Густав Майринк - Т.1. Волшебный рог бюргера. Зеленый лик

Старик кивает.

— Там, в монастырском саду, рядом со статуей Пречистой Девы, среди цветущих лилий, жила выходит на поверхность.

В его руках появляется голубоватая капсула. — Здесь, здесь...

И он благоговейно передает одинокому что-то зазубренное, угловатое, с острыми краями... Оба молчат.

Издали доносится шум. Он все ближе и ближе: народ возвращается с зеленых лугов. Завтра рабочий день.

Женщины несут усталых детей.

Одинокий прячет подарок в карман и растроганно сжимает старческую руку. Оглядывается на алтарь... И вновь таинственная аура умиротворенности окутывает его:

«Все, идущее от сердца, рождено в сердце и пребывает в согласии с сердцем».

Он осеняет себя крестным знамением и направляется к выходу. Там, прислонившись к косяку полуоткрытой двери, его встречает вконец измотанный собственной бестолковой суетой и гомоном день. Свежий вечерний сквознячок разгуливает по костелу.

По мощенной булыжником мостовой с грохотом проезжают украшенные листвой телеги, полные веселых смеющихся людей. В багряных лучах заходящего солнца ажурные аркады древних зданий кажутся еще более легкими и изящными.

Подперев плечом монументальный постамент возвышающегося посреди площади памятника, пришелец погружается в грезы: вот он, сгорая от желания поделиться со всем миром своей радостной вестью, кричит, и голос его души разносится все дальше и дальше... И слышит он, как смолкает беззаботный смех. Здания рушатся, храмы обращаются во прах... Растоптанные, в пыли, лежат заплаканные лилии в монастырском саду...

Разверзаются недра земные, и демоны ненависти из преисподней обращают душераздирающий вопль свой к небесам!..

Пестик какой-то исполинской толчеи с сокрушительной силой раз за разом низвергается вниз, ровняя с землей город, дробя каменные глыбы, растирая кровоточащие человеческие сердца в тончайшую золотую пыль...

Мечтатель в ужасе трясет головой и слышит доносящийся из собственного сердца звонкий голос сокровенного Мастера: «Тот, кому никакое злое дело не покажется слишком низким и никакая златая гора — слишком высокой...

Вот человек бескорыстный, мудрый, решительный, истинно сущий».

Что-то уж слишком легок угловатый слиток для самородного золота...

Одинокий извлекает его из кармана. Человеческий позвонок!

Тибетец замолчал.

Худощавая фигура еще несколько мгновений оставалась прямой и неподвижной; потом исчезла в джунглях...

Сэр Роджер Торнтон задумчиво смотрел на пламя: не будь этот тибетец «санньясин» — кающийся, который, кроме того, совершает сейчас паломничество в Бенарес, он бы не поверил ни единому слову — но санньясины не лгут, равно как не могут быть и обмануты.

А этот жуткий зловещий тик на лице азиата! Или то была просто игра огненных бликов, так странно отраженная в раскосых монгольских глазах?

Тибетцы ненавидели европейцев и ревниво оберегали свои магические тайны, с помощью которых надеялись когда-нибудь, в великий день, уничтожить высокомерных чужеземцев,

Как бы то ни было, а он, сэр Ганнибал Роджер Торнтон, должен собственными глазами убедиться в том, что этот диковинный народ действительно располагает какими-то оккультными силами. Но без помощников ему не обойтись, нужны настоящие мужчины, которые не дрогнут при виде потусторонних ужасов...

Англичанин окинул взглядом своих спутников: из азиатов надежен только бесстрашный, как хищный зверь, афганец, но он суеверен! Следовательно, остается только европейский слуга...

Сэр Роджер коснулся его тростью... Помпеи Ябурек с десяти лет совершенно глух, но любое, даже совсем незнакомое слово умеет читать с губ.

Четко артикулируя каждый звук, сэр Роджер Торнтон передал ему рассказ паломника: примерно в двадцати дневных переходах в одной из боковых долин Химавата находится чрезвычайно странный участок. С трех сторон — отвесные скалы; единственный доступ отрезан исходящим из земли ядовитым газом, который мгновенно убивает все живое. В этом ущелье, площадью около пятидесяти квадратных английских миль, среди буйной растительности обитает маленькое племя; оно относится

к тибетской расе, носит красные островерхие шапки и поклоняется какому-то злому сатанинскому существу в образе павлина. Это дьявольское отродье столетиями учило обитателей долины черной магии, посвящая их в тайны таких инфернальных приемов, которые в день, когда исполнятся сроки, сотрут с лица земли большую часть ее обитателей. Все дело якобы заключается в каком-то особом заклинании, ритмический строй которого пробуждает колоссальные смертоносные энергии, способные мгновенно уничтожить целую армию.

Помпеи усмехнулся.

Далее сэр Роджер объяснил ему, что с помощью водолазного шлема и ранца со сжатым воздухом собирается преодолеть отравленные зоны и проникнуть в самое нутро таинственного каньона.

Помпеи Ябурек кивнул и удовлетворенно потер свои давно не мытые руки...

Тибетец не солгал: внизу, скрытое пышными зарослями девственной зелени, простиралось загадочное ущелье; бурый, голый, как пустыня, пояс зыбкой, высушенной ветром земли отделял эту область от внешнего мира.

Исходящие из земли испарения были чистым углекислым газом.

Сэр Роджер Торнтон с холма оценил ширину пояса в полчаса пути и назначил экспедицию на следующее утро. Доставленное из Бомбея водолазное снаряжение работало безупречно.

Помпеи нес две многозарядные винтовки и точные приборы — с ними его господин никогда не расставался.

Афганец от участия в походе отказался наотрез, объяснив, что готов отправиться когда угодно и куда угодно, хоть в логово к тигру, однако очень хорошо подумает, прежде чем согласится подвергнуть опасности свою бессмертную душу. Итак, два европейца оказались единственными смельчаками.

Медные шлемы сверкали на солнце и бросали фантастические тени на пористую почву, откуда бесчисленными тонкими струйками сочился ядовитый газ. Экономя сжатый воздух, сэр Роджер шагал очень быстро. Перед глазами все плыло — какие-то колеблющиеся формы, как сквозь толстый водяной слой. Преломляясь, солнечный свет казался каким-то потусторонне зеленым, и далекие глетчеры — «крыша мира» с ее исполинскими профилями — тонули в смутном изумрудном сиянии, подобно

глубоководному ландшафту призрачного царства мертвых...

Путешественники вышли на свежий луг; сэр Роджер зажег спичку и проверил воздух. Шлемы и ранцы были сняты.

Позади висела зыбкая газовая завеса, издали напоминавшая прозрачную стенку гигантского аквариума. В воздухе — дурманящий аромат цветов амберии. Переливчатые, в ладонь величиной мотыльки со странным рисунком сидели на неподвижных цветах, распластав крылья, словно раскрытые страницы магической книги.