Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба В 2-х томах.

Закончив рассказ, маленький старик с мрачной торжествующей улыбкой обвел глазами внимательные лица своей изумленной аудитории.

— Какие странные вещи вы рассказываете, сэр, — заметил мистер Пиквик, пристально разглядывая сквозь очки физиономию старика.

— Странные! — повторил маленький старик. — Нисколько! Вам они кажутся странными, потому что вы ничего об этом не знаете. Они забавны, но заурядны.

— Забавны! — невольно воскликнул мистер Пиквик.

— Да, забавны, не правда ли? — с дьявольской усмешкой отозвался маленький старик, а затем, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Я знал другого человека… Позвольте… сорок лет прошло с тех пор… он нанял старую, сырую, скверную квартиру в одном из самых старинных Иннов, которая много лет пустовала и стояла запертой. Пожилые женщины рассказывали множество историй об этой квартире, и ее, конечно, не назовешь веселой, но он был беден, а комнаты дешевы, и для него это было бы достаточным основанием, будь они в десять раз хуже. Ему пришлось купить кое-какую ветхую мебель, находившуюся в квартире, и между прочим огромный, громоздкий деревянный шкаф для бумаг с большими стеклянными дверцами, занавешенными изнутри. Совершенно бесполезная для него вещь, ибо у него не было никаких бумаг, а что касается одежды, он носил ее всю на себе, и больше никаких забот она не требовала. Итак, он перевез всю свою мебель — не набралось полной подводы — и расставил ее так, чтобы казалось, будто здесь не четыре стула, а дюжина. Вечером он сидел у камина и осушал первый стакан виски из тех двух галлонов, которые взял в кредит, и размышлял о том, будет ли когда-нибудь все это оплачено, и если будет, то через сколько лет, как вдруг глаза его остановились на стеклянных дверцах деревянного шкафа. «Эх, — сказал он, — не будь я вынужден купить эту безобразную штуку, по расценке старого маклера, я мог бы приобрести что-нибудь получше за те же деньги. Я вот что тебе скажу, старина, — продолжал он громко, обращаясь к шкафу, ибо больше ему не к кому было обратиться, — если бы стоило труда разбить твой старый остов, я бы в один момент бросил тебя в камин!» Едва произнес он эти слова, как из шкафа вырвался, казалось, какой-то звук, напоминающий слабый стон. Сначала он испугался, но решив после недолгих размышлений, что, должно быть, это застонал какой-нибудь молодой человек в соседней комнате, который обедал не дома, он положил ноги на каминную решетку и поднял кочергу, чтобы размешать угли. В эту секунду звук повторился, и за стеклянной дверцей, медленно приоткрывавшейся, предстал бледный, истощенный человек в запачканном и поношенном костюме, стоявший выпрямившись в шкафу. Человек был высокий и худой, на лице его отражались озабоченность и тревога; в оттенке кожи и во всей изможденной и странной фигуре было что-то такое, чего никогда не бывает у обитателей этого мира. «Кто вы такой? — спросил новый жилец, сильно побледнев, но тем не менее взвешивая в руке кочергу и целясь прямо в лицо джентльмену. — Кто вы такой?» — «Не бросайте в меня этой кочерги, — отозвался тот. — Если вы ее швырнете, даже прицелившись метко, она свободно пройдет сквозь меня, и вся сила удара обрушится на дерево за мною. Я — дух».

— «А скажите, пожалуйста, что вам здесь нужно?» — пролепетал жилец. «В этой комнате, — отвечало привидение, — свершилась моя земная гибель, здесь я и мои дети — мы нищенствовали. В этом шкафу хранились скопившиеся в течение многих лет бумаги по одному длинному-длинному судебному процессу. В этой комнате, когда я умер от горя и отчаяния, два коварных хищника поделили богатства, за которые я боролся на протяжении всей своей жалкой жизни, и ни одного фартинга не досталось моему несчастному потомству. Я их запугал и прогнал отсюда и с тех пор скитался по ночам — только по ночам я могу возвращаться на землю — в тех местах, где так долго бедствовал. Это помещение мое, — оставьте его мне.» «Если вы так твердо решили явиться сюда, — сказал жилец, который успел прийти в себя во время этой невеселой речи призрака, — я с величайшим удовольствием откажусь от своих прав, но, с вашего разрешения, мне бы хотелось задать вам один вопрос». — «Задавайте», — сурово отозвалось привидение.

«Видите ли, — сказал жилец, — я не отношу этого замечания к вам лично, так как оно в равной мере относится к большинству привидений, о которых я когда-либо слышал, но я считаю нелепым, что теперь, когда у вас есть возможность посещать чудеснейшие уголки земного шара — ибо, я полагаю, пространство для вас ничто, — вы неизменно возвращаетесь как раз в те самые места, где были особенно несчастливы». — «Ей-богу, это совершенно верно, я никогда об этом не думал», — сказал призрак. «Видите ли, сэр, — продолжал жилец, — это очень неудобная комната. Судя по внешнему виду этого шкафа, я склонен предположить, что в нем водятся клопы, и, право же, я думаю, что вы могли бы найти гораздо более комфортабельное помещение, не говоря уже о лондонском климате, который чрезвычайно неприятен». — «Вы совершенно правы, сэр, — вежливо сказал призрак, — раньше мне это никогда не приходило в голову, я немедленно испробую перемену климата». И действительно, он начал испаряться в то время, как говорил; ноги его совсем уже исчезли. «И если, сэр, — крикнул ему вдогонку жилец, — вы будете так добры и намекнете другим леди и джентльменам, которые в настоящее время обитают в старых пустых домах, что они могли бы устроиться гораздо удобнее в каком-нибудь другом месте, вы окажете великое благодеяние обществу». — «Я это сделаю, — ответил призрак, — должно быть, мы в самом деле тупы, очень тупы. Не понимаю, как мы могли быть такими дураками». С этими словами призрак исчез.

— И вот что замечательно, — добавил старик, зорким взглядом окинув сидевших за столом, — с тех пор он ни разу не возвращался.

— Неплохо, если это правда, — сказал человек с мозаичными запонками, закуривая новую сигару.

— Если ! — с чрезвычайным презрением воскликнул старик. — Пожалуй, — добавил он, обращаясь к Лаутену, — он скажет, что и мой рассказ о странном клиенте, который был у нас, когда я служил у поверенного, тоже выдумки… Я бы не удивился.

— Об этом я ничего не рискну сказать, потому что никогда не слышал этого рассказа, — заметил владелец мозаичных украшений.

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали эту историю, сэр, — сказал мистер Пиквик.

— Ах, расскажите! — подхватил Лаутен. — Никто ее не слышал, кроме меня, а я ее почти забыл.

Старик окинул взглядом слушателей и усмехнулся еще страшнее, чем раньше, как бы торжествуя при виде того внимания, какое отразилось на всех лицах. Затем, потирая рукой подбородок и созерцая потолок словно для того, чтобы освежить воспоминания, он начал следующий рассказ: