Герхард Рот - Автобиография Альберта Эйнштейна

несколько птиц пролетели в небе.

для каждой мысли а существует мысль а+. я подхожу к открытому окну и вдыхаю чуть-чуть кислорода. я плюю из окна в птицу, попадаю, и она летит дальше с моими энзимами на спине. Я ДЕЛАЮ ВЫСКАЗЫВАНИЯ В РАМКАХ ОПРЕДЕЛЁННОГО РАСЧЁТА. не могу найти свой ингалятор со средством от астмы. я убиваю время, приводя ингалятор в действие. кхекхкхекх. у меня щёлкает в ушах, когда я зеваю. Я УМИРАЮ ОТ НАСЛАЖДЕНИЯ! мысли интерферируют между собой вплоть до пустоты в голове. у меня жар? я обдумываю, не стоит ли воспользоваться комнатным термометром и померить себе температуру. белки распадаются у меня в голове? под окнами проходит человек с тележкой. он везёт ящик. в тот же момент я оказываюсь идущим за ним по пятам.

догнав его, заглядываю ему прямо в глаза. что, интересно, происходит внутри цветной капусты его мозга?

что я такое:червь вошь муха ничто атом амёба хромосома № 6 Н2О таракан нашатырь фёдор достоевский

раннее утро. я слышу, как по улице проезжает трамвай. мой слух болезненно восприимчив и доносит до сознания обычные звуки с ужасающими искажениями. на полу лежат мои очки, стекло расколото, я настолько вне себя, что поднимаю очки не сразу, давая себе время привыкнуть к тому факту, что они разбиты. как это могло произойти? я сую очки в карман и отправляюсь с ними к оптику. я кладу их перед ним, прошу отремонтировать. да, так сразу не починишь, придётся подождать как минимум до вечера. я возражаю, аргументируя cвоим чрезвычайно слабым зрением, называю число диоптрий и объясняю, что запасных очков у меня нет. но оптик не в состоянии выполнить заказ быстрее. в конце концов, он предлагает выдать мне очки напрокат за небольшую сумму. это древнее страшилище с линзами в форме колёс, какое можно получить по рецепту без доплаты. во мне поднимается лёгкая тошнота, когда я сажаю холодный, чужой объект на переносицу; кроме того, обнаруживается, что стекло запачкано, а поле зрения урезано грубой широкой оправой. я ищу носовой платок, но прежде, чем успеваю дотронуться до очков, мне приходит в голову мысль, что после того, как я их протру, я не смогу положить платок обратно в карман. я не вынесу одного вида этого платка, не говоря уже о том, чтобы носить его с собой.

прежде чем я успеваю принять другое решение, раздаётся вопрос оптика, не подыскать ли мне более сильные очки.

нет-нет, напротив, мне прекрасно видно! да, тогда можно ли попросить очки на минуточку назад, он собирается их как следует вычистить - и он исчезает за ширмой:

непривычные очки, изменившееся давление на переносицу, новое ощущение тяжести на лице как будто влияют на моё восприятие. передо мной на тротуаре лежит газета. я прохожу мимо, останавливаюсь, возвращаюсь и отодвигаю её одной ногой. трение газеты об асфальт вызывает мысленно предвосхищённый звук. около входа в магазин приделан к стене огромный термометр, с которого я считываю температуру. как обычно, идя по торговой улице, я обращаю внимание на вывески. среди прочего, мне бросается в глаза знак, на котором ампутированная рука с вытянутым пальцем указывает дорогу к туалетам. мне приходит в голову необъяснимая мысль, что эта рука изображает часть трупа, расчленённого после убийства. перед рестораном я натыкаюсь на меню под стеклом:

бульон с яйцом овощной суп жаркое с луком, жареный картофель, салат жареная печень, рис, зелёный салат рагу из кролика камбала, салат под майонезом филе морского гребешка компот:

к. из вишен к. из алычи к. из абрикосов к. из яблок ромбаба торт малахов

2,80 2,90

14,10

12,60 23,80 12,90 на вес

2,70 2,80 4,10собака перебегает через дорогу, слишком сложное существо, мушиный помёт на меню, мёртвые застеклённые тельца мух. всё слишком сложно, слишком сложно. сами мухи слишком сложны, слишком сложные существа. и наоборот:

если рассматривать только всё в целом, то всё просто (беккет).

думать, как собака перед засыпанием. ну да. лучше я сделаю карандашные наброски того, что вижу. только силуэты, только пустоты, никаких красок, не разбирая, в моей комнате или на улице

медленно побрёл я вниз по улице. я передвигался вместе со своим кровообращением.

