Андре Моруа - История Англии

6. В те суровые времена претенденту на наследство было не до соблюдения приличий. Третий сын Завоевателя, Генрих, который тоже участвовал в той охоте, оставил тело брата на месте и поспешно устремился в Винчестер, чтобы завладеть ключами от королевской казны. И прибыл как раз вовремя, поскольку едва он завладел ими, как явился казначей Гийом де Бретёй и потребовал их от имени законного наследника — Роберта, герцога Нормандского. Но Генрих спешно велел горстке дружески настроенных баронов провозгласить себя королем и короновался с помощью епископа Лондонского, поскольку Ансельм отсутствовал. Все это было не по правилам, но люди стерпели. Роберт был далеко, его считали чужеземцем и не любили из-за дурной репутации. А Генрих слыл энергичным и образованным, особенно в области права. Впрочем, популярность он приобрел после того, как в день своей коронации даровал хартию. В те времена единственными средствами ограничить исключительные королевские права были такие вот «предвыборные» посулы государя да угроза вооруженного восстания. В своей хартии Генрих I обязался соблюдать «законы Эдуарда Исповедника», отменить «дурные обычаи», введенные его братом, никогда не оставлять вакантными церковные должности и больше не взимать принятые в обход правил феодальные сборы. Его первые поступки внушили доверие: он заключил Ранульфа Фламбара в тюрьму, призвал обратно Ансельма, а главное, женился на женщине королевской крови, Эдите-Матильде, дочери короля Шотландии Малькольма, происходившей от Этельреда. Этот «туземный» брак вызвал иронию нормандской знати, которая, пародируя своеобразие саксонских имен, дала королю и королеве прозвища Годрик и Годгифу, но зато воодушевил англосаксонский народ, который с удовольствием величал первого сына короля «Ателингом» — так их предки называли старших сыновей саксонских королей. После заключения этого брака, который благоприятствовал слиянию обоих народов, положение Генриха в Англии укрепилось настолько, что сторонники его брата Роберта напрасно подняли восстание. В 1106 г. победой при Теншебре — английской победой, одержанной на нормандской земле, своеобразным реваншем за поражение при Гастингсе — король Генрих завоевал Нормандию. Затем, после долгих споров об инвеститурах, он заключил при помощи компромисса мир с папской властью. В будущем король откажется от обычая самолично вручать епископу посох и перстень, но зато епископ после своего назначения должен будет приносить государю вассальную клятву за мирские лены. Генрих весьма благоразумно сопротивлялся наущениям архиепископа Йоркского, подстрекавшего его к сопротивлению. «Зачем англичанам нужно узнавать волю Божью от папы римского? — вопрошал прелат. — Разве у нас самих нет Священного Писания, чтобы вразумиться?» Дерзкая шутка, не повлекшая за собой никаких последствий, хотя уже заметно, как в этом английском архиепископе рождался «протестантский» дух.

Генрих I и Стефан Блуаский, внук Вильгельма Завоевателя. Миниатюра манускрипта Historia Anglorum. Между 1250 и 1259

7. После победы над мятежными баронами Генрих I правил довольно мирно и воспользовался затишьем, чтобы навести порядок в своем королевстве. Он был выдающимся правоведом, и в его правление стали развиваться королевские суды — за счет феодальных. Отныне почти все преступления считались покушением на «королевский мир» и передавались на суд короля. Институт присяжных, тогда еще только зарождавшийся и позаимствованный нормандцами у франков, был очень древним способом устанавливать факты посредством свидетельства тех, кто мог знать правду. Во времена Книги Судного дня Вильгельм I созывал местные суды присяжных, чтобы определить права собственности в каждой деревне. Мало-помалу король сделал обычаем созывать такие суды, чтобы решать фактические вопросы во всех уголовных делах. А потом и частные лица стали просить о праве воспользоваться Королевским судом. Король даровал им это право, но заставил за него платить. И мало-помалу сеньориальные юрисдикции стали заменяться местными судами под председательством шерифов , а затем и судей, пришедших из Королевского суда, которым ассистировал суд присяжных. Но не стоит думать, будто это вызвало конфликты на местах, — изменения происходили очень медленно.

8. Центральная администрация королевства усложнялась. Мы видим там великого юстициария (сначала Ранульфа Фламбара, потом Роджера Солсберийского), казначея, канцлера (слово происходит от латинского cancelli — решетка, загородка. Канцеляриусом — cancellarius — у римлян назывался секретарь суда, сидящий ad cancellos, то есть за решеткой , отделявшей судей от публики). Поначалу канцлер был лишь главой королевской часовни. Но поскольку в обязанности клириков этой часовни входило переписывание и составление документов (просто потому, что они были грамотны), то и значение их главы быстро возросло. Ему стали доверять королевскую печать. (Лишь во времена короля Иоанна Безземельного наряду с Большой печатью стала использоваться Малая.) Финансами управлял совет казначейства, собиравшийся в Винчестере два раза в год, на Пасху и на праздник святого Михаила. Все шерифы королевства должны были представить туда свои счета. Там их ожидали, сидя за большим столом: канцлер, епископ Винчестерский и помощник канцлера, который позже, когда канцлер будет слишком занят другими обязанностями, чтобы присутствовать лично, станет замещать его и превратится в канцлера казначейства (Chacellor of the Exchequer) . Сукно, покрывавшее стол, было расчерчено горизонтальными линиями и семью вертикальными: для пенсов, шиллингов, фунтов, десятков фунтов, сотен фунтов, тысяч фунтов и десятков тысяч фунтов. Отсюда и английское название казначейства: «Палата шахматной доски». Каждый шериф входил в свой черед и перечислял расходы, которые были сделаны для короны. Клерк обозначал названные суммы жетонами, помещая их в разные столбцы (ноль, весьма хитроумное арабское изобретение, был тогда неизвестен англичанам). Потом шериф называл собранные суммы, которые тоже обозначались жетонами, но помещались на предыдущие и аннулировали их. Оставшиеся жетоны представляли собой кредитовое сальдо казны, и шерифы должны были внести эту сумму серебряными пенни, а писцы Великого свитка (или списка) отмечали суммы на пергаментных свитках, которые дошли до нас с 1131 г. Квитанция, выдававшаяся шерифу, представляла собой дощечку, называвшуюся tally , на которой делали зарубки: для тысячи фунтов — на ширину ладони, для сотни фунтов — на ширину большого пальца и так далее, после чего раскалывали ее вдоль надвое. Одна половина служила квитанцией для шерифа, вторая была контрольной, для казначейства. Если когда-либо нужно было доказать внесение денег, достаточно было сложить обе половинки вместе: зарубки и древесные волокна должны были точно совпасть. Этот метод делал любое мошенничество невозможным и был настолько надежен, что использовался Английским банком вплоть до XIX в. (он еще и сегодня используется во Франции деревенскими булочниками). Именно служащие «Палаты шахматной доски» сформировали солидную финансовую традицию, которую продолжают сегодня чиновники государственного финансового ведомства.