Чарльз Диккенс - Том 1. Очерки Боза. Мадфогские записки

Мистер Уоткинс Тотл, разумеется, слышал эту историю не меньше тысячи раз. Однако он выразил величайшее любопытство и с крайним нетерпением ждал рассказа. Мистер Габриэл Парсонс тотчас же приступил к делу, несмотря на то, что, как наши читатели неоднократно имели возможность убедиться, хозяина дома в таких случаях очень часто перебивают. Мы попытаемся пояснить свою мысль на примере.

— Когда я был в Саффоке…— начал мистер Габриэл Парсонс.

— Сначала уберите кур, Марта,— сказала миссис Парсонс.— Извини, милый.

— Когда я был в Саффоке,— повторил мистер Парсонс, бросая раздраженный взгляд на свою супругу, которая сделала вид, будто ничего не замечает,— когда я был в Саффоке несколько лет назад, мне пришлось заехать по делу в город Бери-Сент-Эдмондс. Я должен был по дороге задержаться на главных станциях и потому для удобства поехал на двуколке. Часов в девять вечера, в полной тьме — дело было зимою,— я выехал из Садбери. Дождь лил как из ведра, ветер завывал в придорожных деревьях, было так темно, что я не мог разглядеть собственную руку, и я вынужден был ехать шагом…

— Джон,— произнесла миссис Парсонс низким глухим голосом,— не пролейте соус.

— Фанни,— с досадою сказал Парсонс,— лучше бы ты отложила свои хозяйственные распоряжения до более удобного времени. Право же, душа моя, очень неприятно, когда тебя постоянно перебивают.

— Но ведь я же не перебивала тебя, милый,— отвечала миссис Парсонс.

— Нет, ты перебила меня, душенька,— возразил мистер Парсонс.

— Это просто смешно, друг мой! Ведь должна же я, в самом деле, смотреть за прислугой, а если б я сидела, спокойно глядя, как Джон обливает соусом новый ковер, ты же первый завтра утром стал бы сердиться, что на ковре пятна.

— Так вот,— продолжал Габриэл с видом полной покорности судьбе, словно зная, что против этого последнего довода все равно ничего не поделаешь,— как я уже сказал, было до того темно, что я не мог разглядеть свою собственную руку. Дорога была безлюдна, и уверяю вас, Тотл (последним замечанием мистер Парсонс желал привлечь внимание Уоткинса, который заинтересовался конфиденциальными переговорами между миссис Парсонс и Мартой, сопровождавшимися передачею огромной связки ключей), уверяю вас, Тотл, мне стало как-то не по себе…

— Подайте хозяину пирог,— перебила его миссис Парсонс, снова обращаясь к прислуге.

— Прошу тебя, дорогая! — обиженно взмолился Парсонс.

Миссис Парсонс возвела к потолку глаза и руки, молчаливо ища сочувствия у мисс Лиллертон.

— Когда я подъехал к повороту,— продолжал Габриэл,— лошадь вдруг остановилась и взвилась на дыбы. Я осадил назад, соскочил на землю, подбежал к морде лошади и увидел, что посреди дороги лежит навзничь какой-то человек и неподвижным взором глядит на небо. Я сперва подумал, что он мертв, но нет, он был жив и, по-видимому, цел и невредим. Вдруг он вскочил, схватился за грудь и, устремив на меня самый пронзительный взгляд, какой вы можете себе представить, вскричал…

— Подайте сюда пудинг,— произнесла миссис Парсонс.

— Ах, что толку! — в отчаянии воскликнул хозяин.— Послушайте, Тотл, не угодно ли вина? При миссис Парсонс невозможно ничего рассказывать.

Этот выпад был принят как обычно. Делая вид, что обращается к мисс Лиллертон, миссис Парсонс корила свою половину, распространяясь о раздражительности всех мужчин вообще, намекала, что ее супруг особенно подвержен этому пороку, и в конце своей речи дала понять, что у нее ангельский характер, ибо в противном случае она не могла бы этого выдержать. Право же, тем, кто видит ее в повседневной жизни, трудно представить себе, что ей приходится иногда терпеть.

