Чарльз Диккенс - Том 6. Жизнь и приключения Николаса Никльби

— И далеко вы ходили? — спросил Николас.

— Далеко! — ответил Джон.— Через четверть часа он у меня с ног валился. Стоило посмотреть, как старый школьный учитель, без шапки, бежит по колено в грязи и в воде, перелезает через изгороди, скатывается в канавы и орет, как сумасшедший, своим единственным глазом высматривая мальчишку. Полы сюртука развеваются, и весь он забрызган грязью — и лицо и все! Я думал, что упаду и помру со смеху!

При одном этом воспоминании Джон захохотал так весело, что заразил обоих слушателей, и все трое разразились смехом и все хохотали и хохотали, пока не выбились из сил.

— Нехороший он человек,— сказал Джон, вытирая глаза,— очень нехороший человек школьный учитель.

— Я его видеть не могу, Джон,— сказала его жена.

— Полно,— возразил Джон,— нечего сказать, хорошо это с твоей стороны! Если бы не ты, мы бы ничего о нем и не знали. Ты первая с ним познакомилась.

— Я не могла не знаться с Фанни Сквирс, Джон,— сказала его жена,— ведь тебе известно, что она моя старинная подруга.

— Да я это самое и говорю, девочка,— ответил Джон.— Лучше жить по-соседски и поддерживать старое знакомство. И еще я говорю — не ссорься, если можно этого избежать. Вы тоже так думаете, мистер Никльби?

— Разумеется,— отозвался Николас.— И вы были верны этому правилу, когда я встретил вас верхом на лошади после того памятного вечера.

— Правильно,— подтвердил Джон.— Что сказал, за то держусь.

— Так и следует поступать мужчине,— сказал Николас,— хотя в Лондоне и говорят: «Йоркшир нас околпачит»… Вы написали в вашей записке, что мисс Сквирс остановилась с вами.

— Да,— сказал Джон,— она подружка Тилли — и пресмешная подружка. Думаю я, не скоро ей быть новобрачной!

— Стыдись, Джон! — сказала миссис Брауди, которая, впрочем, живо отозвалась на шутку, потому что сама была новобрачной.

— Счастлив будет ее жених,— сказал Джон, у которого глаза засверкали при этой мысли.— Что уж говорить, ему повезет!

— Видите ли, мистер Никльби,— сказала его жена,— она здесь, вот потому-то Джон и написал вам и назначил сегодняшний вечер: мы решили, что вам неприятно будет встретиться с ней после всего происшедшего…

— Бесспорно,— перебил Николас.— Вы были совершенно правы.

— В особенности,— с очень лукавым видом продолжала миссис Брауди,— после всего, что нам известно о прошлых любовных делах.

— О да, известно! — покачивая головой, сказал Николас.— Подозреваю, что вы тогда вели себя не очень-то по-дружески.

— Верно! — сказал Джон Брауди, продевая большущий указательный палец в один из изящных локончиков жены и явно гордясь ею.— Она всегда была игрива и проказлива, как…

— Как кто? — подхватила жена.

— Как женщина! — ответил Джон.— Ей-богу, никто не сравнится с ней по этой части.

— Мы хотели поговорить о мисс Сквирс,— сказал Николас с целью прекратить супружеские шуточки, начавшиеся между мистером и миссис Брауди, каковые делали положение третьего лица до известной степени затруднительным, так как оно чувствовало себя лишним.

— Джон, перестань,— сказала миссис Брауди.— Сегодняшний вечер Джон назначил потому, что она решила пойти пить чай к своему отцу. А чтобы все было в порядке и вы провели вечер наедине с нами, Джон сговорился зайти туда и отвести ее домой.

— Это было очень умно придумано,— отозвался Николас,— хотя я сожалею, что пришлось столько хлопотать из-за меня.

— Ну, какие там хлопоты! — возразила миссис Брауди.— Ведь мы так хотели вас повидать — и Джон и я. Для нас это такое удовольствие! Знаете ли, мистер Никльби,— продолжала миссис Брауди с самой лукавой улыбкой,— я серьезно думаю, что Фанни Сквирс была очень неравнодушна к вам.

— Я ей чрезвычайно признателен,— сказал Николас,— но, честное слово, я никогда не стремился произвести впечатление на ее девичье сердце.

— Ах, что это вы говорите! — захихикала миссис Брауди.— А известно ли вам — теперь уж я говорю серьезно и без всяких шуток,— что сама Фанни дала мне понять, будто вы сделали ей предложение и будто вы собираетесь обручиться с ней торжественно и по всем правилам?

— Вот как, сударыня, вот как! — раздался пронзительный женский голос.— Вам дали понять, что я… я… собираюсь обручиться с убийцей и вором, который пролил кровь моего папы? И вы думаете… вы думаете, сударыня, что я была очень неравнодушна к этой грязи под моими ногами, до которой не согласилась бы дотронуться кухонными щипцами из боязни запачкаться и рассыпаться от одного прикосновения? Вы это думаете, сударыня? Думаете? О, низкая и подлая Тильда!

С такими укоризненными словами мисс Сквирс широко распахнула дверь, и перед глазами пораженных Брауди и Николаса предстала не только ее собственная симметрическая фигура, облаченная в целомудренное белое платье, описанное выше (немножко загрязнившееся), но и фигуры ее брата и отца — пары Уэкфордов.

— Так вот каков конец? — продолжала мисс Сквирс, которая, будучи в волнении, говорила с сильным придыханием.— Так вот к чему привела вся моя снисходительность, мои дружеские чувства к этой двуличной особе — к этой гадюке, к этой… этой… сирене! — Мисс Сквирс долго подыскивала последнее слово и, наконец, произнесла его с торжеством, как будто оно решало все дело.— Так вот чем это кончилось! А я-то мирилась с ее лживостью, низостью, лукавством, приманивавшим грубых людей, с такими уловками, что мне приходилось краснеть за мой… за мой…

— Пол! — подсказал мистер Сквирс, взирая на присутствующих злобным глазом — именно одним злобным глазом.

— Да,— сказала мисс Сквирс,— но я благодарю мою счастливую звезду, что моя мать принадлежит к этому полу…

— Слушайте, слушайте! — воскликнул Сквирс.— Хотел бы я, чтобы она была здесь и сцепилась с этой компанией!

— Теперь кончено! — сказала мисс Сквирс, мотнув головой и презрительно уставившись в пол.— Больше смотреть не стану на эту дрянную особу и унижаться, покровительствуя ей.

— Ах, полно! — сказала миссис Брауди, не обращая внимания на попытки супруга удержать ее и пробиваясь вперед.— Зачем говорить такой вздор?

— Разве я вам не покровительствовала, сударыня? — вопросила мисс Сквирс.

— Нисколько! — ответила миссис Брауди.

— Я не жду, чтобы вы покраснели от стыда,— высокомерно сказала мисс Сквирс,— так как вашей физиономии чуждо все, кроме неприкрытой дерзости и наглости.

— Послушайте! — вмешался Джон Брауди, задетый этими повторными нападками на жену.— Полегче, полегче!

— Вас, мистер Брауди,— сказала мисс Сквирс, не дав ему договорить,— я жалею! К вам, сэр, я ничего не питаю, кроме чувства неподдельной жалости.

— О! — сказал Джон.

— Да,— сказала мисс Сквирс, искоса посмотрев на своего родителя,— хотя я и «пресмешная подружка» и не так-то скоро буду новобрачной и хотя моему мужу «повезет»,— я не питаю к вам, сэр, никаких чувств, кроме чувства жалости.