воздух роился парящими листьями... листья прямо-таки затопляли асфальт. я страдал своими впечатлениями как болезнью. я вздрогнул от звука, на секунду показавшегося мне свистом стремительно падающего предмета. на самом деле, это в одном из окон опустились жалюзи. на меня навалилось чувство собственной микробоподобности. пары глаз всасывали мою внешность, раздваивали меня, собирали и разлагали меня в своих головах. я нагнулся и поднял с земли испачканный календарный листок. на нём стояла дата - 26 октября. листья бросались передо мной врассыпную, как жуткие маленькие животные, беззвучно, издавая лишь тихий шорох. я остановился у витрины часового магазина сверить часы, но только двое часов показывали одинаковое время; я заметил шляпу у себя на голове, снял её и прочитал на этикетке:

p.& c.

хабих вена шляпник 1862 высшее качество

мне было приятно чувствовать себя отверженным, в чёрной шляпе, чёрном пальто, с неухоженными длинными волосами, в круглых очках и с микстурой от кашля в кармане. я внимательно рассматривал прохожих, прикидывал обхват их черепов, сравнивал размер моей и их шляп. я давал оценку каждой голове, но не выносил однозначный вердикт: или мне мешала густота волос, или же быстрый шаг наблюдаемого, или мне попадались экземпляры с невиданным радиусом в 400-700 миллиметров. возможно, последнее обстоятельство и не имело такого большого значения, какое я ему придавал. я купил газету и сделал несколько заметок на полях. перед военной академией я остановился и записал пришедшую в голову мысль на пустой полосе. внезапно я обнаружил в себе непривычно сильное восприятие цвета, кричаще зелёные доски забора, две высокие тёмно-синие бутыли в витрине антикварной лавки, облезлый жёлтый дом с солнечными часами, зелёный трамвай, жёлтый почтовый ящик, оранжевый деревянный фургон строительной компании, голубая машина, фиолетовые обои в открытом окне, красные перила в подъезде повергли меня в состояние бестелесного опьянения. я фантазировал, стоя на улице, colores adventicii (бойл), imaginarii и phantastici (риццетти), couleures accidentelles, scheinfarben (шерфер), оптический обман, обман зрения, vitia fugitiva (гамбергер), ocular spectra (дарвин). я прислушивался к позвякиванью и побрякиванью, грохоту и хохоту, звуку и звону, речи и песне, смеху и вздохам, шуму, гудению, голосам, стрёкоту, колоколу, колебаниям воздуха.

мне не доставляла никакого удовольствия мысль вернуться домой и наблюдать из окна птиц, ползающих по асфальту, как стайки мух. я преследовал молодую пару, толкавшую перед собой высокую и уродливую коляску, пока они не остановились около церкви. девушка укрыла ребёнка грязным одеялом, и вместе с мужем скрылась в церковных воротах. улица была абсолютна пуста. я мог бы без труда вынуть ребёнка из уродливой колясочки и взять его с собой. или перевезти его на другую улицу и бросить там на произвол судьбы. вместо этого я вошёл в церковь и сел на одну из скамеек. мне пришла в голову идея - как мне показалось, из-за этих очков - придвинуться поближе к исповедальне, как будто хочу исповедаться, но кабинка занята, и якобы поэтому встать рядом с ней. внутренне я был исполнен отвращения к исповедальне: жирно-жёлтое старческое ухо, в которое человек вползает, уподобляясь звуковой волне, ударяющей в барабанную перепонку и вызывающей колебания. я осторожно подобрался поближе, открыл дверь, неожиданно поскользнулся и ввалился внутрь. я чрезвычайно быстро оказался снова на ногах, но прежде чем успел выйти вон, дверца окошка отъехала в сторону, и некий голос обратился ко мне. это полностью вывело меня из себя. я вытянул вперёд руку и нашарил дверную ручку, но как только ощутил ледяной холод дерева, я отдёрнул руки и спрятал их в карманах брюк. шатаясь и бормоча извинения, я выбрался на улицу. в подъезде какого-то дома я закатал рукав над запястьем, прислонился к стене и нащупал пульс. я сказал себе, пульс исходит из моего мозга, это мои мысли проходят, стуча, сквозь сосуды: нет-нет, я, кажется, одержим собственными идеями, ха-ха, во мне сидит небольшое безумие и щекочет меня. а кроме того, за всем этим спрятался и квантик умысла, не так ли? не отрицал ли я вполне сознательно реальность, не играл ли неотрывно в игру, в которую втягивал реальность только затем, чтобы её изменять, как cвою собственную фантазию? не заставлял ли я сами фантазии становиться реальностью, когда вынуждал окружающий меня мир принимать их за реальные факты и на них реагировать? я сделал реальность своей фантазией, я её запихнул в cвою голову, в комок мозга, протащил её сквозь фильтры моих фантазий, ещё, ещё, вот так, сквозь мои собственные переживания: я устроил представление перед своими нервными клетками, и моя голова всосала реальность сквозь свои ушки и зрачочки.