Продолжать рассказ было бы теперь крайне неуместно, и потому мистер Парсонс, не входя в подробности, ограничился сообщением, что тот человек оказался помешанным, сбежавшим из соседнего сумасшедшего дома.

Наконец, со стола убрали скатерть, и вскоре вслед за тем дамы удалились в гостиную, где мисс Лиллертон специально для ушей гостя принялась очень громко играть на фортепьяно. Мистер Уоткинс Тотл и мистер Габриэл Парсонс спокойно болтали до окончания второй бутылки. Перед тем как перейти в гостиную, Парсонс сообщил Уоткинсу, что они с женой придумали план, как оставить его тотчас после чая наедине с мисс Лиллертон.

— Послушайте,— сказал Тотл, когда они поднимались по лестнице,— не кажется ли вам, что лучше отложить это до… до… до завтра?

— А не кажется ли вам, что было бы горазда лучше, если б я оставил вас в той гнусной дыре, где застал сегодня утром? — резко возразил ему Парсонс.

— Нет, нет! Я ведь только высказал предположение,— произнес несчастный Тотл с тяжелым вздохом.

После чая мисс Лиллертон, придвинув к камину рабочий столик и установив на нем маленькую деревянную рамку — нечто вроде миниатюрной глиномялки без лошади,— тотчас же принялась плести из коричневого шелка цепочку для часов.

— Боже мой! — вскричал Парсонс, вскакивая с места с притворным изумлением. — Ведь я же совсем забыл про эти проклятые письма. Тотл, я надеюсь, вы меня извините.

Будь его воля, Тотл ни под каким видом не позволил бы никому, за исключением разве самого себя, покинуть комнату. Теперь, однако, он вынужден был с беспечным видом смотреть на уходящего Парсонса.

Не успел тот выйти, как в дверь просунулась Марта со словами:

— Пожалуйте, мэм, вас спрашивают.

Миссис Парсонс вышла из комнаты, плотно прикрыв за собою дверь, и мистер Уоткинс Тотл остался наедине с мисс Лиллертон.

Воцарилась гробовая тишина. Мистер Уоткинс Тотл думал, с чего начать; мисс Лиллертон, казалось, не думала ни о чем. Огонь в камине догорал; мистер Уоткинс Тотл помешал его и подбросил угля.

Минут через пять мисс Лиллертон откашлялась. Мистеру Уоткинсу Тотлу показалось, что прелестное создание заговорило.

— Прошу прощения,— произнес он.

— Что?

— Мне показалось, будто вы что-то сказали.

— Нет, ничего.

— А-а!

— На софе лежат книги, мистер Тотл. Не желаете ли взглянуть? — проговорила мисс Лиллертон еще через пять минут.

— Нет, благодарю вас,— отвечал Уоткинс, а затем с присутствием духа, изумившим даже его самого, добавил: — Сударыня… то есть, простите, мисс Лиллертон, я желал бы поговорить с вами.

— Со мной? — произнесла мисс Лиллертон, роняя шелк и отодвигаясь вместе со стулом на несколько шагов назад.— Поговорить? Со мной?

— Да, сударыня, с вами — и притом о ваших сердечных влечениях.

Тут мисс Лиллертон поспешно встала и хотела было выйти из комнаты, но мистер Уоткинс Тотл нежно остановил ее за руку и, держась от нее на таком расстоянии, какое позволяла общая длина их рук, продолжал:

— Бога ради, не поймите меня превратно, не подумайте, будто после столь непродолжительного знакомства я осмеливаюсь обратить ваше внимание на свои достоинства, ибо я отнюдь не обладаю достоинствами, которые могли бы дать мне право искать вашей руки. Надеюсь, вы не сочтете меня самонадеянным, если я скажу вам, что миссис Парсонс уведомила меня о… то есть миссис Парсонс сказала мне… вернее, не миссис Парсонс, а…— здесь Уоткинс начал путаться, но мисс Лиллертон пришла ему на выручку.