Неизвестен Автор - Телефонные разговоры

Поездки на юг замечательны тем, что кроме общепринятых курортных удовольствий (море, солнце, фрукты), дарят нам массу незабываемых ситуаций, воспоминания о которых позволяют более-менее жизнерадостно пережить зиму.

И почему-то только на юге, под нежарким солнцем второй половины дня, лежа на нагретых плитах волнорезов, под благородные звуки моря в разговорах поднимаются темы вечные и нестандартные для молодых людей, занятых праздным времяпровождением...

Слава терроризирует глазами какую-то девушку. Он большой любитель устанавливать контакты. Бедняжка смутилась и смотрит в окно, там ничего интересного - мелькают фонари и маячит Славино отражение. Я делаю вид, что устал от подобных тем. Хотя мне интересно чем все это закончится. Как я уже писал, заканчивается все очередным культпоходом.

- ...................ту-у... ту-у... ту-у... ту-у...

Очень раздражают подобные шутки. Особенно, когда вздрагиваешь от звонка. Хотя, я и сам иногда, листая записную книжку, тревожу некоторых абонентов, а что сказать - не знаю. Ну нечего мне им сказать, уж лучше помолчать. Да и помолчать можно не со всяким. Я для себя вывел критерий если можешь с человеком находиться рядом, гулять, допустим, чай пить и спокойно молчать, не чувствуя неловкости ситуации, и поглядывать на него, значит, это друг, понимающий тебя. А если молчать тяжело, темы для разговора приходится искать и не всегда они находятся - так, приятель-знакомый. И получается, что немного друзей то, просто мало их.

- Игорюша...

Вот с мамой не надо искать тем - она их сама вечно генерирует. То зайдет в комнату, послушает немного и резюмирует: "Этот, как его Борзыкин?" Я молча киваю, хотя слушаю "Ноль", иначе придется в очередной раз объяснять кто таков Борзыкин и что есть "Ноль". А то услышит по радио рекламу: "...предлагает персональные ЭВМ с любым набором периферийного оборудования..." и, памятуя, что в моем дипломе говорится что-то об электронной технике, начинает меня пытать на предмет этого самого периферийного оборудования. Да так, что строгие кандидаты технических наук, принимавшие у меня государственный экзамен по специальности, вспоминаются теперь как добрые волшебники Изумрудного города.

И хотя мне в лом бывает рассказывать или объяснять маме чего-нибудь (будь то конфигурация вычислительного комплекса, или же значение наречия "стремно"), и раздражаюсь я - знаю: мама - друг.

Этот мой друг принял на себя всю мощь случившейся нынче активизации политического сознания масс. Вопросов ко мне стало теперь поменьше, ибо огромно количество сенсаций, даруемых нам освободившимися прессой и телерадиовещанием города трех революций. Мама вся теперь - глаза и уши. Я первое время тоже припадал к источникам разоблачений и новых вариантов общественного уклада. Устал. Не должно быть интересно нормальному человеку, как сделать рубль конвертируемым, если это не его работа. А маму такие вещи еще занимают, и поэтому возникла необходимость в эксплуатации старого-старого телевизора, ибо раньше мама предпочитала включить радио и мирно раскладывать пасьянс, а теперь пресс-конференции чередуются с актуальными интервью и трансляциями заседаний какого-нибудь Совета.

Мама не одинока, у нее есть партайгеноссе - мама Сережи. Они даже ходили один раз на митинг демократических сил. И теперь по вечерам я внимаю Артему Троицкому с его новостями авангарда, а мама за стеной Борису Ельцину с его 500-ми днями. А глубокой до меня из соседней комнаты доносится: "Товарищи, у нас нет кворума". Какой облом.

- Брат?!?!?!?!

- Расставляй, я черными. Почему-то люблю играть черными. И вообще, во всем, почему-то, предпочитаю темные цвета, а на вопрос "В какой руке?", всегда отвечаю, в левой, мол.

Когда передвигаю фигуры, всегда вспоминается популярнейший советский разведчик Максим Максимович Исаев, он же штандартенфюрер SS Штирлиц, он же господин Бользен, который часто заходил в ресторан "Elefant", тот самый, где центр устроил ему встречу с женой, и, играя в шахматы с фрау Дитмар, обдумывал очередной подвиг.

Я тоже играя думаю о чем угодно и о ком угодно, только не о проходных пешках и, как следствие, доставляю Сереже радость победы.

В прошлый раз, когда мы оба по невнимательности подставили своих слонов, я маялся вод чем - вернется ли добро добром? Маловероятно. Скорее всего, вернется ничем. А вот зло вернется злом - это на сто процентов. Стало быть, каждый должен когда-нибудь ощутить чье-то добро. Но не каждый ответит, да и не всегда удается отблагодарить. А раз мы все перед кем-то в долгу - давайте быть добрее - это единственный выход.

- Брат, я ладью схаваю?!?!?!?!

Надо переходить. Интересно, о чем думает Сережа? Еще более интересно - о чем это думают люди, когда думать им не о чем? Бывает ли так, что индивидуум вообще не фиксирует мыслей? Вроде бы, даже во сне человек рождает мысли - сны. Ладно, оставим тот период, когда человек не знает, думал ли он. Допустим, думал. О чем же?

Если о будущем, то оно обычно пугает. Чтобы этого не было - не надо о нем думать. Лучше заняться воспоминаниями. Счастливый феномен памяти человеческой - она хранит только хорошее. Даже нейтрального в ней нет, только то, что радовало. Поэтому, наверное, в минуты безделья или затишья чаще всего думают о прошлом. А о настоящем не думают, просто не успевают оно слишком быстро становится прошлым. Настоящее "настоящее" не зависит от времени, и думать о нем нелегко, сразу понимаешь себя песчинкой-крупинкой.

- Добрый вечер!

В очередной раз все заканчивается культпоходом на dancing. Да, человек всегда был не прочь поплясать. Дикий обитатель каменной пещеры бесился у костра, радуясь количеству заготовленных на зиму себе подобных. Придворный вельможа участвовал в нескольких частях Мерлезоноского балета в честь победы над гугенотами под Ля-Рошелью. Революционный матрос выдавал яблочко в перерывах между классовыми битвами. Что до нас, то веских причин для веселья вроде бы нет. Но танцуем. Зато до определенного возраста. Этот возраст, по-моему, довольно четкая граница между молодостью и тем, что бывает до и после.

В этот раз мы попали на "авторский вечер" отцов технопопа. Стоило диск-жокею произнести: "Depeche Mode", и по залу катился дикий восторг. Даже представители Закавказья, пришедшие явно не для того, чтобы отдаться ритму, принялись энергично танцевать. Быть может, они ощущают с "D. M." родство по линии черной кожаной куртки, тема которой проходит красной нитью как в творчестве этой группы, так и в жизнедеятельности закавказцев в городе.

Тем не менее, кожаные куртки, танцуя, успевают осмотреть любую леди, проходящую в радиусе четырех метров. Это вынуждает их осуществлять вращательные движения, сходные с теми, что мы видим в исполнении Дэвида Гэхэма (вокалист "D.M."), что, безусловно, усиливает кайф.