностудиях, которые более всего страдают от собственной благоприобретенной мужественности. Ему хотелось поделиться одолевающими его страхами. Было заметно, что он не знает, с чего начать, но он был полон решимости заставить всех себя слушать чего бы ему это не стоило. И вот, словно все весь день только это и обсуждали, он заговорил о шрапнельных ранах. Он хотел заставить всех почувствовать, каково это -- быть разорванным в клочья, истекать кровью, -- особенно под чужим небом, -- без надежды на спасение. Ему до чертиков надоели эти сумасшедшие скачки на диких лошадях, надоело продираться сквозь непролазные заросли колючей чапарелли за сто пятьдесят баксов в неделю. Когда-то он лицедействовал на Востоке, причем был неплохим актером, и хотя звезд с неба он не хватал, тем не менее, он был больше, чем просто ковбой, объезжающий перед камерой лошадей. Он мечтал ринуться очертя голову в ситуацию, в которой раскрылись бы его истинные таланты. Он был голоден, и не исключено, что возможная причина, по которой его жена уединилась с Джеральдом в спальне, крылась в том, что там можно было поесть. Судя по всему, сто пятьдесят долларов в неделю случались раз в месяц, а то и реже, а остальное время им приходилось грызть лошадиную шкуру. Вполне возможно и то, что его жена уединилась с Джеральдом, чтобы выяснить причины импотенции мужа. Множество вопросов висело в воздухе, вне и внутри жестоких описаний шрапнельных ран, от которых застывала кровь.

Это был на редкость решительный дикоглазый молодой человек -- настоящий Скорпион. Казалось, будь ему дозволено упасть в корчах на ковер, вцепиться зубами Лолите

457

в лодыжку, запустить бокалом шерри в открытое окно, он так и сделает. Что-то, имеющее весьма смутное отношение к актерской профессии, снедало его изнутри. То ли его незавидное положение в кино. То ли тот факт, что его жена слишком скоро забеременела. То ли масса проблем, связанных с мировой катастрофой. Как бы то ни было, он по всем статьям оказался в мертвой точке, и чем больше он метался, тем сильнее запутывался, тем сильнее затуманивался его рассудок... Если бы хоть кто-нибудь поговорил с ним, если бы хоть кто-нибудь возмутился его дикими, бессвязными высказываниями... Но нет, никто и рта не раскрыл. Все сидели как послушное стадо баранов и наблюдали, как он постепенно увязает в непроходимых дебрях своих кошмаров.

К слову сказать, было довольно трудно уследить, как он сам ориентируется -- среди свистящих над головой пуль. Он упомянул как минимум девять различных стран -- и все на одном дыхании. Родом он из Варшавы, его бомбили под Роттердамом, морем он добрался до Дюнкерка, его сбили под Фермопилами, он улетел на Крит, где его подобрали рыбаки, и наконец сейчас он бороздил дебри Австралии, подъедая объедки с тарелок каннибалов. То ли он в самом деле участвовал во всех этих кровавых бедствиях, то ли просто репетировал роль для новой радиопередачи, понять было нельзя. Он использовал все до единого местоимения -- личные, возвратные, притяжательные -- все без разбора. То он управлял самолетом, то был солдатом, потерявшим свою часть, то флибустьером, идущим по следам побежденной армии. То он жил, питаясь мышами и селедкой, то хлестал шампанское словно Эрик фон Штрохейм. Но всегда и везде, при любом стечении обстоятельств, он был жалок и несчастен. Нет таких слов, чтобы выразить всю полноту его ничтожества и страданий, словами нельзя описать, насколько жалким он хотел предстать в наших глазах, как хотел, чтобы мы поверили и прониклись его мучениями.

Не выдержав эту лихорадочную агонию, я решил побродить по саду вокруг дома. На дорожке, ведущей в сад, я встретил уже знакомого Стрельца Умберто, который только что выскользнул из объятий горбуньи, обезображенной экземой. Мы пошли в сад, где обнаружили столик для пинг-понга. Юная пара, представившаяся братом и сестрой, предложила нам сыграть партию, разделившись на пары. Только мы начали, как на заднем крыльце возник злополучный ковбой; некоторое время он молча и угрюмо изучал нас, потом скрылся в доме. Тут выскочила невероятно загорелая дама, из которой ключом била энергия, и

458

жадно уставилась на нас. Она напоминала быка в юбке -- из ноздрей вырывалось пламя, груди колыхались, как зрелые канталупы*. Первый шарик от ее удара раскололся пополам, второй улетел за изгородь, третий попал моему другу Умберто в глаз. После этого она презрительно удалилась, бросив на прощание, что предпочитает бадминтон.

Через несколько секунд вышел Джеральд и попросил остаться на обед. "Оформитель интерьеров самолично готовит для нас спагетти", -- сказал Джеральд.

-- Не вздумайте сбежать, -- предупредил он, притворно грозя нам пальцем.

Мы хором отказались от его приглашения. (Неужели он не видит, что мы умираем от скуки?)

-- Вы, что, не любите спагетти? Они не достаточно хороши для вас, да? -Джеральд стал похож на избалованного ребенка, у которого отняли любимую игрушку.

-- Может, выпьем немного вина? -- предложил я в надежде, что он поймет намек и скажет, что уже готовят коктейли.

-- Не волнуйтесь. Вы, Козероги, чертовски практичны. Конечно, у нас найдется что-нибудь для вас выпить.

-- А что именно? -- поинтересовался Умберто, у которого за весь день изрядно пересохло в горле.

-- Ш-ш-ш, тише! Играйте в пинг-понг. Где ваши манеры? -- ужаснулся Джеральд.

-- Но я умираю от жажды, -- продолжал настаивать Умберто.

-- Зайдите в дом, я дам вам стакан холодной воды. Вам станет гораздо лучше. Вы слишком взволнованы. Кроме того, вам следует беречь свою печень. Вино для вас яд.

-- Тогда предложите мне что-нибудь взамен вина, -- потребовал Умберто, твердо вознамеревшись выдавить из хозяина хоть каплю алкоголя.

-- Опомнитесь, Стрелец! Извольте вести себя, как джентльмен. Здесь вам не ночлежка какого-нибудь Бэрримора. Идите проветритесь и продолжайте вашу игру. Я пришлю вам очаровательную девушку, она сыграет с вами пару партий. -- С этими словами он развернулся и просочился в дверь.

-- Как вам это нравится? -- взорвался Умберто, отшвыривая ракетку в сторону и натягивая пиджак. -- В таком случае я сам найду себе что-нибудь выпить. -- Он осмотрелся по сторонам, надеясь, что кто-нибудь составит ему компанию. Брат восхитительной Лео согласился сопровождать его. _________ * Сорт дыни.

459

-- Только не долго! -- произнесла жена Умберто. Умберто внезапно вспомнил, что забыл что-то важное. Он подошел к жене и спросил, где ее сумочка.