Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 2 [Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс]

В этом диком крае почти нет вокзалов, и в удаленные от станций горные селения добираются по узким каменистым тропам на мулах или ослах.

Во время остановок мы пьем сухое белое вино, отдающее запахом смолы — «краши ретзина», — по су за стакан, которое кажется превосходным, когда привыкаешь к его горькому вкусу.

А поезд уже мчится вниз к городам Аргосу и Микены, расположенным неподалеку от залива Арголикос, где некогда жил Агамемнон. Вокруг простирается изумительная долина, на плодородных лугах которой пасутся ленивые стада быков.

Панорама залива, переходящего в открытое море, внезапно открывается перед нами, навевая воспоминание о кораблях античности, отплывавших воевать к берегам Трои. Но все эти образы — плод моего воображения, ибо ничто не сохранилось здесь от той героической эпохи… Да и была ли она на самом деле, эта эпоха?

Поезд, спустившийся к морю, вновь начинает ползти вверх, взбираясь на высокий горный кряж. Послеобеденная жара становится невыносимой.

Мы видим цветущие дроки и маслиновые деревья, выше начинаются чахлые сосновые леса с деревьями причудливой формы и буйные заросли лаванды.

Наконец — последний виток вдоль гранитной стены гигантских голубых скал, и поверженные горы оказываются у наших ног.

Позолоченные лучами закатного солнца купола и гребни гор таинственно мерцают в фиолетовом сумраке, окутавшем долины, а внизу вырисовываются мысы и заливы бескрайнего моря…

Резкий поворот, и перед нами возникает новая картина: высокие плоскогорья с зелеными посевами, окаймленные на горизонте горными цепями с заснеженными вершинами, окрашенными закатом в розовый цвет.

Мы у цели: в Стено, небольшой станции в восьми километрах от Триполиса.

К нам направляется какой-то человек. Он обнимает Папаманоли, затем — меня и ведет нас к изящной двуколке, запряженной нарядным пони, украшенным разноцветными помпонами и бубенцами.

Мужчину зовут Петрос Караманос. У него открытое волевое лицо со смуглой от горного загара кожей; несмотря на косую сажень в плечах, он не выглядит тяжеловесным. Он похож на охотника-браконьера или мелкопоместного дворянина. Его естественная манера держаться, непринужденность отточенных жестов, уверенный голос, гордый взгляд и спокойная лучезарная улыбка выдают в нем богатого человека, хозяина земли. Разумеется, он говорит только по-гречески.

Солнце почти совсем скрылось за горными вершинами, замыкающими равнину с запада. Становится прохладно, ведь мы находимся на высоте более тысячи метров.

Повсюду раскинулись поля с еще зелеными посевами зерновых, вишневые и яблоневые сады. Но где же таится чудесное растение, из которого получают колдовской гашиш?

Я вспоминаю старую сказку, которую рассказывала мне няня, и чувствую себя мальчиком, которого добрая фея послала за волшебным цветком, растущим на неприступной вершине далекой горы. Он отправляется на поиски в одиночку, веря в удачу. Достиг ли я тоже желанного края, где растет чудодейственное растение, которое вознаградит меня за слепую веру в таинственную силу, направляющую мою судьбу?

После часа ходьбы мы оказываемся у подножия холма, покрытого невозделанными участками земли и зарослями цветущих дроков. Ферма с черепичной крышей, притулившаяся на склоне, окнами к востоку, возвышается над долиной, утопающей в зелени садов и полей. Гранитная постройка выглядит очень старой и напоминает крепость со сводчатыми крытыми воротами и двором, выложенным широкими, стершимися от времени плитами.

В этот час тяжелые воловьи упряжки возвращаются с полей вместе со стадами черных баранов, протискивающихся в ворота и устремляющихся к овчарням, где проголодавшиеся ягнята жалобно отзываются на блеянье овец с разбухшими сосками. Запах сена и стойла словно смягчают холод приближающейся ночи.

Босые служанки разглядывают меня с любопытством. Они носят традиционную для этих мест прическу: тяжелые, закрученные вокруг головы косы увенчивают их головы подобно коронам, превосходно сочетаясь с благородством прямых профилей — классических греческих профилей. Должно быть, старая порода сохранилась в этом затерянном уголке в первозданной чистоте, ибо у многих женщин профили античных богинь.

Косматый слуга, похожий на спутника Одиссея в пещере Полифема, берет нашу лошадь под уздцы и приветствует своего хозяина с почтительным поклоном крепостного крестьянина.

Госпожа Петрос появляется на крыльце с перилами из кованого железа. Она осыпает меня градом оживленных приветствий и разражается смехом, увидев, что я совершенно не понимаю по-гречески.

Я не знаю, как мне выпутаться из нелепого положения, но тут во двор въезжает коляска внушительных размеров. Представьте свадебное ландо, какие еще встречаются в провинции, совершенно расхлябанное и скрипучее. Два огромных, серых в яблоках тяжеловоза, с которых градом катится пот, тащили его от самого Триполиса по невообразимо разбитой дороге для мулов, и тем не менее карета не развалилась! Маленькая смуглянка с восковым лицом, классическая старая дева в свои двадцать лет, выскакивает из допотопного экипажа. Это племянница Петроса. Она живет в городе, знает светские манеры, а главное, говорит по-французски. Ее пригласили в качестве переводчицы.

Прежде всего она извиняется за опоздание и за то, что не встретила меня на вокзале, где ее роскошный экипаж произвел бы фурор.

Несмотря на свое уродство, усугубленное нервным тиком, девушка очень обходительна, и ее появление озаряет светом потемки, в которых я пребываю из-за незнания языка.

Убранство дома свидетельствует о зажиточности и даже богатстве его обитателей, и я с удивлением обнаруживаю в стенах этой древней крепости современную мебель.

Тотчас же Петрос отправляется за образцом гашиша. Что мне сказать, чтобы выразить свое мнение о продукте, который я никогда не видел? Я даже не знаю, каким образом его оценивают! Я буду тупо на него смотреть и сразу же выдам свое невежество, после чего получу по заслугам: мне всучат отбросы или залежалый мусор. Единственный выход из этого затруднительного положения — хранить молчание.

Петрос возвращается с кусочком бурого вещества на раскрытой ладони. Он сам делает все необходимое, чтобы проверить качество продукта: нюхает его и дает понюхать мне, затем отщипывает кусочек, придает ему форму заостренного конуса и поджигает его. Вещество горит слабым, слегка коптящим пламенем, и, после того как Петрос поспешно задувает огонь, от него исходит белый пахучий дым. Я беру вещество в свою очередь с видом знатока и проделываю с ним только что увиденную операцию. Однако я не спешу задуть пламя, а, наоборот, даю ему погореть, молча указывая на огонь с невозмутимым и несколько презрительным видом. Торговец, заподозривший неладное, восклицает: