Роберт Персиг - Лайла (Исследование морали)

Вот почему отсутствие страдания вчера вечером представлялось ему таким зловещим и то, что сегодня она вроде бы страдает, вызвало у Федра ощущение, что ей стало лучше. Если устранить страдания в нашей жизни, пропадёт сама жизнь. Эволюции больше нет. Те виды, которые не страдают, не выживают. Страдание - отрицательный аспект Качества, который приводит в движение весь процесс. Все эти битвы между структурами эволюции происходят внутри таких страдающих индивидов как Лайла.

А ведь битва Лайлы - это битва каждого из нас, вам это известно?

Иногда умалишенные, бунтари и те, кто готов на самоубийство, - самые ценные люди в обществе. Они могут стать предтечей социальных перемен. Они взвалили на себя бремя культуры, и пытаясь разрешить свои собственные проблемы, попутно решают проблемы всей культуры.

Поэтому третья возможность, на которую надеялся Федр, была в том, что каким-то чудом Лайла сможет избежать все структуры, как собственные, так и культурные, обнаружит Динамическое Качество, к которому стремится, вернётся назад, справится со всей этой неразберихой и не даст ей погубить себя. Вопрос только в том, будет ли она действовать напрямую, чтобы защищаться, или же будет ходить вокруг да около. Если она будет действовать напрямую, то она придёт к Динамичному решению.

Если же будет ходить вокруг да около, то лишь вернётся к прежним кармическим циклам боли и временного облегчения.

Очевидно, от чего бы ни грелся двигатель, теперь это прошло. И повторить теперь это невозможно. Он выключил мотор, и судно подалось вперёд к якорю.

Солнце уже стало клониться к вечеру, и у него возникло легкое ощущение депрессии. Не лучший из дней в его жизни. Он заметил, как чайка подхватила устрицу, раковину или что-то ещё на песчаном берегу, взлетела с ним в небо и уронила её. Другая чайка кружила рядом, стараясь отобрать добычу. Вскоре у них началась настоящая свара. Он понаблюдал за ними некоторое время. Их ссора также усугубила настроение.

Он обратил внимание, что на одной из стоящих на якоре яхт на борту кто-то есть.

Если оставаться на палубе, то ему могут начать махать руками и предложить пообщаться. Этого ему вовсе не хотелось Он собрал свои вещи и спустился вниз.

Долгая выдалась неделя. Боже, какая неделя! Хочется вернуться к прежней жизни.

Весь этот город со всеми его кармическими проблемами, а теперь к тому же ещё и Лайла с её собственными кармическими проблемами - это уж слишком. Возможно, следует сделать передышку.

На рундуке шкипера лежала сумка с почтой. Наконец-то можно будет заняться ею, отвлечёт хоть как-то. Он поднял створку обеденного столика, положил сумку на него, вынул сверху пачку писем и разложил их.

Остаток пополудни она просидел задрав ноги на стол, читая письма, улыбаясь, посмеиваясь и хмурясь, отвечая на те, которые того заслуживали, и стараясь отказывать в просьбах как можно мягче. Он чувствовал себя как Энн Лэндерз.

Раза два он слышал, что Лайла шевелится. Однажды она встала и что-то пробормотала. Не так уж она кататонична. Тишина и скука яхты, стоящей на якоре, лучшее лечение от кататонии.

Когда стало смеркаться, ему надоело отвечать на письма. День прошел. Пора расслабиться. Легкий ветерок, веявший днем, теперь пропал, и кроме легкого покачивания яхты время от времени, всё было спокойно. Какое блаженство.

Он вынул керосиновую лампу из крепления и поставил её рядом с кухонной раковиной. Из остатков продуктов, купленных в Ньяке, он приготовил ужин, снова задумался о Лайле, но ничего решить не смог, кроме того, что уже предполагал прежде. Ничего не поделаешь, надо просто ждать.

Когда он принёс Лайле ужин, то увидел, что тарелка и стакан у неё пусты. Он снова попробовал заговорить с ней, но она не отвечала.

Теперь, когда солнце село, стало холодно. Вместо того, чтобы запускать обогреватель, он посчитал, что лучше забраться в спальный мешок пораньше.

Сегодня был долгий день. Может написать несколько карточек по новым книгам Уильяма Джемса.

Это были биографические книги. Он читал много философских книг Джемса. Теперь же он хотел заняться его биографией, чтобы высветить перспективу.

Ему, в частности, хотелось выяснить , какие есть доказательства того, что единственной целью Джемса было "объединение науки и религии". Это утверждение отпугнуло его от Джемса много лет назад, да и теперь оно не очень-то ему импонировало. Если уж начинаешь точить топор с такой целью, почти гарантировано, что закончишь чем-то ложным. Это утверждение казалось неким философологическим упрощением, написанным человеком, который плохо себе представляет, для чего нужна философия. Ставить философию на службу любой социальной организации или догмы - аморально. Это опять низшая форма эволюции, стремящаяся поглотить высшую.

Федр переложил сумку с почтой на рундук шкипера, затем поставил керосиновую лампу на холодильник так, чтобы ему светило через плечо, затем уселся и продолжил читать.

Спустя некоторое время он заметил, что свет лампы стал тусклым, прервал чтение и вывернул фитиль повыше.

Чуть позже он достал со шкиперского рундука деревянный ящичек, чтобы написать несколько карточек о том, что читал.

В последующие часы он исписал дюжину карточек.

Потом он как-то поднял взор и прислушался. Не было ни звука. Лишь лёгкое покачивание судна время от времени, и это всё.

В том, что он прочел, не было ничего такого, чтобы считать Джемса религиозным идеологом, заинтересованным в том, чтобы доказать какое-то заумное положение о религии. Идеологи обычно склонны к огульным обобщениям, а из прочитанного Федром лишь появлялись доказательства того, что он весьма далек от этого. В особенности в ранние годы концепция Джемса о конечной реальности состояла из конкретных и индивидуальных вещей. Ему не нравился Гегель и немецкие идеалисты, господствовавшие в философии во времена его юности, именно потому, что их подход - слишком общий и огульный.

Однако с годами мысли Джемса становились всё более и более общими. Это вполне объяснимо. Если не будешь обобщать, то не будешь и философствовать. А Федру казалось, что обобщения Джемса устремлены к чему-то очень похожему на Метафизику Качества. Это, конечно, могло быть "эффектом кливлендской гавани", когда интеллектуальная иммунная система Федра отбирала только те аспекты философии Джемса, которые подходили для Метафизики Качества, и игнорировала те, которые её не устраивали. Только вряд ли. Сколько бы он ни читал, он находил столько совпадений и подтверждений, которых не сможет опровергнуть никакой объем выборочного чтения.

Джемс по существу занимался двумя системами философии: одну он называл прагматизмом, вторую - радикальным эмпиризмом.