Игорь Хварцкия - Абхазские сказки и легенды

Князь поступил так, как сказала старая жрица.

Рано утром князя разбудили голоса женщин, которые стояли во дворе и спорили, какая из них раньше пришла. Каждая держала мешок, в котором лежала окровавленная голова мужа. Князь разгневался и выгнал из села женщин за такое злодейство.

— Теперь, князь, ты убедился в том, что женщина смелее, чем мужчина? — спросила старуха князя.

Что мог ответить князь на это?

Записано со слов сказителя Темыра Хварцкия в с. Звандрипш в 1963 г.

Записал К. Шакрыл.

Перевел с абхазского И. Хварцкия .

В глубокой древности, в долунной истории своей, Абхазия была так перенаселена, что по крышам домов кошки добирались от приморья до самых далеких гор. Море наше тогда было пресным и не таким большим и глубоким, как сейчас, а горы — низкими. Абхазия тогда была большой страной — море отходило далеко от гор, а перед ним лежала большая Апсны Акяка [49] Акяка — равнина ( абх .). — Равнина Абхазии. Это название Апсны Акяка сохранилось в народе и до сих пор. А равнины такой уже нет, не так ли?

Так вот, жил в то далекое время добрый царь Абхазии Хаит. За его доброту Анцуа ниспослал ему волшебную оленью шкуру с поющими золотыми волосками. Каждый волосок пел свою песню, не похожую на другие. Волшебная шкура могла исполнить любое желание Хаита, но за каждое исполненное желание с нее выпадало по одному волоску.

Услышав о волшебной шкуре, все больше бедных стали обращаться к Хаиту с просьбами о помощи. И он, добрый царь, исполнял их просьбы при помощи волшебной шкуры.

Шло время. И на волшебной шкуре остался только один, последний волосок, тогда Хаит сказал о своем желании, и с нее упал последний волосок. И собрал Хаит народ и объявил, что пришел его час, и он умрет, но превратится в доброго духа и переселится в море. И будет выходить он на берег в облике белого быка, предвещая войну, или же в облике белого коня, предвещая потопы и землетрясения.

Хаит умер и, превратившись в доброго духа, переселился в море. Однажды, спустя семь лет, белый конь вышел из пучины на берег — и случилось большое несчастье: море внезапно выступило из берегов и затопило всю землю. Только вершины самых высоких холмов, трехгорий Иарцаху и руины дворца Хаита на холме Хат были видны над морскими валами. В живых остались только те, кто жил в этих местах. А на небесах появилось большое незаходящее светило величиной с аклат [50] Аклат — плетеная корзина для сбора винограда. , которое опускалось только до горизонта. Оно и стало потом луной.

Долгое время море то отступало, то наступало то невиданными доселе валами, то небольшими потоками, сметая все на своем пути. Потом оно постепенно успокоилось и, наконец, отступило насовсем. Но побережье осталось заболоченным, во многих местах там выросли непроходимые болота, где обитали чудовища. А люди еще долгое время не спускались с высоких холмов, пока сто братьев-нартов не уничтожили на побережье моря чудовищ сначала от Кубины до Рюаны [51] Рюаны — река Риони. , потом до самой Дардыны [52] Дардыны — Дарданеллы (по-абхазски — веретено). . и не осушили много прибрежных лесистых болот, заросших большими, как деревья, папоротниками. Только после этого люди опять стали жить у моря. А большая равнина Апсны Акяка так и осталась под водой.

Море еще затопит землю, но перед этим, предупреждая о беде, добрый дух Хаит снова выйдет из пучины на берег в облике белого коня…

Много времени прошло с тех пор, но по сей день осталось имя доброго царя древней Абхазии Хаита в народном выражении «Хаит, абаапсы!» как возглас призыва, просьбы, обращения. Правда, потом, спустя много лет, некоторые стали принимать его за злого духа, раз он предвещал только бедствия и страдания.

Люди должны помнить Хаита и должны быть внимательны, чтобы вовремя заметить выходящего из пучины на берег моря белого коня и белого быка. Выйдя на берег, добрый дух делает несколько шагов в сторону, словно указывая людям, откуда может прийти беда.

По книге Заура Бутба «Приключения Чагу Чацба». Сухуми, 1990 .

Горы для нас нечто гораздо большее, чем простое нагромождение диких скал. Это священный край, по которому грозные божества и духи гор не всякому дозволяют ступать ногой. Это особая страна, где все чисто: наверху — ясное небо, внизу — первозданная земля, а вокруг — манящая красота. Издавна горы являются как бы вторым нашим домом, близким, родным, изобильным, хотя и небезопасным.

Однажды летом, мой отец Абраг со своими друзьями Куаблухом Капба и Екупом Аршба перегоняли свои стада коз на горные пастбища. Тогда мне было семнадцать лет.

Мы остановились на стоянке горы Ахархва.

Ночи в горах бывают холодные, но однажды в теплую лунную ночь перед сном мы все вышли из шалаша на свежий воздух. Старшие, усевшись на бурках, рассказывали о своих приключениях в горах. В это время из-под высокой горы большого ущелья раздался сильный прерывистый не то рев, не то мычание какого-то зверя: р-рр-ем-ем… р-рр-ем… ем-р-рр-ем-ем…

— Это ревет лев, — сказал Куаблух.

— А может быть, и барс… похоже на рев барса, кто знает, сохранились ли они у нас еще, — заметил Екуп.

— По-моему, это горный медведь, обитающий только в скалистых местах. Хотя он и небольшой, но очень опасный, даже идет на человека по его следам, — сказал отец.

Нам этот рев не был страшен: каждый имел ружье в шалаше, охраняли нас три большие кавказские овчарки, а стадо было в ацангваре [53] Ацангвары — каменные ограды, встречающиеся в горах Абхазии, называемые в народе жилищами карликов-ацанов, живших в Абхазии в древности. .

Отец начал было свой рассказ, но тут со стороны высокой горы, откуда раздавался рев, появился оранжевого цвета огненный шар величиной с большой кулак. Он висел на высоте человеческого роста и имел искрящийся короткий хвост.

— Храни нас, Господи! — произнес отец, потом посмотрел на меня и сказал: — Не разговаривай и не шевелись!

— Помилуй, Всевышний!

— Помилуй, — промолвили и другие.

Все сидели неподвижно, и никто не шевельнулся.

Шар пролетел мимо, то опускаясь, то поднимаясь над буграми.

— Это Хатушьашьв, молния возмездия, десница Великого Анцва. Будешь знать в следующий раз, — сказал отец. — При ее появлении разговаривать и двигаться не положено.

— А кто тогда Адад и Афы? — спросил я.

— Адад — бог грома, Афы — бог небесной молнии и ветра.

— Она, наверное, поразила зверя, рев которого мы слышали. Прилетела с той стороны, — сказал Екуп. — И здесь око Всемогущего следит за нами.

— Куда она полетела?! — спросил Куаблух.

— Должно быть, к высокой горе Фук, к своему обиталищу, — сказал отец.