Мазуччо Гуардати - Новеллино

Мессер Гиффредо, убедившись в том, что любовь одним нежданным ударом поразила их обоих и что только внешние преграды мешали осуществить им согласные желания, по обыкновению влюбленных все свои старания направил на то, чтобы узнать, кто такая и чья дочь эта молодая девушка. Разведав в скором времени, кто ее отец, рыцарь узнал также, что он не только стар, но и необычайно ревнив и скуп до такой степени, что, боясь, как бы кто-нибудь не посватался к его дочери, держит ее постоянно взаперти и обращается с ней хуже, чем с последней служанкой. Разузнав обо всем этом в подробностях, рыцарь, желая иметь какой-нибудь предлог для посещения этой части города и возможность видеть если не самую девушку, то хотя бы стены ее дома, начал притворяться влюбленным то в одну, то в другую из ее соседок. Вследствие этого все о нем судили не иначе как о большом ветренике, и его тонкая хитрость возбуждала лишь насмешки всяких глупцов. Мало о том заботясь, он, следуя своему замыслу, близко сошелся с отцом девушки, который был купцом. Достиг он этого тем, что часто и без всякой надобности покупал его товары по очень дорогой цене и сверх того, чтобы лучше приручить старика, почти ежедневно приводил к нему в лавку других придворных, позволяя ему таким образом постоянно загребать денежки; и так как купец получал большой барыш от рыцаря и его приятелей, то он так с ним сдружился, что все этому прямо дивились. Рыцарь же, помышлявший о том, как бы ему приступить к окончательному выполнению своего замысла, заперся однажды с купцом в его лавке и обратился к нему со следующими словами:

— В делах моих понадобились мне совет и помощь, и, кроме вас, я не знаю никого, к кому бы мог обратиться. Вас же за доброту ко мне я люблю и почитаю, как отца. Вот почему я не боюсь открыть вам все мои тайны. Итак, знайте, что уже много лет прошло с тех пор, как, покинув моего отца, я проживаю здесь, и до сих пор не доводилось мне отсюда выбраться, так как меня удерживала любовь к королю и необходимость быть на месте, вызванная военным временем. Но вот уже с некоторых пор мой отец не перестает посылать мне письма и гонцов, убеждая приехать к нему, так как он хотел бы посмотреть на меня прежде, чем окончатся годы его старости. Сыновнее почтение не позволяет мне противиться просьбам отца, и я решил поехать к нему; но пробуду я там очень недолго и затем сразу же вернусь на службу к моему государю и королю. Не имея, однако, никого, кому бы я мог довериться больше, чем вам, я хочу дать вам на сохранение до моего возвращения некоторые из моих вещей; но больше всего этого заботит меня мысль об одной моей рабыне, так как она очень хорошая служанка, и мне тяжело было бы продать ее. Однако в то же время я имею крайнюю нужду в тридцати дукатах, и так как честь не позволяет мне просить у друзей даже эту безделицу, то, ища выхода из своего затруднительного положения, я решил обратиться к вам и побеспокоить вас просьбой одолжить мне эти деньги. В виде залога я оставлю вам мою рабыню; и если за это время вы до моего возвращения найдете случай продать ее за те шестьдесят дукатов, которые она мне стоила, то поступайте так, как если бы она принадлежала вам.

Старик, жадность которого была сильнее его рассудка, думая только о барыше от этой услуги и не предполагая с другой стороны возможность обмана, не стал долго раздумывать и ответил рыцарю:

— Моя любовь к вам, мессер Гиффредо, такова, что ни на одну вашу просьбу я не мог бы ответить отказом, если бы только в моей власти было ее исполнить. Итак, я с охотой готов услужить вам деньгами, в которых вы нуждаетесь, а рабыню я буду держать у себя, чтобы вам не пришлось ее продавать; когда же вы вернетесь для уплаты, то, если она окажется для меня подходящей, я рассчитаюсь с вами так, как если бы вы были моим родным сыном.

