Сигрид Унсет - Кристин, дочь Лавранса

Орм, все время сидевший молча и следивший за беседой мужчин, сейчас же встал и вышел из горницы.

– Хозяйка до того соскучилась, что даже уснула, – сказал Хафтур с улыбкой. – И в этом виноваты мы… Дали бы мне поговорить с ней спокойно, я-то умею беседовать с дамами…

– Да, этот разговор, наверное, слишком затянулся для вас, хозяйка, – начал было извиняться господин Эрлинг, но Кристин ответила с улыбкой:

– Правда, господин, я не все поняла, о чем говорилось здесь сегодня вечером, но запомнила хорошо, поразмыслить об этом потом у меня найдется время…

Вернулся Орм с несколькими служанками, принесшими еще напитков. Мальчик стал обносить гостей. Лавранс грустно смотрел на красивого ребенка. Днем он попробовал было вступить в беседу с Ормом, сыном Эрленда, но мальчик был неразговорчив, хотя держал себя хорошо и учтиво.

Одна из служанок шепнула Кристин, что Ноккве проснулся там, в маленькой горенке, и ужасно кричит. Кристин пожелала гостям спокойной ночи и покинула горницу вслед за служанками.

Мужчины же принялись опять пить. По временам господин Эрлинг и Лавранс обменивались взглядами, потом первый из них сказал:

– Есть одно дело, Эрленд, о котором я собирался поговорить с тобой. По всей вероятности, будет объявлено о корабельной повинности в местности по берегам здешнего фьорда и в Мёре… Дальше к северу народ боится, как бы руссы не появились снова к лету с более крупными силами, ведь тогда северянам не справиться с охраной страны. Вот нам первый барыш от того, что у нас со Швецией общий король… [90]Несправедливо, если все достанется одним северянам! Ну, а выходит так, что Арне, сын Яввалда, уже слишком стар и немощен… Поэтому были разговоры о том, не назначить ли тебя начальником крестьянских кораблей на этой стороне фьорда. Как тебе это понравилось бы?..

Эрленд ударил в ладони, все его лицо просияло.

– Как это мне понравилось бы?!.

– Сколько-нибудь больших сил нам, пожалуй, собрать не удастся, – сказал Эрлинг, несколько охлаждая Эрленда. – Но ты мог бы пока подготовить все с воеводами… Тебя ведь знают в этом краю… Среди господ в государственном совете шли разговоры о том, что, может быть, ты именно тот человек, который мог бы тут кое-чего добиться. Есть люди, которые еще помнят, что ты заслужил немало чести, когда был военачальником у графа Якоба… Да и я сам, помню, слышал, как он говорил королю Хокону, что тот действовал неразумно, поступив столь строго с таким одаренным молодым человеком. Он сказал, что ты предназначен быть опорой своему королю…

Эрленд щелкнул пальцами.

– Ну, уж не ты ли будешь нашим королем, Эрлинг, сын Видкюна? Не это ли вы замышляете? – спросил он с громким хохотом. – Посадить Эрлинга королем?

Эрлинг сказал нетерпеливо:

– Слушай, Эрленд, разве ты не понимаешь, что сейчас я говорю серьезно…

– Господи помилуй! Что же, значит, ты шутил прежде? Я думал, ты говорил серьезно весь вечер… Ну, ну! Ладно, поговорим тогда серьезно… Расскажи мне все об этом деле, родич!..

Кристин лежала с ребенком у груди и уже спала, когда Эрленд вошел в горенку. Он зажег сосновую лучину об угли на очаге и осветил спящих.

Как она красива! И сын их тоже красивый ребенок. Теперь Кристин всегда бывает такой сонной по вечерам… Едва она ложится в постель и берет к себе мальчика, как оба они сейчас же засыпают. Эрленд засмеялся и бросил лучину обратно в очаг. Медленно снял с себя одежду.

Весной на север с «Маргюгр» и тремя или четырьмя кораблями ополченцев… Хафтур Грэут с тремя кораблями северян… Но у Хафтура нет никакого опыта, им Эрленд будет вертеть как захочет. Да, понятно, ему предоставят самому распоряжаться. А как будто этот самый Хафтур не трус и не размазня… Эрленд потянулся и улыбнулся в темноте. Он думал было о наборе команды для «Маргюгр» где-нибудь с побережья Мёре. Но ведь отважных, здоровых парней сколько угодно и здесь у них, да и в Биргси… Можно будет подобрать отличнейшую корабельную ватагу…

Немногим больше года прошло с тех пор, как он женился. Беременность, покаяния да посты, а теперь – все мальчик да мальчик, и днем и ночью… И все же… она и теперь та же милая юная Кристин… Если бы удалось заставить ее забыть хоть на время поповскую болтовню и этого прожорливого сосунка!..

Эрленд поцеловал Кристин в плечо, но она не услыхала. Бедняжка! Нужно ей дать поспать… А у него есть о чем подумать в эту ночь. Эрленд повернулся к Кристин спиной и лежал, пристально глядя перед собой в глубину горницы на маленькую раскаленную точку в очаге. Собственно говоря, следовало бы встать и прикрыть угли золой… Но ему было лень…

Нахлынули отрывочные воспоминания юношеских лет… Дрожащий штевень корабля, замерший на мгновение на гребне надвинувшейся океанской волны… Вал, хлынувший потоком на палубу. Могучий шум бури и моря. Весь корабль сотрясается от напора волн, верхушка мачты описывает сумасшедшую дугу на фоне быстро несущихся туч. Это было где-то у халландского берега. Подавленный воспоминаниями, Эрленд почувствовал, что слезы наполняют его глаза. Он и сам не знал, как эти годы, проведенные в безделье, измучили его.

На другое утро Лавранс, сын Бьёргюльфа, и господин Эрлинг, сын Видкюна, стояли в верхнем конце двора, глядя на лошадей Эрленда, бегавших по ту сторону изгороди.

– Я считаю, – говорил Лавранс, – что если Эрленд примет участие в этом съезде, то по положению и по происхождению – он же родич короля и его матери – он должен будет занять место среди первых. Но тут я не знаю, господин Эрлинг, считаете ли вы возможным полагаться на его суждение в этих делах и не приведет ли оно его скорее к другой стороне? Если Ивар, сын Огмюнда, попытается сделать какой-нибудь встречный ход… Эрленд близко связан и с людьми, которые пойдут за господином Иваром.

– Я плохо верю в то, чтобы господин Ивар что-нибудь предпринял, – сказал Эрлинг, сын Видкюна. – А Мюнан… – тут он немного скривил губы, – настолько умен, что будет держаться в стороне… Ему известно, что в противном случае всем станет ясно, как много – или как мало – сто́ит Мюнан, сын Борда.

Оба засмеялись.

– Дело в том… Да вы, несомненно, знаете это лучше меня, Лавранс, Сын лагмана, – вы ведь сами родом оттуда, и у вас там родичи, – шведские дворяне не хотят считать наше рыцарство ровней себе. Поэтому важно, чтобы в наших рядах был каждый из тех, кто принадлежит к числу самых богатых и самых знатных по происхождению… Мы не можем себе разрешить, чтобы такому человеку, как Эрленд, было позволено сидеть дома, балуясь с женой да управляя своими усадьбами… как бы он ими ни управлял, – сказал он, увидев, какое лицо у Лавранса. У того пробежала по губам улыбка. – Но если вы считаете неразумным оказывать на Эрленда давление, чтобы добиться его участия, то я не стану этого делать.