Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 1

Мистер Моуэн из Объединенной компании по производству стрелок и сигнальных систем стоял рядом с человеком в спецовке. Он остановился, чтобы понаблюдать за ним, возвращаясь домой со своего завода. На нем было легкое пальто, обтягивающее приземистое, с брюшком тело, и котелок, покрывавший голову с седеющими светлыми волосами. В воздухе чувствовалось дыхание приближающихся осенних холодов. Все заводские ворота были широко распахнуты; рабочие вывозили краны и станки. Как будто из тела вынимают все жизненно важные органы и оставляют лишь скелет, подумал мистер Моуэн.

– Еще одна? – спросил Моуэн, указав пальцем на завод, хотя ответ был ему прекрасно известен.

– Что? – отозвался молодой человек, который только сейчас заметил, что Моуэн стоит рядом.

– Еще одна компания переезжает в Колорадо?

– Угу.

– За последние две недели это уже третья компания. Из Коннектикута. А что сейчас творится в Нью-Джерси, на Род-Айленде, в Массачусетсе и по всему Атлантическому побережью… – Молодой человек не обращал на Моуэна никакого внимания и, похоже, не слушал. – И все утекает в Колорадо. Все деньги. – Молодой человек перебросил цепь через что-то покрытое брезентом и начал взбираться вверх. – Людям подобает испытывать хоть какое-нибудь чувство к родному штату, преданность ему… А они бегут. Не понимаю, что происходит с людьми.

– Это все из-за закона.

– Из-за какого закона?

– Закона о равных возможностях.

– То есть как?

– Я слышал, что мистер Квинн год назад собирался открыть филиал в Колорадо. Закон лишил его такой возможности, вот он и решил полностью перебраться туда.

– Не думаю, что это может служить оправданием. Этот закон был необходим. Стыд и позор – старые фирмы, которые проработали здесь целые поколения… Нужен специальный закон…

Молодой человек работал быстро и ловко, словно получал от этого удовольствие. За его спиной к небу, грохоча, поднимался конвейер. Вдали, возвышаясь словно флагштоки, виднелись четыре трубы, над которыми в освещенном закатом небе медленно развевались длинные дымовые знамена.

Моуэн помнил эти трубы еще со времен своего отца и деда, когда был маленьким. Тридцать лет он наблюдал из окон своего кабинета за лентой конвейера. То, что компания Квинна исчезнет с этой улицы, казалось ему непостижимым. Он знал о решении Квинна и не верил этому; скорее, верил так же, как всем словам, которые слышал или сам произносил: как звукам, которые не имели непосредственного отношения к реальному миру. Теперь он знал, что это не пустые слова. Он стоял на запасном пути около вагонов, словно их еще можно было остановить.

– Это несправедливо. – Он обращался главным образом к полоске вечернего неба, но слышать его мог только молодой человек. – Во времена моего отца все было иначе. Я птица невысокого полета, ни с кем не хочу драться. Да что же происходит с миром? – Его вопрос остался без ответа. – Вот ты, к примеру. Они забирают тебя с собой в Колорадо?

– Меня? Нет. Я здесь не работаю. Я получил эту работу лишь на время, помогаю все отгрузить.

– И куда же ты пойдешь, когда они уедут?

– Понятия не имею.

– А что ты будешь делать, если и другие последуют за ними?

– Ждать и смотреть.

Моуэн в сомнении уставился на рабочего: он не знал, к кому в большей степени относится этот ответ – к нему или к этому парню. Но тот сосредоточился на работе и даже не смотрел вниз. Парень двинулся к следующей платформе, и Моуэн последовал за ним, глядя вверх и словно взывая к чему-то в небесах:

– У меня тоже есть права! Я здесь родился. И думал, что, когда вырасту, все старые компании останутся здесь. Я думал, что буду управлять заводом, как мой отец. Человек – часть общества, разве он не имеет права рассчитывать на общество?.. С этим надо что-то делать.

– С чем?

– Я знаю, ты считаешь это чем-то выдающимся – весь этот бум вокруг «Таггарт трансконтинентал» и металла Реардэна, эту золотую лихорадку в Колорадо, это шумное веселье, устроенное Вайетом и его друзьями, которые расширяют свое производство, словно переполненный чайник, брызжущий кипятком во все стороны! Все думают, что это что-то грандиозное, куда ни ткнись, везде только об этом и говорят. Люди просто обалдели, все что-то планируют, словно шестилетние дети, собирающиеся на каникулы. Можно подумать, наступил какой-то общенациональный медовый месяц, бесконечное Четвертое июля.

Парень не ответил.

– Я так не считаю, – сказал Моуэн и добавил чуть тише: – Газеты тоже так не думают, учти, газеты ничего такого не пишут.

В ответ Моуэн услышал лишь лязг цепей.

– Почему все бегут в Колорадо? Что там есть такого, чего нет у нас?

Парень усмехнулся:

– Может быть, здесь есть что-то такое, чего нет у них?

– Но что именно? Я этого никак не могу понять. Это же отсталый, примитивный штат. У них нет даже нормального правительства. Это худшее правительство во всей федерации. Самое ленивое. Оно ничего не делает, если не принимать во внимание суд и полицию. Оно ничего не делает для людей. Никому не помогает. Не понимаю, почему наши лучшие компании так рвутся туда.

Парень взглянул на него, но ничего не ответил. Моуэн вздохнул: – Это неправильно. Закон о равных возможностях по замыслу очень хорош. У каждого должен быть шанс в жизни. Стыд и позор, что такие люди, как Квинн, нечестно используют этот закон. Почему он не позволил кому-то другому начать производство шарикоподшипников в Колорадо?.. Почему люди из Колорадо не оставят нас в покое? Компания «Стоктон фаундри» не имела права начинать производство железнодорожных стрелок и сигнальных систем. Я занимаюсь этим уже долгие годы, у меня право старшинства. Это несправедливо, это самая что ни на есть хищническая конкуренция, надо запретить ее. Где я теперь буду продавать стрелки и сигнальные системы? Кому я их буду продавать? В Колорадо были две большие железные дороги. Теперь «Финикс – Дуранго» больше нет, осталась лишь «Таггарт трансконтинентал». Это несправедливо. Зачем они прогнали Дэна Конвэя? Должно же быть место для конкуренции. Я целых полгода ждал, когда Орен Бойл поставит мне сталь, а сейчас он говорит, что не может ничего обещать, потому что металл Реардэна разрушил его рынок ко всем чертям, на этот металл возник небывалый спрос, и Бойл вынужден сокращать производство. Несправедливо, что Реардэну дозволено разрушать чужие рынки сбыта. Я тоже хочу получить этот металл, он мне нужен, но поди достань его! За ним такая очередь, что, выстрой всех в одну колонну, и она растянется на три штата. Никто не может получить его металл за исключением его старых друзей, таких как Вайет, Денеггер и им подобные. Это несправедливо. Это дискриминация. Я ничем не хуже других и имею право на свою долю металла.