Чарльз Диккенс - Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби

— Вопрос заключается в том…

Тут он оборвал фразу, чтобы осмотреться по сторонам и окончательно удостовериться, что никто не подслушивает. Убедившись, что никого нет, он несколько раз постучал себя по носу, сопровождая этот жест лукавым взглядом, словно хваля себя за осторожность, и, вытянув шею, сказал громким шепотом:

— Вы принцесса?

— Вы смеетесь надо мной, сэр? — отозвалась миссис Никльби, делая вид, будто отступает к дому.

— Нет, но вы принцесса? — повторил старый джентльмен.

— Вы знаете, что нет, сэр,— ответила миссис Никльби.

— В таком случае, не в родстве ли вы с архиепископом Кентерберийским? — с величайшим беспокойством осведомился старый джентльмен.— Или с папой римским? Или со спикером палаты общин? Простите меня, если я ошибаюсь, но мне говорили, что вы племянница Уполномоченных по замощению улиц и невестка лорд-мэра и Суда Общих Тяжб, чем и объясняется ваше родство со всеми тремя.

— Тот, кто распустил такие слухи, сэр,— с жаром возразила миссис Никльби,— позволил себе величайшую вольность, которой ни секунды не потерпел бы мой сын Николас, если бы он о ней знал. Вот выдумки! — приосанившись, сказала миссис Никльби.— Племянница Уполномоченных по замощению улиц!

— Прошу вас, мама, уйдем! — прошептала Кэт.

— «Прошу вас, мама!» Глупости, Кэт! — сердито отозвалась миссис Никльби.— Вот всегда так! Даже если бы про меня сказали, что я племянница писклявого снегиря, тебе было бы безразлично. Нет, я не вижу сочувствия,— захныкала миссис Никльби,— да и не жду его.

— Слезы! — вскричал старый джентльмен, столь энергически подпрыгнув, что опустился на две-три перекладины и оцарапал подбородок о стену.— Ловите прозрачные шарики! Собирайте их в бутылку! Закупорьте их плотно! Припечатайте сверху сургучом! Положите печать Купидона! Наклейте этикетку «Высшее качество»! Спрячьте в четырнадцатый ящик с железным засовом сверху, чтобы отвести громовой удар!

Отдавая такие приказы, как будто дюжина слуг ревностно занималась их исполнением, он вывернул наизнанку свою бархатную шапку, с великим достоинством надел ее так, чтобы она закрыла правый его глаз и три четверти носа, и, подбоченившись, свирепо взирал на воробья, пока эта птица не улетела.

Затем он с весьма удовлетворенным видом спрятал в карман шапку и с почтительной миной обратился к миссис Никльби.

— Прекрасная госпожа,— таковы были его слова,— если я допустил какую-нибудь ошибку касательно вашей семьи или родни, я смиренно прошу простить меня. Если я предположил, что вы связаны с иностранными властями или национальными департаментами, то лишь потому, что — простите мне эти слова — такими манерами, осанкой и достоинством обладаете только вы (может быть, единственное исключение — та трагическая муза, которая импровизирует на шарманке перед Ост-Индской компанией). Я, сударыня, как видите, не юноша, и, хотя такие создания, как вы, никогда не могут состариться, я смею надеяться, что мы созданы друг для друга.

— Ах, право же, Кэт, моя милая! — сказала миссис Никльби слабым голосом и глядя в сторону.

— У меня есть поместья, сударыня! — сказал старый джентльмен, небрежно помахивая правой рукой, как будто он очень легкомысленно относится к таким вещам. И быстро продолжал: — У меня есть драгоценные камни, маяки, заповедные пруды, собственные китобойни в Северном море и много устричных отмелей, приносящих большие барыши, в Тихом океане. Если вы будете столь любезна, пойдете на Королевскую биржу и снимете треуголку с головы самого толстого швейцара, вы найдете в подкладке тульи мою визитную карточку, завернутую в синюю бумагу. Можно увидеть также и мою трость, если обратиться к капеллану палаты общин, которому строжайше запрещено показывать ее за плату. Я окружен врагами, сударыня,— он посмотрел в сторону своего дома и заговорил очень тихо,— которые при каждом удобном случае нападают на меня и хотят завладеть моим имуществом. Если вы осчастливите меня вашей рукой и сердцем, вы можете обратиться к лорду-канцлеру или в случае необходимости вызвать военные силы — достаточно будет послать мою зубочистку главнокомандующему — и таким образом очистить от них дом перед совершением обряда. А затем — любовь, блаженство и восторг! Восторг, любовь и блаженство! Будьте моей, будьте моей!

Повторив эти последние слова с величайшим восхищением и энтузиазмом, старый джентльмен снова надел свою черную бархатную шапку и сказал, устремив взгляд в небо, нечто не совсем вразумительное, имеющее отношение к воздушному шару, которого он ждет и который слегка запоздал.

— Будьте моей, будьте моей! — снова завопил старый джентльмен.

— Кэт, дорогая моя,— сказала миссис Никльби,— у меня почти нет сил говорить, но для счастья всех заинтересованных сторон необходимо, чтобы с этим делом было покончено раз навсегда.

— Право же, мама, нет никакой необходимости, чтобы вы хоть слово проронили! — убеждала Кэт.

— Будь добра, дорогая моя, разреши мне судить об этом самой,— сказала миссис Никльби.

— Будьте моей, будьте моей! — возопил старый джентльмен.

— Вряд ли можно ожидать, сэр,— произнесла миссис Никльби, скромно потупившись,— чтобы я сказала незнакомому человеку, польщена ли я и благодарна ли за такое предложение, или нет. Несомненно, оно сделано при весьма странных обстоятельствах; однако в то же время постольку-поскольку и до известных пределов (обычный оборот речи миссис Никльби) оно должно быть лестно и приятно.

— Будьте моей, будьте моей! — закричал старый джентльмен.— Гог и Магог, Гог и Магог [21] Гог и Магог — см. комментарии к 5-му тому наст. изд. (стр. 502). ! Будьте моей, будьте моей!

— Достаточно будет мне сказать, сэр,— продолжала миссис Никльби с полной серьезностью,— и, я уверена, вы поймете необходимость принять этот ответ и удалиться,— что я решила остаться вдовой и посвятить себя моим детям. Быть может, вам не пришло бы в голову, что я мать двух детей,— действительно, многие в этом сомневались и говорили, что ни за что на свете не могли бы этому поверить,— но это правда, и оба они взрослые. Мы будем очень рады принимать вас как соседа, — очень рады, в восторге, уверяю вас,— но в любой другой роли это совершенно невозможно, совершенно! Что же касается того, что я еще достаточно молода, чтобы снова выйти замуж, то, может быть, это так, а может быть, и не так, но я ни на секунду не могу об этом подумать, ни под каким видом. Я сказала, что не выйду,— и не выйду! Очень мучительно отклонять предложения, и я бы предпочла, чтобы их совсем не делали. Тем не менее я давно уже решила дать такой ответ, и так я буду отвечать всегда.

Эти замечания были обращены отчасти к старому джентльмену, отчасти к Кэт, а отчасти к себе самой. К концу их поклонник стал проявлять к ним весьма непочтительное невнимание, и едва миссис Никльби умолкла, как, к великому ужасу и этой леди и ее дочери, он сорвал с себя сюртук и, вспрыгнув на стену, принял позу, выставившую напоказ в наивыгоднейшем свете короткие штаны и серые шерстяные чулки, а в заключение застыл на одной ноге и с особенным рвением испустил свой излюбленный рев.