Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 2 [Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс]

Я думаю про себя, что Горгис преувеличивает. У меня еще сохранились иллюзии на этот счет. Несколько лет спустя я узнал, что нарисованная им картина далеко не полна. В свое время я поведаю о своих наблюдениях.

Ставро прощается с нами. Я понимаю, что ему не хочется еще раз возвращаться в дом, роскошь которого его угнетет, и Горгис не пытается его удержать.

— По правде сказать, — говорит он мне, — у Ставро слишком живописный вид. Когда мы проходим по улице, все оглядываются на этого свирепого разбойника, точно сошедшего с экрана кино!

— Вы правы, он очень бросается в глаза, — отвечаю я, — его трудно спрятать в шкафу, но тем не менее для вас это неоценимый помощник.

— Разумеется, от него есть толк, но часто он действует мне на нервы. Он не любит рисковать и без гарантии не вложит в дело ни гроша. Мне приходится брать на себя все расходы, включая его долю. Если операция не удастся, он ничего не теряет. Смотрите, даже когда он вытаскивает деньги из кошелька, то невольно заслоняет их от соседа.

— Да, — говорю я, — я заметил, и это меня позабавило. Такой же жест у крестьян на ярмарке. Это инстинктивный страх человека, боящегося быть ограбленным.

— И кроме того, — продолжает Горгис, — он не может устоять перед соблазном и всегда проворачивает какие-то делишки, чтобы заработать несколько фунтов за моей спиной. Мы с ним поругались из-за двух ваших пропавших мешочков. Надеясь их отыскать, он без вашего ведома перерыл все побережье, рискуя привлечь внимание именно тогда, когда нам больше всего следовало соблюдать осторожность. Ничего ему не доверяйте и не заводите с ним никаких дел, не предупредив меня. Что вы хотите? Это крестьянин, как вы сказали, скупой, хитрющий и подозрительный. Надо принимать его таким как есть. В остальном это храбрый человек, на которого я могу положиться. Он держит в кулаке всех суэцких арабов. Он в курсе всего, что делает полиция, и знает то, что творится в таможне.

— Вы говорите, что он послал искать пропавшие мешочки, но сказал ли он вам, что его люди пытались также найти мой тайник?

— Почему вы так решили?

Я передаю Горгису то, что видел Абди, когда возвращался пешком вдоль берега.

— Хорошо, что вы мне об этом рассказали, это очень важно. Нужно соблюдать осторожность. Я предупрежу Омара сегодня же вечером.

И вот я уже жду на Каирском вокзале отправления поезда в Суэц. Мне не терпится вернуться на борт своего судна, чтобы избавиться от тревоги: кто знает, что могло произойти за время моего отсутствия, да и хочется остаться наедине с собой. Мне настолько не по себе в этой среде, где я вынужден все время держать себя в руках, чтобы казаться естественным, и я устал от постоянного напряжения.

В поезде я встречаю Ставро. Он сразу же заводит разговор о Горгисе и в ответ на мои похвалы этому человеку говорит:

— Хорошо, что я был с вами и уладил дело. Я вел переговоры с бедуинами, мне известны их слабые места. Всякий раз, когда кому-то из нас двоих нужно выйти в море, я отправляюсь бороздить залив. Он же загребает все барыши, хотя я рискую жизнью. У него собственный дом, он — солидный господин, а я всего лишь контрабандист. На улице я должен идти в нескольких шагах позади него, чтобы его не скомпрометировать.

— Но ведь он несет все расходы? — спрашиваю я.

— Ах! ах! И вы этому поверили? Дружище, он не вкладывает в дело ни гроша! Деньги, которые он вам уплатил, взяты из задатков, что внесли его клиенты, поджидающие ваш товар. Если — не дай Бог — случится беда, он скажет этим людям, что деньги пропали не по его вине, и вернет им долг очень не скоро, может быть, даже никогда.

Ставро снова убеждает меня, что контрабандисты умеют себя обезопасить, и я увижу, насколько я беззащитен по сравнению с ними.

Ставро продолжает жаловаться на своего компаньона. Если их послушать, они с трудом переносят друг друга, и каждый пытается выставить себя в более выгодном свете. И все же эти люди не могут обойтись один без другого. При малейшей опасности они готовы поддержать один другого и скорее умрут, чем предадут своего компаньона, но за глаза они всячески поносят друг друга.

Я снова вижу «Фат-эль-Рахман», мирно дремлющий у причала. Никаких происшествий за время моего отсутствия не произошло.

Мы договорились в Каире, что послезавтра мой груз будет доставлен на побережье в условное место, которое укажет мне человек, присланный Омаром. Он сядет там же на наше судно. Но как покинуть порт, не привлекая к себе внимания? Самое простое — сделать вид, что мы отправляемся на морскую прогулку. Местные зеваки уже потеряли ко мне интерес, и я надеюсь, что короткая отлучка не вызовет ни у кого подозрений.

Для пущего спокойствия я иду к Спиро и рассказываю ему о своем намерении попросить разрешения на добычу перламутра в заливе. Он сразу же звонит своему «близкому другу», начальнику береговой охраны, и говорит мне:

— Идите к нему. Это очаровательный человек. Он ждет вас в Порт-Тауфике.

И вот я подхожу к казарме береговой охраны, у ворот которой установлены две пушки времен хедива Мухаммеда Али, и подаю часовому свои документы.

Тотчас же из желтого здания в глубине двора выходит молодой офицер-египтянин и ведет меня к начальнику охраны.

Это толстый белобрысый краснощекий, плохо выбритый и в то же время щеголеватый человек. Феска делает его похожим на турка, но это мальтиец. Он довольно хорошо говорит по-итальянски.

— Мне по душе ваша просьба. Я буду очень рад, если ваше судно станет курсировать вдоль берегов. Вы могли бы сообщать нам о многих вещах, за которыми мы не в силах уследить…

Неужели он попросит меня шпионить за контрабандистами?

— В самом деле, — отвечаю я, — я слышал, что кое-кто занимается контрабандой. Но в таком случае введите меня в курс дела, чтобы я мог принести вам пользу.

— Меня интересует торговля оружием.

— Как, оружием? Но кто же его покупает?

— О! Вы не знаете, до чего бедуины охочи до оружия. В Верхнем Египте немало смутьянов, подстрекающих к мятежу против английских властей.

— А контрабанда гашиша тоже существует? — наивно спрашиваю я.

Мальтиец шокирован моим невинным вопросом, словно я сказал что-то непристойное. Он бросает испуганный взгляд на дверь и, убедившись, что она плотно закрыта, кисло улыбается:

— Разумеется, но мы не таможня и не пограничники. Впрочем, здесь ее очень мало, этой контрабанды, сущие пустяки. В Александрии и Порт-Саиде дело обстоит куда хуже. Сейчас меня больше всего волнует оружие…

Он поспешно переводит разговор на другую тему. Мы говорим сначала о рыбалке, затем о погоде, как водится, если ты приехал из Джибути. У бравого начальника весьма смутные понятия о географии. Он считает, что Джибути находится на Мадагаскаре, напротив Конго… Впрочем, быть может, тому виной упоминание о гашише, внесшее смуту в его мысли. Конечно, это слишком деликатный вопрос, чтобы обсуждать его с иностранцем…