Ахмед Танпынар - Покой
- Название:Покой
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Ад Маргинем Пресс
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-91103-408-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ахмед Танпынар - Покой краткое содержание
«Покой» является не только классическим произведением турецкой литературы XX века, но также открывает перед читателем новые горизонты в познании прекрасного и своеобразного феномена турецкой (и лежащей в ее фундаменте османской) культуры.
Покой - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Благодаря своевременной смелости Маджиде внутри Ихсана такой маховик остановился. Теперь он застыл неподвижно, напоминая сломанный вентилятор в комнате больного, который словно бы был готов взлететь, как деревянная птица, примостившаяся на верху большого платяного шкафа. Теперь он замер, и это было важно.
Мюмтаз еще взглянул на лицо больного и, сделав неопределенный жест, вышел из комнаты. Он двигался медленно, словно бы шел по воде, среди роя мыслей, который как следует и сам не знал.
Создавалось ощущение, что между ним и вещами присутствует некая завеса. Больше того: мир, в котором он двигался, размышлял, разговаривал, был не тем миром, в котором он жил. Казалось, он вступает в контакт со всем, что его окружает, только в качестве наблюдателя. Вместе с тем ему удавалось все видеть, все замечать и обо всем размышлять. Однако его зрение, мысли и даже речь были словно окутаны туманом, приобретая суть, утратившую все плотское.
Он зажег свет в прихожей и, как всегда, посмотрелся в зеркало. Вообще-то Мюмтаз не пропускал ни одного зеркала. Зеркала, как ему думалось, давали возможность прочесть знаки человеческой судьбы, познать разумом всё сокрытое.
На этот раз он тоже взглянул в зеркало. Свет внутри ровного кристалла, слегка задрожав, загорелся ярко. Мгновенно он заполнил собой весь коридор. Зеркала были странными предметами; они немедленно брались за свою работу. У Мюмтаза был вид внезапно разбуженного человека. На противоположной стороне коридора стояли четыре пары туфель. Четвертая пара принадлежала больному. На стене висел зонтик с толстой ручкой. Воспользуется ли больной когда-либо этими вещами? Почему бы и нет? Остановка маховика смерти была вполне достаточным условием для жизни. В таком случае можно было совершить переход из вселенского времени ко времени человеческой жизни. Это время могло исправить любую ошибку, излечить любую рану, очистить любую нечистоту. Часы в том времени были друзьями сынов человеческих.
Четыре пары обуви; две Ихсан сам купил в начале лета. Одна была черной, одна светло-коричневой, но обе были рассчитаны на холодную погоду. «Братец, а почему же ты летом купил зимние ботинки?» — иногда подтрунивал над Ихсаном Мюмтаз. И Ихсан, как всегда в таких случаях, серьезно отвечал: «Я предусмотрительный человек!» Предусмотрительный человек! Был бы он предусмотрительным, неужели заболел бы воспалением легких?
Он вновь взглянул на обувь. «Оказывается, мы совсем не властны над вещами, окружающими нас в этом мире». Эта обувь, этот зонтик, вещи в доме, сам дом, все, что было в нем, принадлежало Ихсану. Было то, что принадлежало только ему; и было такое, что он делил с другими. Однако дай Аллах, чтобы завтра ему что-нибудь принадлежало.
Всем этим вещам предстояло перестать принадлежать ему. А ведь человек способен помнить, была бы только память. Наши истинные накопления производятся человеком внутри себя и находятся только в человеке. Человеческий интеллект, человеческое сердце, человеческая душа, человеческая память. Когда человек уходит, не остается ничего. «Тем не менее некоторые животные помнят своих хозяев и свои дома». Но этому они научились у людей. Мюмтаз выключил свет. Четыре пары ботинок, зонтик, всякие мелочи, позабытые с вечера на журнальном столике, дешевая мальтийская печь в коридоре, давно не служившая… Кристалл зеркала в слабом свете, проникавшем через окно, создал страну нечеткой тени, без границ и даже без форм. Как же быстро все было уничтожено! С видом человека, совершающего эксперимент, Мюмтаз вновь включил свет. На мгновение все вновь предстало перед ним в этом коридоре, в зеркальной глади зеркала, в которой отражалась еще и часть его самого; все приняло соответствующие формы и объемы, и в их бессловесной связи предметы казались живыми, цельными, сознающими собственное бытие, даже довольными и счастливыми от того, что они все вместе и образуют единое целое. «Все это прекрасно существует и без меня…» Только света было достаточно. Свет, иными словами, любая система, ориентированная на чувства, по воле и повелению которой все будет действовать, любое сознание, любая память… «В таком случае я все еще нужен! Я или кто-то другой! Пусть даже и последний на земле человек!»
Он закрыл за собой дверь с той же тщательностью, с которой спускался по лестнице. На улице было безлюдно, но, несмотря на то, что уже сгустилась ночь, было довольно светло и шумно. Вдали, в начале улицы, на перекрестке с улицей побольше в чешме журчала вода, и казалось, этого звука, вкупе с кваканьем нескольких лягушек и треском цикад, достаточно, чтобы создать должное ночное настроение.
Все ночные звуки, часть которых напоминала тряску и звон пустых трамваев по заросшим, покрытым выступами, словно спина жабы, рельсам, а другая часть которых была просто шумами неизвестного происхождения, долетали издали и удалялись снова. Это был час, когда, как выразился один средневековый османский поэт, спало все. Котенок, спрятавшийся на ночь у соседского порога, поддавшись внезапной панике не привыкшего к людям животного, сделал несколько шагов назад и зашипел, чтобы защититься от случайного прохожего. Мюмтаз смотрел на это существо, которое было так напугано в своем одиночестве, и ему казалось, что котенок преподал ему необыкновенный урок. Ему подумалось, что между страхом этого зверька и несогласованностью в его собственной жизни и в надоедливых мыслях последних дней, во всем, что он видел и слышал, было определенное сходство. «Сколько месяцев я живу в смятении? Если бы я остался собой, все было бы хорошо. По крайней мере, мы бы не рассорились». Торопливо насколько возможно, не думая ни о чем, он поспешил на улицу, где ходил трамвай. Он посмотрел направо и налево в поисках свободного такси и продолжил шагать, глядя по сторонам. Между тем до дома врача было недалеко, всего несколько шагов. Дай только Бог, чтобы он был дома, открыл дверь и согласился прийти.
Однако врача дома не оказалось. Человек, который еще в восемь часов говорил Мюмтазу: «Всегда готов к услугам, эфенди, это наша обязанность!», куда-то исчез. И не только он, а и все его домочадцы. Мюмтаз долго звонил в дверь и даже стучал кулаком. Но за дверью не было слышно ни звука. Умерли они там все, что ли? Наконец, дверь приоткрылась, и неряшливо одетый слуга сказал, что доктор-бей с ханым-эфенди ушли допоздна.
— Разве после восьми вечера куда-то можно пойти?
— Когда есть деньги, можно пойти и после восьми… — И слуга, словно боясь, что если будет долго разговаривать, то сон пройдет, не договорив, закрыл дверь.
Ситуация была безвыходная, и Мюмтаз собирался в Баязид позвать государственного врача. С того момента, как он ушел из дома, его опасения усилились. Он каждую минуту боялся, что если еще больше задержится, то катастрофа станет неизбежной. На улицах никого не было. И только далеко впереди на повороте, где дорога, казалось, кончалась, группа трамвайных рабочих склонилась над каким-то источником сиреневого света, который представлялся еще более ярким в ночи, и чинила рельсы в игре света и тени, невольно напоминая собой образы Рембрандта.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: