Йоан Славич - Избранное

— Не говори «нет», — продолжала Лина настойчиво, — иначе огорчишь меня на всю жизнь. Я напишу Шварцу, чтобы он меня не искал и что человек, который продавал монеты, уехал. А ты, перед тем как отправиться со мной прогуляться, заплати за комнату и заяви, что уезжаешь совсем. Попозже мы можем прихватить с собой и Шварца. Скажем ему, что ты мой старый приятель, арендатор из Тутовы, господин Кристеску.

Дуцу с восторгом вытаращил на нее глаза. Придумано замечательно. Чего ему бояться, если с ними будет Шварц? Самое простое — бросить Лину на него, а самому уехать на вокзал.

Ему и в голову не могло прийти, что Лина, в свою очередь, задумала подкинуть его Шварцу, а самой отправиться в Котрочень и прямо оттуда тоже на вокзал.

И вот, чтобы повернее завлечь ее, Дуцу обнял ее одной рукой и слегка прижал к себе.

Теперь он мог на это отважиться, бояться ему было нечего.

Исподтишка взглянув на него, мадемуазель Лина сделала легкую попытку освободиться. Но не для того вовсе, чтобы избавиться от его объятий, а тоже чтобы повернее завлечь его.

Он сжал ее крепче и, ощутив под рукой мягкое тело, потерял над собой всякую власть.

— И тебе не стыдно? — воскликнула Лина, позволяя ему, впрочем, делать с ней все, что он хочет.

— Вот еще! — отвечал он, смеясь.

Некоторое время она делала вид, что вырывается, будто и впрямь была невинной барышней, а потом сказала:

— Смотри, возьму да и вскружу тебе голову! И не уедешь ты от меня ни завтра, ни послезавтра. Хочешь?

— Нет, не хочу! — ответил он решительно и откровенно.

— Тогда оставь меня в покое, — обиженно сказала она, освобождаясь из его рук.

— Ну уж нет! — возразил Дуцу, снова хватая ее и силой сажая на прежнее место на диван. — Не я к тебе приставал, а ты ко мне. Да и не такой я чурбан, дай только опомниться. Ну что я тебе сделаю? В дверь, того и гляди, могут постучаться… Просто балуюсь, как, бывало, в парнях.

Мадемуазель Лина овладела собой. Если стремишься обольстить человека, надо привязать его покороче.

— Когда вернемся с прогулки, — прошептала она, — если тебе не хочется здесь, мы можем пойти куда-нибудь, где нам никто не помешает. Уж там-то позабавимся всласть! Я хочу того же, чего и ты! Вот увидишь! — прибавила она таинственным, манящим голосом и встала.

Дуцу остался сидеть неподвижно, немного откинув назад голову, с полузакрытыми глазами, как человек, предоставивший себя воле случая.

И снова он засомневался, наяву ли все это происходит? Наконец он встал и прошел через шкаф к себе, намереваясь покончить со всеми своими делами прежде, чем она успеет одеться.

— Ты просто жалкий карманник, — сказал господин Панайот.

— Я честный торговец и кое-что соображаю, — возразил Шварц. — Меня не касается, откуда у него эти монеты. Я даже не хочу этого знать. За один только день я заработал у них четыреста лей, а остальное не мое дело. Если б я что-нибудь знал, то, быть может, пугался бы собственной тени. Я мог бы получить и больше, но тут замешана мадемуазель Лина. Нужно ее устранить, а тебе это сделать нетрудно. Он остерегается и прячется за ее спиной. Поезжай с ней завтра погулять в Синайю. А как быть с ним, забота моя.

— А если она не захочет? — прервал его господин Панайот.

— Хе! — ответил Шварц. — Уж я-то знаю, зачем к тебе пришел. С ней ты можешь делать все, что вздумается. Я не могу, другие не могут, один ты…

Господин Панайот, невысокий человек с небольшим брюшком, лет тридцати двух, некоторое время расхаживал взад и вперед по комнате.

Шварц-то мог удовольствоваться несколькими сотнями лей, но не таков был господин Панайот. За последнее время он успел промотать изрядное состояние. На его аппетиты понадобилось бы не менее нескольких тысяч лей. Около года он работал комиссаром полиции и знал толк в разных штучках. С его точки зрения, прежде всего надо было избавиться от Шварца и остаться в деле одному.

— Не лучше ли сообщить кому следует? — спросил он.

— Вот была бы величайшая глупость! — ответил Шварц.

— А как ты думаешь, в какое время удобней всего к ней пойти?

— Попозже. Сейчас ее не застанешь. Только уведи ее с собой, а все остальное — мое дело: ты ничего не знаешь и ничем не рискуешь…

Но вскоре Шварц получил от мадемуазель Лины записочку.

«Не ищи напрасно, — писала она. — Рымничану недоволен, что застал у меня одного старого приятеля, и сегодня вечером уезжает. Дойди до Костикэ, и приходите оба в Хэрестрэу. Желаю удачи».

Шварц перечитал записку несколько раз. Здесь какая то западня. А может быть, и глупость!

Он побежал в «Дакию». Швейцар сообщил, что мадемуазель Лина вышла. У Шварца не оставалось сомнений, что старый приятель не кто иной, как господин Панайот.

— Одна? — спросил он.

— Нет, — ответил швейцар. — С господином Рымничану из одиннадцатого номера. Он сегодня вечером уезжает. В девять часов.

Шварц почувствовал раздражение.

— Господин Панайот здесь не был? — продолжал он свои расспросы.

— Нет, — ответил швейцар. — Мадемуазель Лину искал только господин Костикэ. Но он не виделся с ней, так как она просила говорить всем, кроме вас, что ее нет дома.

Шварц ничего не понимал. Если бы тут не замешался Костикэ, он готов был бы заключить, что мадемуазель Лина уехала со своим компаньоном в Вену. Но ведь она собирается отправиться с Костикэ в Хэрестрэу… Значит, за всем этим скрывается что-то другое.

Костикэ тоже играл свою роль в этом мире.

В Бухаресте молодой женщине опасно выходить одной на улицу. Поэтому госпожа Тереза Бодони, которая была не только молода, но и красива, да к тому же не замужем, выходила на прогулку не иначе, как со своим «пажом» Кальманом, которого она называла Костикэ, считая, что это имя благозвучней. Позднее Костикэ ходил на прогулку со своими двоюродными сестрами, которые были моложе, а некоторые и красивее госпожи Терезы. Так Костикэ вырос. И так жил он и теперь, когда ему исполнилось уже двадцать шесть. Неудивительно, что девушки всячески баловали его, делились с ним каждым лакомым кусочком и, оставаясь с ним наедине, исполняли любое его желание. Правда, с прогулки Костикэ возвращался нередко один, но это его не огорчало. Он привык к этому с детства и отлично знал улицы Бухареста. Жители Бухареста тоже хорошо его знали. Шварц понял, что здесь, очевидно, замешан человек, мало знакомый с улицами Бухареста. Но кто же он?

Желая напасть на след Костикэ, Шварц побежал к госпоже Терезе. А в это время мадемуазель Лина и Дуцу явилась в пятый номер «Королевского отеля», оставили там чемодан Дуцу и, выйдя на улицу, направились пешком к Театральной площади, где наняли закрытый экипаж, чтобы укрыться от взглядов прохожих.

Ох, и расчудесная вещь этот закрытый экипаж! Сидишь себе спокойненько и совершаешь прогулку. Сам видишь всех, тебя никто. Теперь-то Дуцу хорошо понял, что значат деньги, и готов был кататься хоть целую ночь.