Юхан Смуул - Эстонская новелла XIX—XX веков

— Шесть человек, не больше! — прокричал Рууди Аэр, наклоняясь над свечой мотора. — Кто?

Выждав, пока схлынет очередной вал, в бот влез Яан Аэр.

— Я! — И весь мокрый Стурм, скаля в усмешке зубы, перекинул через борт свое тело.

— Рууди, возьми меня, — попросил Мартин Пури, сгорбившийся от ударов волн.

Рууди, не поднимая от мотора головы, ответил сурово и безучастно:

— Не нужно! Черт его знает, перенесу ли я сам такую болтанку.

— Возьми! — настойчиво повторил Мартин. — Дай мне в последний раз побыть человеком!

— Лезь, не объясняй! Сядешь за руль.

Мартин вскинул на борт ногу в мокром сапоге и забрался в бот.

С другого борта туда легко вскочил Эрвин Ряйм. Он был полон энергии, словно сжатая пружина. Глаза его горели. Опасность была где-то далеко, а тут перед ним совершалось что-то настоящее, в чем он мог участвовать.

В бот деловито забрался Васильев. На баке он встретился с Яаном, который вставлял в гнездо уключину большого весла.

— А ты куда? Чего тебе здесь делать? Тут тебе не секретарский кабинет! — накинулся на Васильева Яан Аэр.

— А куда же мне? — спокойно спросил Васильев. — Ты мне не указчик! Сам знаю, что делать!

Яан поглядел на него и увидел бесстрашные черные глаза и складку легкой усмешки в уголке стиснутых губ. Такой вытянет!

— Возьми другое весло. Будешь грести со мной в паре, — сказал Яан.

— Аугуст, залезай к нам! Тебя как раз и не хватает! — крикнул Рууди Аэр Аугусту Пури.

Но у того в этот миг расстегнулся ремешок на сапоге, и раструб голенища зашлепал по воде.

— Успею еще утонуть, спешить некуда! — ответил, нагибаясь, Аугуст.

Прежде чем Аугуст успел подвязать голенище, в боте уже оказался Матвей Мырд.

— Все! — крикнул он. — Включай мотор! Айда! Поехали!

Мотор заработал на холостом ходу.

У первой пары весел встали Яан Аэр и Васильев, за вторую пару сели Эрвин Ряйм и Мырд, у мотора устроился Рууди Аэр, за рулем — Мартин Пури.

Шедшие по воде люди сволокли бот со дна. Потом те, что были впереди, остановились и начали тянуть бот, перебирая по борту руками, пока другие подталкивали его с кормы. Затем весла Яана и Васильева с силой врезались в воду, а Эрвин и Матвей вставили в гнезда уключины, и бот, качаясь, поплыл. Мартин, нахохлясь, как ястреб, застыл у руля.

— Ходу!

Мотобот, то ныряя в провал и цепляя носом за дно, то вскидывая корму, под которой показывался работавший впустую винт, невероятно медленно удалялся от берега. Но все-таки он удалялся. Теперь только к нему были направлены все взгляды. Семнадцать человек на «Пюхадекари» с возрастающей надеждой отсчитывали каждый метр, пройденный ботом. На берегу измеряли взглядом расстояние, отделявшее бот от корабля.

Хотя плыли навстречу волне и мотор работал на полную мощность, хотя стали грести только с правого борта, бот, однако, все заметнее сбивался с курса. Никак не удавалось приноровиться к подводному течению, очень сильному и шедшему поперек направлению волн. Оно сносило бот в сторону. И, удаляясь от берега, он одновременно удалялся от «Пюхадекари». Это становилось все заметнее с каждым разом, как бот появлялся из-за волн. Все поняли, что до потерпевших добраться не удастся.

Шторм входил в свою наивысшую силу.

Пенистая накатная волна подбрасывала бот вверх. Потом он падал в провал. И новый вал, стремительно следуя за предшествующим, обдавал гребцов тучей слепящих брызг и заливал дно бота.

Мотор заглох.

Гребцам удавалось вести бот по прямой. Но все же до смерти было рукой подать. Течение несло их на юго-восток, волна — к берегу. Не удастся гребцам удержать бот во встречном волне направлении — значит, пропали.

Весь берег, затаив дыхание, следил за отчаянным рейсом. Сила течения почти не уступала силе волн, и бот относило к берегу очень медленно. Мужчины на мысу пошли к нему навстречу. На какое-то время бот совсем исчез из виду, и людям было боязно смотреть друг на друга. Он появился вновь значительно южнее, чем был, и чуточку ближе к берегу. Над ним беспрерывно взлетали вихри воды, и он болтался грузно и неуклюже, но все же приближался.

После бесконечно долгого рейса он вернулся к берегу в километре от места, с которого отплыл. Васильев, оба Аэра и Ряйм спрыгнули в воду. Берег тут поднимался отлого, и волна, разбиваясь о него, отступала назад, уже потеряв силу. Воды было по грудь. И хотя идущие с моря волны несколько раз накрывали людей с головой, им удалось вытянуть бот на берег. Навстречу бежал народ.

Шестеро человек, еще не вполне понимающие, насколько близко они были от смерти, пошатываясь, вышли на сушу. Губы их посинели, лица застыли, и улыбка, которую пытался изобразить на лице Эрвин Ряйм, напоминала скорей болезненную гримасу. Они взглядом окинули пространство, по которому плыли. В усталых, покрасневших глазах мелькнул страх.

Они вымокли насквозь и замерзли.

— Водки! — сказал наконец Стурм и опустил глаза.

Шофер Васильева протянул бутылку. Выпили. Водка показалась до противности невкусной и слишком крепкой. Но стало теплее. Постепенно люди освобождались от оцепенения и страха, который, к счастью, ощущается обычно лишь после того, как опасное и требующее напряжения всех сил дело уже сделано.

— Как это говорят: «Побываешь в море — молиться научишься»? — попытался пошутить Васильев.

— Уверовал, безбожник! — дружелюбно ответил Мартин Пури и подал Васильеву бутылку.

Женщины принесли сухую одежду, припасенную для потерпевших. Все шестеро, переодевшись за камнями и выйдя во всем сухом, будто они и не были в море, заново вдруг услышали надрывный вой бури, вновь вспомнили о беде и о не выполненной ими задаче. Трудно все-таки было начинать разговор о том, что им предстояло.

Шторм бушевал. На «Пюхадекари», который трепало и трясло в километре от них, было жутко смотреть. Только чудом на нем еще держались мачты.

— Придется плыть снова, — сказал наконец Рууди Аэр.

— Придется. Ведь там люди.

Мартин Пури поглядел на каждого из пятерых своих спутников: на одних — изучающе, на других — с твердой надеждой. И когда все пригнулись, чтобы спрятаться за кустами от пронизывающего ветра, сказал:

— Из-за течения мы чуть не погибли. Не сумели рассчитать. Но теперь-то уж мы сумеем. Это самое течение и спасет людей.

— Как же? — спросил Васильев.

— Как? Спустим бот с самого конца мыса. И оттуда — против волны.

Люди, сами все время искавшие выхода, тотчас поняли простой план Мартина. Только этот путь был возможен и потому верен, хоть и на нем тоже предстояло лицом к лицу встретиться со смертью.

Бот снова погрузили на машину, и по каменистому берегу она покатила к самому концу мыса.

Это произошло несколько раньше того, как грузовик добрался до мыса.