Фрэнсис Бэкон - Утопический роман XVI-XVII веков

Затем он рассказал мне еще о некоторых особенностях законов, нравов и обычаев севарамбов, о которых я буду говорить позднее. Я поблагодарил его за любезные объяснения и попросил объяснить мне одну вещь, которая меня удивляла и которую я никак не мог понять: где он научился говорить по-голландски и отчего их обычаи столь мало отличаются от обычаев европейских народов.

— Вы мне задавали уже этот вопрос в Спорумбе, — ответил Сермодас, — но, недостаточно зная вас и к тому же имея причины умолчать о том, что вам хотелось знать, я не захотел вам объяснять, а сейчас я это с удовольствием сделаю. Так знайте, что я бывал на вашем материке, и, прожив несколько лет в Персии, я переодетым, под видом перса побывал в Индии. Я побывал при дворе Великого Могола {310} , оттуда поехал в Батавию и другие голландские колонии, где пробыл довольно долго, чтобы изучить язык. Я хорошо говорил по-персидски еще до отъезда из Севаринда, где этот язык широко преподается. Со мною вместе были два товарища, которые еще живы и будут очень рады побеседовать с вами и с вашими людьми, и, несомненно, готовы будут оказать вам все те услуги, какие смогут, когда вы приедете в великий город, где живут они, как и я. Я ведь не живу в Спорунде, как вам могло показаться, хотя там часто бываю. Будучи в Спорунде, когда Каршида и Беноскар привели Мориса и его товарищей, я был избран Альбикормасом, чтобы поехать за вами в ваш лагерь, а затем я получил приказание доставить вас в Севаринд. Что же касается замеченного вами сходства нравов и обычаев с нравами и обычаями народов вашего материка и иностранных языков, на которых мы говорим, то вы перестанете удивляться, если я скажу, что Севариас, наш первый законодатель, по своему рождению и происхождению был персидским вельможей. Он побывал во многих местах Азии и Европы, с самого раннего детства был обучен греческому языку и многим наукам учителем-венецианцем Джованни, сопровождавшим его в эту страну и оставившим после себя потомство, сильно увеличившееся после его смерти. Этот Джованни был неразлучным спутником Севариаса во всех его путешествиях, его верным советником во всех мероприятиях, и в особенности при установлении законов и нравов, которые они нашли наилучшими. Для этой цели как из древних, так и из новых книг, из наблюдений, сделанных ими во время путешествий, и из своих собственных познаний они извлекли те законы и правила праведной жизни, которые и установили среди нас. Но ни один человек в мире, даже самый мудрый и просвещенный, не может предусмотреть далекого будущего и не может сам обо всем позаботиться; великий Севариас, признавая эту истину, установил закон, которым он разрешил своим преемникам и даже приказывал им после его смерти издавать такие же приказы и правила, которые они найдут необходимыми для продолжения счастья и славы нации. Между прочим, он советовал им соблюдать простоту нравов и приказал не вступать в сношения с народами другого материка из опасения, что своими пороками те заразят также и севарамбов. Однако среди порочных людей часто встречаются люди с большими способностями или к политике, или к наукам, или же к искусству, и Севариас находил неправильным, избегая их пороков, пренебрегать их достоинствами и оставлять без внимания хорошие примеры и полезные изобретения, которые можно позаимствовать у китайцев и у других народов вашего материка. Поэтому он распорядился, чтобы было введено широкое преподавание персидского языка, и время от времени в Персию посылались люди, уже хорошо изучившие язык, а оттуда они могли ехать путешествовать по другим странам и отмечать все значительное для того, чтобы из этих наблюдений можно было извлечь все ценное и полезное для применения среди нашего народа. Это выполнялось всегда — с самого начала существования государства и до нашего времени. И таким образом, при помощи людей, которых мы посылаем в Азию и Европу под видом и в одежде персов, мы время от времени узнаем все, что происходит среди наиболее известных наций вашего континента, знакомимся с их языками и пользуемся всеми познаниями в науках, искусстве и обычаях, которые, по нашему мнению, могут способствовать благосостоянию нашего государства. Вот в нескольких словах то, что я счел нужным сказать, чтобы удовлетворить вас и умерить ваше удивление.

После этого разговора Сермодас сказал мне, что на следующий день он нам покажет армию, которая весьма достойна нашей любознательности. На следующий день Бразиндас послал предупредить нас, чтобы мы приготовились сопровождать его в лагерь. Немного спустя он явился сам и повел нас с собой завтракать. Он сказал мне, чтобы я послал за теми из своих офицеров, которых я пожелаю взять с собой, чтобы показать им армию, и просил сообщить ему число их, чтобы он мог заказать такое же количество лошадей и банделисов.Он добавил, чтобы я не беспокоился о верховых животных, потому что у него уже было наготове более ста и, если понадобится, в течение часа он сможет достать в три раза больше.

