Исаак Башевис-Зингер - Страсти и другие рассказы

— Так что же, о споре просто забыли? — спросил стекольщик Залман.

— Никто ни о чем не забыл. Имейте немного терпенья, — ответил Леви-Ицхак.

Он вытащил свою деревянную табакерку, взял из нее щепотку табака, понюхал и три раза чихнул. Табак Леви-Ицхака был знаменит. В его состав входила специальная соль, которой приводят в чувство постящихся. Леви-Ицхак вытер свой красный нос гигантским носовым платком и продолжил:

— Если бы Гетцль не был моим другом, я бы, наверное, так и не узнал всех подробностей. Но Гетцль столовался у Ионатана — поэтому мне было известно все. Вернувшись домой в тот вечер, Ионатан закричал, едва переступив порог: «Белла-Ента, твой муж умер! С сегодняшнего дня ты вдова! Дочери мои, вы сироты!» Жена и дочери залились слезами, словно это был не праздник Симхат-Тора, а Девятое Ава: «Муж, отец, не покидай нас!» Но Ионатан воскликнул: «С этого дня и до Симхат-Тора в будущем году у вас нет кормильца!»

Он вытащил из-под пасхальной посуды сто гульденов, отложенных на свадьбу старшей дочери Тубе, и ушел из дома. В местечке жил человек по имени реб Тевеле Почеши-Меня. Почеши-Меня, естественно, было прозвищем. В молодости он обучал Талмуду. Как и у всех учителей, на столе перед ним лежала кожаная плетка с ручкой из заячьей лапы. Однако использовал он ее вовсе не для того, чтобы бить учеников, а для того, чтобы чесаться. У него на спине была экзема. Когда зуд усиливался, он протягивал кому-нибудь из детей плетку и командовал: «Почеши меня!» Вот так он заработал свое прозвище. Состарившись, он бросил преподавание и поселился у дочери. Его зять зарабатывал сущие гроши, и Тевеле Почеши-Меня жил в ужасающей нищете. Портной Ионатан пришел к реб Тевеле и спросил: «Хотите заработать?» — «А кто же не хочет заработать?» — ответил вопросом на вопрос реб Тевеле. И тогда Ионатан сказал: «Обучите меня всей Торе. Я буду платить вам гульден в неделю». Тевеле рассмеялся: «Всей Торе?! Даже Моисей не знал всей Торы! Тора — как пряжа, она не имеет конца». Они беседовали несколько часов и в конце концов договорились, что Тевеле за год сделает Ионатана ученее Зекеле. Ионатан подсчитал, что, если в день выучивать по семь страниц, через год будешь знать все тридцать семь трактатов Талмуда. По слухам, Зекеле не знал и половины. Да, но Талмуд — это еще не все. Необходимо было выучить еще и Мидраш, и комментарии. Короче говоря, портной Ионатан превратился в ученика иешивы. День и ночь просиживал он за столом в доме учения, обучаясь у реб Тевеле. В будни, когда женская половина синагоги пустовала, они уходили туда со своими фолиантами, чтобы никто не мешал. Они занимались по восемнадцать часов в день, а то и больше. Ионатан спал на скамье в доме учения. Дома он ночевал только в праздники и в шабат.

— А что стало с его семьей? — спросил Залман.

— Ну, с голоду они не умерли. Дочери устроились где-то служанками. Белла-Ента знала швейное дело и стала брать заказы. Мой друг Гетцль потихоньку превращался в мастера. А Ионатан был занят лишь одним — он учился. Такого усердия свет не видывал. Две, а то и три ночи в неделю он вообще не спал. Слухи о его невероятном рвении дошли до других местечек, и на него приходили посмотреть, как на какого-то чудотворца. Сначала реб Зекеле только посмеивался. Он говорил: «Скорее волосы вырастут у меня на ладонях, чем этот простец станет ученым». Но ближе к концу года стали поговаривать о чудесных успехах Ионатана. Он якобы цитировал на память целые разделы Талмуда и предвосхищал вопросы таких великих толкователей, как люблинский рабби реб Меир и рабби Шломо Лурия.

Тут ростовщик Зекеле испугался. Он тоже начал по полночи просиживать над книгами. Но было уже слишком поздно. Да кроме того, он не мог вовсе забыть о своем бизнесе и к тому же как раз в тот момент с кем-то судился. Его жене Сликке, алчному созданию с огромным ртом, безумно хотелось бесплатно получить новую шубу, и впервые в жизни она сама заставляла мужа заниматься. Но это не помогло. Короче говоря, на восьмой день праздника Кущей семь старейшин и несколько ученых собрались в доме раввина и устроили экзамен Зекеле и Ионатану, словно те были простыми учениками иешивы. Зекеле многое забыл. Он долгие годы занимался только в шабат, а даже есть такая пословица: «Кто учится только в шабат, тот и ученик лишь на одну седьмую». А Ионатан чуть ли не весь Талмуд помнил наизусть. Его учитель Тевеле говорил потом, что, обучая Ионатана, он и сам сделался эрудитом. Кроме прекрасной памяти, Ионатан продемонстрировал еще и проницательный ум. Дом раввина был забит до отказа. Те, кому не хватило места в доме, стояли на улице. Всем хотелось послушать, как Ионатан станет обсуждать Закон с раввином. Сначала Зекеле пробовал делать замечания Ионатану, но вскоре они поменялись ролями, и уже Ионатан исправлял ошибки Зекеле. Меня самого там не было, но те, кто слышал, как Зекеле спорил с портным Ионатаном по поводу трудных мест в комментариях Маймонида [12] Маймонид (Рамбам) (1135–1204) — знаменитый еврейский ученый, философ и врач. или о значении темного отрывка у рабби Меира Шиффа [13] Меир Шифф (1608–1644) — известный талмудист. , уверяли, что это было нечто вроде битвы Давида с Голиафом. Зекеле задыхался от ярости, огрызался и поносил своего соперника на чем свет стоит, да что толку! Нет, Ионатан поклялся не напрасно! Раввин и все семеро старейшин единогласно постановили, что Ионатан ученее Зекеле. Жена и дочери Ионатана сидели в доме раввина на кухне и, услышав вердикт, с рыданиями упали друг другу в объятия. Поселок пыхтел, как кипящий чайник. Улица, на которой находилась синагога, была вся запружена портными, сапожниками, кучерами и им подобными. Это была их победа.

На следующий день Ионатана вызвали нести свиток Торы одним из первых уже не по ошибке. Самые уважаемые жители местечка приглашали его к себе. Поговаривали даже, что Ионатана сделают раввином, или помощником раввина, или уж по крайней мере ритуальным резником. Но Ионатан объявил, что возвращается к ножницам и утюгу. Зекеле попытался выкрутиться, заявив, что он не клялся, а только обещал, а обещания, мол, выполнять не обязательно. Но рабби велел ему построить дом для Ионатана, приведя стих из Второзакония: «Изречения же уст твоих соблюдай и исполняй!» Зекеле оттягивал, сколько мог, но после Шавуота у дома Ионатана уже была крыша. Лишь тогда Ионатан объявил, что отказывается от дома и передает его под гостиницу для учащихся иешивы и бедных путешественников. Он подписал документ о передаче дома в собственность общины.

— Он что же, всю жизнь так и проработал портным? — спросил стекольщик Залман.

— Всю жизнь.

— А дочерей он замуж выдал?

— А вы как думали? У евреев монастырей нет.