Чарльз Диккенс - Том 5. Жизнь и приключения Николаса Никльби

— Мистер Пайк,— сказал Ральф.

— И меня, Никльби! — воскликнул франтоватый джентльмен с раскрасневшимся лицом, стоявший бок о бок с сэром Мальбери Хоуком.

— Мистер Плак,— сказал Ральф.

Затем, повернувшись на каблуках в сторону джентльмена с шеей аиста и ногами, каких нет ни у одного из животных, Ральф представил его как достопочтенного мистера Сноба, а седовласую особу за столом — как полковника Чоусера. Полковник разговаривал с кем-то, кто, казалось, был приглашен в качестве затычки и потому вовсе не был представлен.

С самого начала два обстоятельства привлекли внимание Кэт, задев ее и вызвав у нее на щеках жгучий румянец: дерзкое презрение, с каким гости несомненно относились к ее дяде, и развязный, наглый тон по отношению к ней самой. Не нужно было слишком острой проницательности, чтобы предугадать, что эта первая особенность в их поведении подчеркнет вторую. И тут мистер Ральф Никльби недооценил своей гостьи. Даже если молодая леди только что приехала из провинции и мало знакома с обычаями света, может случиться, что у нее такое глубокое врожденное понимание приличий и правил жизни, как будто она провела двенадцать сезонов в Лондоне,— пожалуй, еще более глубокое, ибо известно, что такие чувства притупляются от этой полезной практики.

Закончив церемонию представления, Ральф повел свою зардевшуюся племянницу к креслу. При этом он украдкой посматривал по сторонам, словно желая удостовериться в том, какое впечатление произвел ее внезапный выход.

— Неожиданное удовольствие, Никльби,— сказал лорд Фредерик Верисофт, вынимая монокль из правого глаза, где находился он до сей поры и воздавал должное Кэт, и вставляя в левый, чтобы заставить его обратиться в сторону Ральфа.

— Сюрприз, приготовленный для вас, лорд Фредерик,— сказал мистер Плак.

— Недурная мысль,— сказал его лордство,— она могла бы почти оправдать лишние два с половиной процента.

— Никльби,— сказал сэр Мальбери Хоук,— подловите его на слове и прибавьте эти проценты к двадцати пяти или сколько их там, а половину дайте мне за совет.

Сэр Мальбери приукрасил эту речь хриплым смехом и закончил любезным проклятьем с упоминанием о руках и ногах мистера Никльби, причем мистеры Пайк и Плак неудержимо захохотали.

Джентльмены еще не успели вдоволь посмеяться над этой шуткой, как было доложено, что обед подан, а затем они снова пришли в экстаз, ибо сэр Мальбери Хоук, чересчур развеселившийся, ловко прошмыгнул мимо лорда Фредерика Верисофта, собиравшегося вести Кэт вниз, и продел ее руку под свою до самого локтя.

— Черт возьми, Верисофт,— сказал сэр Мальбери,— самое главное — это вести игру честно, а мы с мисс Никльби договорились при помощи взглядов десять минут тому назад.

— Ха-ха-ха! — захохотал достопочтенный мистер Сноб.— Превосходно, превосходно!

Сделавшись еще более остроумным после этой похвалы, сэр Мальбери Хоук весьма игриво подмигнул друзьям и повел Кэт вниз с фамильярным видом, от которого ее кроткое сердце загорелось таким жгучим негодованием, что ей почти немыслимым казалось подавить его. И это чувство отнюдь не ослабело, когда ее поместили во главе стола между сэром Мальбери Хоуком и лордом Фредериком Верисофтом.

— О, вы нашли местечко по соседству с нами, вот как? — сказал сэр Мальбери, когда его лордство уселся.

— Разумеется! — ответил лорд Фредерик, устремляя взгляд на мисс Никльби.— Стоит ли задавать такой вопрос?

— Займитесь-ка обедом,— сказал сэр Мальбери,— и не обращайте внимания на мисс Никльби и на меня, потому что мы, полагаю я, окажемся очень рассеянными собеседниками.

— Хотел бы я, чтобы вы вмешались в это дело, Никльби,— сказал лорд Фредерик.

— Что случилось, милорд? — осведомился Ральф с другого конца стола, где его соседями были мистеры Пайк и Плак.

— Этот Хоук присваивает себе исключительные права на вашу племянницу,— ответил лорд Фредерик.

— Он получает порядочную долю во всем, на что вы предъявляете свои права, милорд,— с усмешкой сказал Ральф.

— Ей-богу, это верно! — отозвался молодой человек.— Черт меня подери, если я знаю, кто хозяин у меня в доме — он или я!

— Зато я знаю,— пробормотал Ральф.

— Кажется, придется мне от него отделаться, оставив ему по завещанию один шиллинг,— пошутил молодой аристократ.

— Э, нет, будь я проклят! — сказал сэр Мальбери.— Когда вы дойдете до шиллинга — до последнего шиллинга, я от вас быстро отстану, но до той поры я ни за что не покину вас, можете мне поверить.

Эта остроумная реплика (основанная на непреложном факте) была встречена общим смехом, не заглушившим, однако, взрыв хохота мистера Пайка и мистера Плака, которые, очевидно, были присяжными льстецами при сэре Мальбери. Действительно, нетрудно было заметить, что большинство присутствующих избрали своей жертвой злополучного молодого лорда, который, хотя и был безволен и глуп, казался наименее порочным из всей компании. Сэр Мальбери Хоук отличался уменьем разорять (самостоятельно и с помощью своих прихлебателей) богатых молодых джентльменов — благородная профессия, среди представителей которой он несомненно занимал первое место. Со всею дерзостью прирожденного гения он изобрел новую систему, совершенно противоположную старому методу: когда он утверждал свою власть над теми, кого забирал в руки, он скорее угнетал их, чем давал им волю, и упражнял над ними свое остроумие открыто и безоговорочно. Таким образом, его жертвы служили ему в двояком смысле: с большим искусством осушая их, как бочку, он в то же время заставлял их гудеть от всевозможных щелчков, ловко наносимых для увеселения общества.

Великолепием и совершенством деталей обед был также примечателен, как и дом, а гости были примечательны тем, что, не скупясь, воздавали ему должное, в чем особенно отличались мистеры Пайк и Плак. Эти два джентльмена отведали каждое кушанье и пили из каждой бутылки, обнаружив вместимость и прилежание, поистине изумительные. И, несмотря на этот великий труд, они были поразительно бодры, ибо с появлением десерта снова принялись за дело, как будто с самого завтрака ничего существенного в рот не брали.

— Ну-с,— сказал лорд Фредерик, смакуя первую рюмку портвейна,— если этот обед дан по случаю учета векселя, я могу только сказать — черт меня побери! — что хорошо было бы учитывать их ежедневно.

— Придет время, и у вас будет немало подобных поводов,— заметил сэр Мальбери Хоук.— Никльби вам это подтвердит.

— Что скажете, Никльби? — осведомился молодой человек.— Буду ли я хорошим клиентом?