Андре Моруа - История Англии

Государственная печать Генриха II. XII в.

9. Учитывая все это, надо признать, что на большей части Англии в XII в. царил «добрый мир». И этот мир в значительной мере был заслугой короля. Судьи были честны, только когда их контролировал суровый король. Одному светскому судье, насмехавшемуся над медлительностью церковных судов, священник ответил: «Если бы король был так же далек от вас, как папа от нас, вы бы тоже не были слишком расторопны», — и тот со смехом признал его правоту. Но если виллан наслаждался этим королевским порядком, многие представители знати и даже духовенства сожалели о добрых старых временах, когда герцог Нормандский еще не был королем Англии. «Ибо ничто так не воодушевляет человеческое сердце, как радость свободы, и ничто так не ослабляет его, как угнетение и рабство», — сказал однажды Джеральд Валлийский юстициарию Гланвилю. Если бы король проявил слабость или действительно позволил себе ослабнуть из-за авантюр в чужих краях, это неизбежно вызвало бы реакцию баронов. Но Генрих II оставил Англии после своей смерти самое сильное правительство в Европе. «Он возродил каролингский опыт, но притом точность отладки механизма, настройка тона и хода — все это напоминало Римское государство или, если угодно, современное государство».

1. Конец Генриха II был трагичен. Сыновья, между которыми он желал разделить свою империю, ненавидели друг друга и предали его. «Разве ты не знаешь, — ответил один из них посланнику короля, — что такова уж наша натура, доставшаяся нам от предков и укоренившаяся в нас, — всякий брат у нас будет бороться против брата и всякий сын против отца». Двое старших, Генрих и Джеффри (Годфри, Жоффруа), умерли еще при жизни короля, но Джеффри оставил сына, Артура Бретонского. Третий, Ричард, строил козни против отца вместе с новым королем Франции Филиппом Августом, хватким и холодным молодым человеком, который, исполнившись решимости отвоевать свое королевство у этих анжуйцев, ловко воспользовался их раздорами. Генрих II, старый, одинокий и печальный король, испытывал привязанность только к четвертому сыну, Иоанну. Поскольку он оставлял Ричарду Англию и Нормандию, то Аквитанию хотел приберечь для Иоанна. Этот план привел в ярость Ричарда, который был скорее похож на мать, Альенору Аквитанскую, чем на отца, а потому держался за эту провинцию больше, чем за все остальное королевство. Неожиданно он принес вассальную клятву королю Франции за все континентальные земли отца от Ла-Манша до Пиренеев. Генрих II, загнанный Филиппом Августом в Ле-Ман, вынужден был бежать из объятого пламенем города. Но Ле-Ман был местом, где он родился и где был погребен его отец, граф Анжуйский. Покидая город, он проклял Бога. И пока он скакал галопом по бездорожью, его преследовал сын Ричард. В Шиноне король так занемог, что был вынужден остановиться. Туда же приехал и канцлер, которого он отправил к Филиппу Августу с письмом, а заодно привез список английских изменников, обнаруженных им при дворе короля Франции. Его возглавлял Иоанн, королевский любимчик. Видя, что отец в опасности, он тоже предал его. «Ты уже довольно сказал! — крикнул король. — Я больше не забочусь ни о себе, ни о мире». После чего начал бредить и вскоре умер от кровоизлияния. Генрих II был великим королем, циничным, реалистичным, суровым, но его правление (1154–1189) в конечном счете было благодетельным для Англии.

2. «Государственного мужа сменил странствующий рыцарь». Ричард, которого одни называли Ричардом Львиное Сердце, а перигорец Бертран де Борн удостоил прозвища Да и Нет, унаследовал некоторые черты своего отца и все неистовство Плантагенетов, их неумеренную любовь к женщинам и отвагу. Но Генрих II всегда преследовал практические и осторожные цели, Ричард же искал приключений и презирал всякую осторожность. «Его жизнь напоминала приступ неистовой силы». Поэт и трубадур, друг всех воинственных сеньоров Перигора, он желал играть в жизни романтическую роль рыцаря. На заре феодального строя рыцарство было всего лишь обязанностью служить в кавалерии в обмен на пожалованные земли. Но Церковь и поэты обогатили этот договор и это слово более красивыми ассоциациями. Торжественное посвящение в рыцари стало христианской церемонией. Юный соискатель рыцарского звания принимал символическое очистительное омовение (как позже рыцари ордена Бани), его меч возлагали на алтарь, а сам он должен был провести ночь в бдении над оружием в часовне замка. Этот меч был обоюдоострым, «дабы одним его лезвием рыцарь поражал богатого, притесняющего бедного, другим — сильного, притесняющего слабого». К своему несчастью, английский народ находил поступки реальных рыцарей весьма далекими от столь благородной программы. «Эти закосневшие в лености и погрязшие в постыдной жизни люди лишь соревнуются друг с другом в пьянстве, хотя должны бы использовать свою силу против врагов Креста. Они бесчестят само имя рыцарства». И в самом деле, несмотря на некоторые прекрасные черты, никогда прежде воины не творили больше жестокостей, чем некоторые средневековые рыцари. Порой ими истреблялись целые города — мужчины, женщины, дети. «Некоторая куртуазность по отношению к женщинам своего класса или к другим рыцарям, пленным и безоружным» — вот и все, что сохранилось от похвальных усилий Церкви, старавшейся сделать войну более гуманной. Совершенным образцом этой искусственной куртуазности и исконной жестокости как раз и был Ричард Львиное Сердце.

Коронация Ричарда Львиное Сердце в 1189 г. Миниатюра «Хроник Сен-Дени». XIV в.

3. Большим рыцарским событием царствования Ричарда стал Третий крестовый поход, в котором он принял участие вместе с Филиппом Августом. Оба первых Крестовых похода мало коснулись Англии. С крестоносцами уехали люди авантюрного склада, но ни один монарх. В церковных книгах того времени можно найти следы бесчисленных англичан, которые, искупая грех, дали клятву отправиться в Крестовый поход, но в последний момент пожалели о данном обете и откупились с помощью штрафа. Архиепископ Джиффард, освобождая кающегося от обета отправиться в Крестовый поход, добавляет: «Означенный Джон должен потратить из собственных средств сумму в 5 шиллингов стерлингов на помощь Святой земле, когда это будет потребовано от него со стороны папы». За супружескую измену, совершенную с женой другого рыцаря, прелюбодей обязывался послать в Святую землю одного воина за свой счет и заплатить 100 фунтов в случае рецидива. В конце царствования Генриха II победы Саладина и падение Иерусалимского королевства так потрясли христианский мир, что король собрал огромную контрибуцию, Саладинову десятину , замечательную тем, что это был первый прямой налог в Англии, который затронул не только земли, но все имущество, и движимое и недвижимое. Но этот налог был предназначен скорее для того, чтобы заплатить иностранным войскам, нежели отправлять на Восток англичан. Генрих II, конечно, обещал и сам отправиться, и патриарх Иерусалимский даже поднес ему с великой торжественностью ключи от Гроба Господня, но король так никуда и не отплыл, а когда Джеральд Валлийский упрекнул его в этом, ответил: «Духовенство подстрекает нас отважно подставлять себя опасности, поскольку само не получает в битвах ни единого удара и не несет никаких тягот, от которых может уклониться». Генрих по своему характеру не отличался ни восторженностью, ни романтизмом. Но Ричард был совсем другого склада; едва получив отцовское наследство, он сразу же опустошил казну, продал несколько графств и взошел на борт корабля.