Ричард Олдингтон - Семеро против Ривза

— Марсель!

В этот миг раздались два удара в гонг — вторичный призыв к обеду. Но мистеру Ривзу было не до обеда. Он с укором и тоской смотрел на Марсель и с возмущением и ненавистью — на молодого человека.

— Какого… какого… какого дьявола все это значит? — запинаясь, прохрипел он наконец.

— Мы помолвлены, — вызывающе сказала Марсель.

— О, вы помолвлены, вот оно что! — в полном обалдении произнес мистер Ривз.

— Я зелаю зениться на миз Рив, — нахально улыбаясь, заявил молодой человек.

— Ах, вот как, вы зелаете, вот оно что, — сказал мистер Ривз.

Наступило молчание.

— Меня зовут Гомбо, и я зелаю зениться на миз Рив, повторил молодой человек, улыбаясь еще нахальнее. — И добавил: — Огюстен.

Мистер Ривз мгновенно почувствовал исключительную неприязнь к мосье Гомбо (Огюстену). По правде говоря, ему сразу захотелось двинуть мосье Гомбо (Огюстена) в скулу. Мосье Гомбо — субтильный, змеевидный молодой человек с гладко прилизанными темными волосами и глазами как у Рудольфо Валентино — был похож на материализовавшееся аргентинское танго. Короче говоря, он принадлежал к разряду именно тех мужчин, которые таким людям, как мистер Ривз, всегда казались самыми гадкими, презренными людишками на свете. Мистер Ривз молча и свирепо глядел на него во все глаза.

— Ну вот что, мистер Гомби, — сказал он наконец, и голос его задрожал от разнообразных эмоций, выразивших его враждебное отношение к личности мосье Гомбо и еще более враждебное — к предполагаемому браку. — Самое лучшее, что вы можете сделать, это убраться отсюда подобру-поздорову. Можете зайти ко мне завтра в десять часов утра, и я с вами поговорю по душам.

— Вы оскорбляете меня! — воскликнул мосье Гомбо, сжав кулаки, скрипнув зубами и вспомнив Аустерлиц.

— Не мелите вздора! — сказал мистер Ривз, вспомнив Ватерлоо. — Вон отсюда!

Мосье Гомбо (Огюстен) подпрыгнул и встал в боксерскую стойку.

Марсель положила руку ему на плечо и произнесла что-то на ломаном чрезвычайно скверном французском языке:

— Puisque c'est ta volonte, ma chere, je n'ai qu'a m'incliner [58], — галантно сказал мосье Гомбо. — Apres tout c'est ton pere! [59]

— Ты не должен обижать Огюстена, папочка, — сказала Марсель. — Он женится на мне.

— Ах, он зенится, — с язвительной иронией передразнил жениха мистер Ривз.

Марсель, мешая французские слова с английскими, быстро зашептала что-то на ухо мосье Гомбо (Огюстену). Он слушал ее внимательно, время от времени кивая головой, затем улыбнулся уже совсем нагло.

— Parfait, cherie, parfait [60], — сказал он, когда Марсель умолкла.

— A tout a l'heure, monsieur mon beau-pere, a nous deux! [61]

И с этими словами мосье Гомбо (Огюстен) выскользнул из комнаты, точь-в-точь как самая поганая гадюка — по мнению мистера Ривза, но по мнению самого мосье Гомбо — как настоящий современный д'Артаньян.

Несколько позднее, изливая свою душу, как всегда, исполненному сочувствия мистеру Саймонсу, мистер Ривз под большим секретом признался ему, что в эту минуту он был совершенно сбит с панталыку — другого слова он подыскать не мог, — именно сбит с панталыку. Он беспомощно смотрел на Марсель, не зная, что сказать, что предпринять.

Марсель же, наоборот, казалось, прекрасно понимала, чт о нужно делать. Она сменила халат на одно из самых нарядных своих платьев, причесалась, напудрилась и очень искусно накрасила губы, пока мистер Ривз с несчастным видом наблюдал за ней, пребывая в том жалком состоянии, которое он впоследствии и описал в письме к мистеру Саймонсу.

— Ну, пошли обедать, — спокойно и дружелюбно сказала Марсель. — Я проголодалась.

При этом предложении, которое в подобных обстоятельствах было воспринято мистером Ривзом как верх цинизма, хотя обычно не вызывало в нем ничего, кроме приятного отклика, возмущение его наконец прорвалось наружу.

— Бесстыдница! — воскликнул он. — Так просто вам это не сойдет с рук, мисс! Ступай ко мне в комнату сию же секунду!

— Ах, перестань ты сердиться, папочка, — беспечно ответила Марсель. — Это просто потому, что ты голоден. Тебе нужно пообедать, и ты сразу почувствуешь себя лучше.

— Не рассуждай! — сказал мистер Ривз сердито, но несколько нелогично, ибо он как раз собирался задать Марсель кое-какие вопросы и получить на них ответы. — Ступай ко мне в комнату!

Марсель повиновалась, слегка пожав при этом плечами, что у нее всегда получалось как-то оскорбительнее всяких слов. Мистер Ривз яростно захлопнул и запер на ключ дверь ее номера и зашагал следом за Марсель по коридору. У себя в спальне мистер Ривз также с треском захлопнул и запер на ключ дверь, что было уже несколько излишне, если, конечно, он не предполагал увидеть мосье Гомбо в обществе Атоса, Портоса и Арамиса, явившихся, чтобы силой похитить мадемуазель.

— Сядь! — приказал он.

Марсель села и хладнокровно закурила сигарету. Мистер Ривз подошел к столу и дрожащей рукой налил себе хорошую порцию виски с содовой. Отхлебнув половину, он едва не произнес по привычке: «А-а, вот теперь другое дело!» — но, по счастью, вовремя опомнился, осознав, что стоит перед лицом большой Семейной Трагедии. Он тяжело опустился в кресло напротив Марсель.

— Так вот почему ты не захотела поехать в Монте-Карло! — с горькой иронией произнес он. — Так вот почему тебе захотелось остаться со своим старым папочкой?

Марсель ничего не ответила, но с раздражающим равнодушием продолжала безмятежно курить, — она явно считала этот вопрос бессмысленным.

— Отвечай! — заорал мистер Ривз, стукнув кулаком по подлокотнику и забывая, что сам только что приказал дочери молчать. — Что вы можете сказать в свое оправдание, мисс?

— Ты ведь не мог рассчитывать, что я навсегда останусь ребенком, папочка, — очень нежно и рассудительно проговорила Марсель. — Дети подрастают, ты же понимаешь.

А у мистера Ривза как раз уже был наготове его следующий неотразимый довод, смысл которого заключался в том, что Марсель еще совсем дитя. Нашептывай ей в уши сам сатана, то и тогда она, кажется, не могла бы более ловко выбить из рук папаши его оружие. Мистер Ривз был огорошен, вернее, едва не попал снова в уже описанное выше неприятное состояние.

— Хм, — промычал он, ища прибежища в своем излюбленном междометии. — Хм!

Снова наступило непродолжительное молчание.

— Любой взрослый человек скажет тебе, что ты не права, — промолвил наконец мистер Ривз. — По закону ты еще ребенок. Ты несовершеннолетняя.

— Но уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего я хочу, — холодно сказала Марсель.

— Следовательно, ты хочешь выйти замуж за этого… за этого малого?

— Да.

— Хм.

Снова молчание.

— Как давно ты с ним знакома? — спросил мистер Ривз.

— Почти две недели.

— Хм. Довольно продолжительный срок, чтобы хорошо узнать человека, который должен стать твоим мужем. Мы с твоей матерью были помолвлены шесть лет.