Крайне обрадованный полученным ответом, рыцарь сказал ему:

— Я не ожидал от вас другого и не знаю, как благодарить вас. Но если бог мне поможет, то я, совместив наши интересы, отплачу вам так, что вы оцените плоды нашей взаимной дружбы.

Заключив этими словами свою речь, рыцарь сел на лошадь и по своему обыкновению направил путь мимо дома возлюбленной. Случайно или, быть может, такова была воля судьбы, заботившейся об их общем счастье, рыцарю удалось увидеть молодую девушку, которая показалась сначала в окне, а потом, отойдя немного, словно застыдившись, послала ему ласковый и полный кроткой нежности взгляд. Тогда рыцарь осмотрелся кругом, и, увидя, что никого поблизости нет, он, не имея времени на произнесение более длинных речей, сказал ей только:

— Утешься, Кармозина, я нашел средство извлечь тебя из тюрьмы, — и поехал себе с богом.

Девушка, хорошо понявшая слова возлюбленного, была ими немало обрадована, и хотя в мыслях у нее не умещалось, что из этого может выйти что-нибудь хорошее, однако в ней пробудилась сладкая надежда: Кармозина надеялась на что-то, а на что — сама того не знала. Рыцарь же, вернувшись домой, позвал рабыню и сказал ей:

— Милая Анна, мы уже переговорили и условились с тобой обо всем; и все-таки я повторю тебе еще раз: сделай свое дело с толком.

Хотя рабыня была и очень ловка и изворотлива, он все же несколько раз повторил ей намеченный план действий. Затем через несколько дней, приведя в порядок все свои дела, рыцарь пришел опять к старому купцу и сказал ему следующее:

— Как печалит меня мысль о продолжительной разлуке с вами, видит тот, кому ведомы все наши тайны! Однако я должен выехать сегодня в ночь, так как для путешествия моего все уже готово; и вот я пришел проститься с вами, взять у вас деньги, о которых просил, а также сказать вам, чтобы вы послали кого-нибудь для известного вам дела.

Старик, только и моливший бога об этом и уже начавший было опасаться, как бы рыцарь не раскаялся в своем решении, чрезвычайно обрадовался такому известию и, тотчас же отсчитав рыцарю тридцать дукатов, послал за рабыней, которая отправилась в дом нового хозяина с кое-какими пожитками рыцаря.

Когда же настал вечер, рыцарь в сопровождении купца и других друзей направился к морскому берегу и там, обнявшись с провожавшими его и сказав им последнее прости, сел на корабль, отплывавший в Мессину. Но едва корабль немного отошел от гавани, как рыцарь, заранее сговорившись о том с хозяином, велел посадить себя на небольшую лодку и отвезти в Прочиду [139] Прочида — небольшой остров в Неаполитанском заливе. , где он остановился в доме одного из своих друзей и пробыл там два дня. Когда подошел срок, о котором рыцарь условился с рабыней и с некоторыми из своих приятелей-сицилийцев, смелых в деле и готовых пойти на самую большую опасность, он отправился в Неаполь и, тайком пробравшись в город, спрятался вместе с товарищами в одном доме, находившемся рядом с домом купца и оставшемся в этом году без жильцов вследствие невзгод, причиненных войною. Там переждали они спокойно до следующего дня. Смышленая рабыня, придя в дом купца, была принята Кармозиной с большой радостью, и так как девушка знала, кому принадлежит рабыня, то она очень скоро с ней близко сошлась. Краткость времени заставляла рабыню спешить; пустив в ход всю свою ловкость и красноречие, она открыла девушке истинную причину своего прибытия в их дом и все то, о чем она сговорилась с рыцарем. Шаг за шагом выставляла она все новые доводы, уговаривая девушку решиться на это предприятие и мужественно действовать заодно с рыцарем, чтобы им обоим добиться возможности в полном спокойствии насладиться счастьем. Девушка, которая имела достаточно оснований хорошо относиться к рыцарю, не заставила рабыню терять много лишних слов и сказала, что по первому же знаку готова исполнить все приказания владыки своего сердца, любимого ею не меньше собственной жизни. На это рабыня ответила ей: