Уильям Фолкнер - Солдатская награда

– Ну, что? – спросил Гиллиген, хмуро шагая рядом с ней.

– Посмотрите, какая весна, Джо. Взгляните на деревья: уже лето подходит, Джо.

– Да, уже лето подходит. Занятно, правда? Меня всегда как-то удивляет: посмотришь – все идет своим чередом, помимо нас. Наверно, старушка-природа все делает оптом, ее ничем не удивишь, уж не говоря о том, что ей дела нет – такие мы, как хотим быть, или не такие.

Держась за его руку, она шла по рельсу.

– А какими мы, по-вашему, должны быть, Джо?

– Не знаю каким… какой вы себя считаете, и не знаю, каким я себе кажусь, но одно мне известно: мы с вами хотели помочь природе исправить злое дело, и нам не повезло.

В плоских чашечках листьев лежала капля солнца, и деревья словно горели прохладным пламенем заката. Деревянный мостик шел через ручей, тропинка подымалась в гору.

– Давайте посидим на перилах, – предложила она, подводя его к мостику. И, прежде чем он успел подсадить ее, она повернулась спиной к перилам и легко поднялась на мускулах рук. Она зацепилась носками за нижнюю перекладину перил, и он сел рядом с ней. Давайте покурим.

Она вытащила пачку из сумочки, и он взял сигарету, чиркнул, спичкой.

– А кому повезло во всей этой истории? – спросила она.

– Лейтенанту.

– Неправда. Это в браке ты можешь быть счастливым или несчастным. А в смерти ты ни то, ни другое: ты ничто,

– Это верно. Ему теперь не надо думать, счастлив он или нет… А вот падре повезло.

– В чем?

– Ну, если у человека несчастье, а потом это несчастье проходит – значит, повезло. Разве не так?

– Не знаю. Что-то вы слишком сложно думаете, Джо.

– А та девушка? Говорят, у ее теперешнего парня денег куча, а мозгов чуть. Значит, ей тоже повезло.

– Думаете, она довольна? – (Гиллиген внимательно посмотрел на нее и ничего не ответил.) – Подумайте, сколько удовольствия она получила бы сейчас: овдоветь такой молодой – как романтично! Уверена, что она сейчас клянет свою судьбу.

Он с восхищением посмотрел на нее.

– Мне всегда хотелось быть ястребом, – сказал он, – но теперь, пожалуй, мне хочется стать женщиной.

– Господи Боже, Джо! Что за фантазия!

– Ну, а теперь, раз вы уже записались в эти самые сивиллы [26], расскажите мне про этого франта, про Джонса. Ему-то определенно повезло.

– В чем повезло?

– Ну, как же! Добился чего хотел.

– Но не тех женщин, которых добивался.

– Да, не совсем. Ну, конечно, ему всех не добиться, мало ли чего он хочет. По-моему, он два раза обжегся. Но ему это ничуть не мешает. Выходит, он – счастливчик. – (Их сигареты двойной дугой упали в ручей, зашипели.) – Должно быть, нахальством тоже можно многого добиться от женщин.

– Вы хотите сказать – как и тупостью?

– Вовсе нет. Какая там тупость. Вот я действительно не могу добиться той, кого хочу, по своей тупости.

Она положила руку ему на плечо.

– Вы совсем не тупой, Джо. Но и смелости в вас нет.

– Нет есть. Разве вы можете себе представить, что я стану с кем-то считаться, если захочу чего-нибудь?

– Но я и не представляю себе, что вы можете как-то поступить, не считаясь с другими людьми, Джо.

Он обиделся и равнодушно сказал:

– Конечно, воля ваша, думайте как хотите. Знаю, я не такой смелый, как тот малый, из анекдота. Помните? Пристал к женщине на улице, а ее муж заступился, сшиб его с ног. Он встает, очищает грязь, а тут какой-то посторонний и говорит: «Господи помилуй, и часто вас так колотят?» А этот тип отвечает: «А как же, конечно, бывает, но уж зато, когда дело выгорит!..»

Видно, он считал, что ему судьба быть битым, – прибавил он с прежней насмешливой улыбкой.

Она рассмеялась. Потом сказала:

– А почему бы и вам не попробовать, Джо?

Он смотрел на нее долго, спокойно. Она смело встретила его взгляд, и, соскочив с перил, он повернулся к ней, обнял ее одной рукой.

– Что это значит, Маргарет?

Она не ответила, и он, приподняв ее, снял с перил. Она положила руки ему на плечи.

– Нет, для вас это ничего не значит, – сказал он ей тихо и чуть коснулся губами ее губ. Рука его опустилась.

– Не так, Джо.

– Как – не так? – недоуменно спросил он. В ответ она притянула его к себе и поцеловала, медленно и жарко. Но они уже поняли, что, несмотря на все, они друг другу чужие. Он поторопился прервать неловкое молчание: – Значит ли это, что вы согласны?

– Нет, Джо, не могу! – ответила она спокойно, не отводя его рук.

– Но почему, Маргарет? Вы никогда не говорили мне – почему?

Он видел ее молчаливый профиль на прошитой закатом листве.

– Если бы я так хорошо к вам не относилась, я бы не стала объяснять. Но у вас такая фамилия, Джо. Не могу я выйти замуж за человека по фамилии Гиллиген.

Он обиделся всерьез.

– Извините, – тупо сказал он. Она прижалась щекой к его щеке. На вершине холма стволы деревьев стояли, как решетка у камина, за ними медленно дотлевали угли заката. – Фамилию и переменить можно, – сказал он. В вечерней тишине послышался долгий гудок. – Ваш поезд подходит, – сказал он.

Она слегка отклонилась от него, чтобы разглядеть его лицо.

– Джо, простите меня. Я пошутила…

– Ладно, ладно, – перебил он и с неловкой лаской погладил ее по плечу.

– Пойдемте, пора!

Паровоз, чернея, показался за поворотом, увенчанный дымом, низкорослый, зловещий, словно рыцарь в перистом шлеме, становясь все больше, но как будто не двигаясь. И все же он двигался, с грохотом ворвался на станцию в назначенное время, и крошечный вершитель его судеб показался в окошке, как жалкий придаток, весь грязный, в больших очках. Поезд, гремя, остановился, на перрон высыпали носильщики в белых куртках.

Она снова обняла его, к удовольствию всех зевак.

– Джо, я вправду пошутила. Но разве вы не понимаете? Я два раза была замужем – и оба раза случилось несчастье. У меня просто духу не хватит еще раз рисковать. Но если бы я только посмела выйти замуж, то, конечно, за вас – и вы это знаете. Поцелуйте меня, Джо! – (Он выполнил ее просьбу.) – Храни вас Бог, милый. Если бы я за вас вышла, вы бы умерли через год, Джо. Все мои мужья умирают, вы же знаете.

– Я бы рискнул, – сказал он.

– А я нет. Слишком я молода, чтобы хоронить трех мужей.

С поезда сходили пассажиры, проходили мимо, другие садились в вагоны. Над всем, как обязательный аккомпанемент, звучали голоса зазывавших публику шоферов.

– Джо, неужели вам действительно так грустно, что я уезжаю? – (Он в недоумении посмотрел на нее.) – Джо! – воскликнула она, и тут мимо них прошла группа людей.

Это были мистер Джордж Фарр с супругой. Они увидели несчастное лицо Сесили, когда она, такая грациозная и хрупкая, со слезами растаяла в объятиях отца. А за ней стоял мистер Джордж Фарр, мрачный, как туча: его не желали замечать.

– Что я вам говорила? – сказала миссис Мэгон, сжимая руку Гиллигена.