Джамбаттиста Вико - Основания новой науки об общей природе наций

В силу всего этого мы должны начинать с некоторого знания о Боге, которого не были лишены даже самые дикие, звероподобные и бесчеловечные люди. Мы доказываем, что это знание заключалось в следующем: человек, отчаявшийся получить какую бы то ни было помощь от Природы, жаждет чего-нибудь высшего, что его спасло бы; но выше Природы – Бог; и это – тот свет, который Бог посеял во всех людях. Это подтверждается тем общим для всех людей обыкновением, что вольнодумцы под старость, когда они ощущают недостаток природных сил, естественно становятся Религиозными.

Но такие первые люди (позже они первенствовали в Языческих Нациях) должны были мыслить только под действием сильных ударов самых неистовых страстей, как мыслят животные. Поэтому мы должны исходить из Простонародной Метафизики (на нее мы указывали в Аксиомах 130и впоследствии покажем, что она была Теологией Поэтов) и, следуя ей, найти устрашающую мысль о каком-нибудь Божестве, которая могла бы придать форму и меру животным страстям этих людей и сделать их страсти человеческими. Такая мысль должна была породить усилие – свойственное человеческой воле – обуздывать движения, внушенные сознанию телом, чтобы или совершенно их успокоить, как это подобает Мудрому человеку, или по крайней мере придать им другое направление, для лучшей цели, как это подобает Человеку-Гражданину. Такое обуздание телесных движений представляет собой, несомненно, проявление свободы Человеческого выбора, т. е. свободной Воли, – источника и местопребывания всех Добродетелей и, между прочим, Справедливости. Информированная таким усилием, воля во всем подчиняется Справедливому и всем правам, продиктованным Справедливостью, ведь совершить усилие над телом – это то же самое, что дать ему свободу в управлении его движениями, поскольку все тела – необходимые посредники природы. То, что Механики называют потенцией, силой, усилением, все это – неощутимые движения этих тел, и под влиянием их тела или стремятся к своему центру тяжести, как это доказывает Античная Механика, или удаляются от своих центров движения, как это доказывает Новая Механика.

Но люди, вследствие своей испорченной природы тиранизированные себялюбием, преследуют главным образом только свою личную пользу; желая поэтому всего полезного для себя и ничего – для своего товарища, они не могут совершить усилия, чтобы направить страсти к справедливости. Итак, установим, что человек в зверином состоянии любит только свое собственное сохранение; взяв жену и произведя детей, он любит свое сохранение вместе с сохранением семьи; достигнув гражданской жизни, он любит свое сохранение вместе с сохранением Города; когда же власть государства распространится на много народов, он любит свое сохранение вместе с сохранением Наций; а когда нации объединятся в войне, в мире, в союзах и торговле, он любит свое сохранение вместе с сохранением всего Рода Человеческого. Во всех этих обстоятельствах человек любит главным образом свою собственную пользу. Следовательно, не чем иным, как Божественным Провидением, должен он удерживаться в пределах такого порядка, чтобы следовать справедливости в семейном, гражданском и, наконец, человеческом обществе. Раз человек при таком Порядке не может следовать тому, чего он хочет, он должен по меньшей мере следовать тому, чего требует польза, а это и называется «справедливым». Значит, то, что направляет человечески-справедливое, есть Божественная Справедливость, руководимая для нас Божественным Провидением ради сохранения Человеческого Общества.

Поэтому наша Наука в одном из своих главных аспектов должна быть Рациональной Гражданской Теологией Божественного Провидения. До сих пор ее как будто не существовало, так как Философы или совершенно ничего не знали о Провидении, как, например, Стоики и Эпикурейцы (по словам последних – деятельность людей вызвана слепым стечением атомов, по словам первых – ее влечет глухая цепь причин и действий), или рассматривали его только применительно к порядку природных вещей, почему они и называют Естественной Теологией Метафизику: в ней они рассматривают этот атрибут Бога и утверждают его на основании того физического порядка, который они наблюдают на движениях тел, например на движениях сфер и стихий, и на конечной причине других, меньших, наблюдаемых явлений. Скорее они должны были рассуждать об этом соответственно Экономике гражданских вещей в собственном смысле слова, так как здесь Провидение было названо Divinitas от divinari – «предсказывать», а именно понимать или скрытое от людей, т. е. будущее, или скрытое в них, т. е. совесть. Именно это и составляет первую и важнейшую часть предмета Юриспруденции – Дела Божественные, а от них зависит другая часть, обнимающая дела человеческие. Наша Наука должна быть доказательством, так сказать, исторического факта Провидения, потому что она должна быть Историей того Порядка, который был дан совершенно незаметно для людей и часто вопреки их собственным предположениям великому Граду Рода Человеческого; ведь если даже этот Мир и был создан во времени и по частям, то Порядок, в нем заложенный, всеобщ и вечен.

Поэтому наша Наука находит в созерцании Бесконечного и Вечного Провидения достоверные божественные доказательства, укрепляющие и утверждающие ее. Так как служанкой Божественного Провидения состоит Всемогущество, то Провидение должно вводить свои порядки такими легкими путями, как природные человеческие обычаи; так как советник у него – Бесконечная Мудрость, то, что бы оно ни установило, все должно быть Порядком, а так как Цель его – свое собственное Необъятное Благо, то, что бы оно ни установило, все должно быть направлено к Добру, всегда превосходящему то, к которому устремлялись сами люди. Вследствие плачевной темноты Оснований и бесчисленного разнообразия Обычаев Наций, вследствие Божественности Предмета, обнимающего все человеческое, нельзя желать еще более возвышенных доказательств, как именно те, которые дают нам естественность, порядок и цель (т. е. сохранение Рода Человеческого). Эти доказательства окажутся блестящими и определенными, если мы примем во внимание, с какой легкостью и при каких обстоятельствах возникают вещи. Ведь они приходят часто издалека, а иногда совершенно вопреки предположениям людей, и тем не менее хорошо укладываются среди них: и такими доказательствами снабдило нас Всемогущество. Сопоставляя вещи и видя Порядок, как они возникают в соответствующие им времена и в соответствующих им местах теперь, раз они и должны возникнуть здесь и теперь, и как другие вещи, в отличие от первых, возникают в свои времена и на своих местах (в этом, по словам Горация 131, и состоит вся красота порядка), мы убеждаемся, что эти доказательства даны нам