Он сказал это с гордым видом, ибо доказывал, помимо богатства страны, и свой авторитет, который и так чувствовался во всем.

Действительно, нет монарха с более неограниченной властью, чем губернаторы всех городов этой страны, где все общественное достояние и общественные интересы вверены им и где их приказания точно исполняются, если они соответствуют установленным законам. Как только Бразиндас окончил говорить, я послал Мориса предупредить всех моих офицеров, которые не замедлили явиться и были отведены завтракать в другую комнату. Затем мы спустились во двор, где мы увидели повозку, запряженную шестью большими вороными лошадьми, несколько верховых лошадей и столько же банделисов. Банделис — это животное, несколько большее и более сильное, чем олень, туловище его отличается от оленя немногим, голова же его очень похожа на голову козы, у него небольшие белые прозрачные рога, между которыми растет большой пук черной шерсти, короткой и вьющейся, гривы у него нет, а хвост маленький, короткий и густой, шерсть у животного очень короткая и блестящая, как у выхоленной лошади. Банделисы бывают разных мастей, питаются они травой, сеном, листьями, зерном и различными кореньями, которыми их кормят. Копыта банделисов похожи на копыта мула, и подковывают их так же, как у нас лошадей, во многом им уступающих по быстроте и ловкости. На них надевают седло и род уздечки без удил, вместо которых на нос надевается зубчатая железка, причиняющая им боль, когда дергают за поводья, и заставляющая их прежде всего останавливаться. Это животное очень тихое, и с ним обращаться нетрудно.

Бразиндас посадил Сермодаса, Ван де Нюи и меня в свою повозку, а наши люди расселись на лошадей и банделисов, и мы все вместе двинулись в лагерь вдоль реки и постепенно снижающихся по мере приближения к равнине гор, у подножья которых мы увидели армию, расположившуюся на берегу стекавшего с гор ручья, который, огибая лагерь, впадал в реку. Когда мы подъехали, солдаты как раз начали готовиться к бою, и с необыкновенной быстротой, менее чем через час, вся армия была под ружьем. Она вытянулась в одну линию и насчитывала около двенадцати тысяч человек, я не смею сказать мужчин, потому что женщины составляли более трети ее. Но это были воинственные женщины, они все были вооружены и в строевом ученье отличались такой ловкостью и занимались своим делом с такой охотой, как ни один мужчина, и притом выполняли свои обязанности с большой точностью. Были тут и пешие и конные, треть армии составляла кавалерия, состоящая большею частью из женщин. Вся армия была разделена на три части, державшиеся особняком и имевшие три отдельных лагеря, отделенных один от другого забором. Женатые мужчины занимали со своими женами средний лагерь, девушки — левый, а холостые мужчины — правый. Тот же порядок сохранялся и в строю, когда они находились под ружьем. Я уже говорил, что, согласно законам севарамбов, все девушки должны были выходить замуж по достижении ими восемнадцатилетнего возраста, а юноши женились, достигнув двадцати одного года. Отсюда легко можно судить, что левое крыло армии состояло из девушек, находившихся в цвете лет и красоты. Так что не думаю, чтобы могло быть более прелестное зрелище, чем эта цветущая молодежь, которая, помимо красоты, присущей этой нации, обладала необыкновенной ловкостью и грацией в обращении с оружием, в чем она упражнялась с семилетнего возраста. Девушки-кавалеристки сидели верхом на банделисах и были вооружены лишь пистолетами и шпагами. На них были надеты каски, украшенные перьями с султаном посредине, что придавало им гордый вид и новый блеск их красоте. Они были в легких латах из жести или же светлой меди, а от пояса почти до колен было надето нечто вроде разрезанной спереди и сзади юбки, прикрывавшей штаны и позволявшей видеть их ноги, обутые в короткие, доходившие до колен сапоги. Пешие были вооружены копьями и луками, это были более сильные, более крепкие и даже менее молодые женщины, чем те, которые были верхом. Копейщицы были одеты так же, как кавалеристки, но только без сапог, и вместо двух пистолетов у них был лишь один, подвешенный к поясу повыше шпаги. Женщины, стрелки из лука, не имели ни касок, ни лат, они были в зеленых шапках и в длинной одежде того же цвета, представлявшей собой род тоги, которую они подбирали и подвязывали поясом, так что видны были их штаны и обувь того же цвета. Вооружены они были луками и колчанами, наполненными стрелами, сбоку висела шпага, а на поясе был пистолет, как и у копейщиц. Девушек-пехотинок было всего два полка и столько же кавалеристок.