Джек Лондон - Хват Беллью. Хват и Малыш

— Завтра.

— Пожалуйста, не воображайте, дядюшка, что меня наставила на путь истинный ваша проповедь, — сказал Кит, прощаясь. — Мне просто нужно удрать отсюда куда угодно, лишь бы подальше от О’Хара.

— Кто такой О’Хара? Японец?

— Нет; он ирландец, рабовладелец и мой лучший друг. Он редактор и издатель и, вообще, заправила в «Волне». Его слово — закон.

Ночью Кит Беллью настрочил О’Хара записку.

«Я уезжаю всего на несколько недель, — писал он. — Принаймите какого-нибудь писаку, который докончит за меня последнюю авантюрную повесть. Прошу прощенья, милый друг, но этого требует мое здоровье. Когда вернусь, налягу на работу с удвоенным усердием».

Через несколько дней Кит Беллью высадился на взбудораженный Дайский берег, заваленный тысячепудовыми пожитками тысяч людей. Огромная масса багажа и продовольствия грудами выбрасывалась на берег с пароходов и медленно текла с побережья в Дайскую долину и через Чилькут. Волок был в 28 миль, и перетащить багаж можно было только на спине. Индейцы-носильщики, взвинтившие цены за переноску багажа с восьми центов за фунт до сорока, были завалены работой. Их нехватало, и всем было ясно, что большинство путешественников не успеет перебраться через перевал до наступления зимы.

Самым неопытным из новичков был Кит. У него, как и у сотен других, к патронташу был прицеплен большой револьвер. Этот револьвер навязал ему дядюшка, помнивший былые годы беззакония. Но Кит был настроен романтически. Он был очарован кипением и блеском потока золотоискателей и смотрел на его движение глазами художника. Он не принимал его всерьез. «Я не у себя на похоронах!» — говорил он на пароходе. Он считал эту поездку каникулярным развлечением. Заглянуть за перевал, понюхать чем пахнет — и домой!

Дядюшка, Робб и Хол сидели на песке, дожидаясь, когда выгрузят их багаж, а Кит пошел вдоль берега к старой фактории. Он не задирал носа, хотя подметил, что в этом повинны были многие, имеющие револьвер. Рослый шестифутовый индеец прошел мимо Кита, неся необыкновенных размеров тюк. Кит последовал за индейцем, восхищенный его великолепными икрами, грацией и легкостью его движений. Индеец сбросил кладь на весы у дверей фактории, и Кит присоединился к толпе золотоискателей, одобрительно глазевших на силача; оказалось, что кладь весила сто двадцать фунтов; эта цифра благоговейно передавалась из уст в уста. Кит решил, что ему не поднять такую тяжесть, а уж не снести и подавно.

— Несешь на озеро Линдермана, дружище? — спросил Кит.

Индеец, надувшись от гордости, пробурчал что-то в подтверждение.

— И сколько взял за переноску?

— Пятьдесят долларов.

Кит замолчал. Его внимание привлекла молодая девушка, стоявшая в дверях. Она была одета не так, как большинство женщин, сошедших с парохода: ни короткой юбки, ни панталон. На ней было обыкновенное дорожное платье, какое надела бы любая женщина. Кита поразило полное соответствие ее со средой; казалось, она была неотъемлемой частью всего окружающего. Кроме того, она была молода и красива. Он не мог отвести взора от ее свежего яркого лица и так долго и пристально смотрел на нее, что она почувствовала его взгляд, и темные с длинными ресницами глаза спокойно встретились с его глазами. Рассмотрев его лицо, она перевела насмешливый взор на револьвер. Потом их глаза снова встретились, и Кит прочел в ее взгляде веселую насмешку. Он вздрогнул, как от удара. Девушка обратилась к мужчине, стоявшему рядом с ней, и глазами указала на Кита. Мужчина оглядел его с той же веселой насмешкой.

— Чечако , — произнесла девушка.

Мужчина, в дешевых шароварах и рваной шерстяной куртке, очень похожий на бродягу, сухо улыбнулся, и Кит почувствовал себя оскорбленным, сам не понимая почему.

«Во всяком случае, она на редкость красива», — решил Кит, глядя вслед уходящим мужчине и девушке. Кит обратил внимание на ее грациозную, походку и подумал, что узнает эту походку и через тысячу лет.

— Заметили этого человека с девушкой? — возбужденно спросил Кита сосед. — Знаете, кто он такой?

Кит отрицательно покачал головой.

— Карибу Чарли. Мне его только что показали. Ему здорово повезло на Клондайке. Местный старожил. Пробыл на Юконе лет двенадцать. Только что оттуда.

— Что значит чечако ? — спросил Кит.

— Вы, например, чечако , я — тоже, — был ответ.

— Может быть, но мне все же не ясно, что означает слово чечако ?

— Новичок.

Возвращаясь по берегу к своим, Кит опять и опять повторял про себя обидное слово. Было досадно услышать: «новичок» из уст молодой девушки, почти ребенка.

Пробираясь между горами поклажи и вспоминая индейца с тюком невероятных размеров, Кит захотел попробовать свою силу. Для испытания он выбрал мешок муки, который, как ему было известно, весил ровно сто фунтов. Он наклонился, ухватил мешок и с усилием взвалил его на плечо.

Сначала он решил, что сто фунтов — очень большая тяжесть. Затем, — что у него очень слабая спина. Наконец он крепко выругался, и это случилось через каких-нибудь пять минут, когда он свалился в изнеможении на ту ношу, которую хотел осилить.

Кит отер пот со лба и вдруг за горой тюков и мешков с провиантом заметил Джона Беллью, который холодно и насмешливо глядел на него.

— Нечего сказать! — воскликнул этот проповедник сурового труда, — и слабосильное же потомство дал наш род. Когда мне было шестнадцать лет, этакий тюк был для меня игрушкой.

— Вы забываете, дядюшка, — огрызнулся Кит, — что я не воспитывался на медвежатине.

— Ив шестьдесят этакий тюк останется для меня игрушкой.

— А ну-ка, покажите!

Джон Беллью показал. Ему было сорок восемь лет, но он нагнулся, примерился к мешку, быстрым движением завалил его на плечи, перевернул и выпрямился.

— Сноровка, мой мальчик, сноровка и… крепкая спина.

Кит почтительно приподнял шляпу.

— Вы чудо, дядюшка, чудо из чудес. Как вы думаете, наживу я когда-нибудь такую сноровку?

Джон Беллью пожал плечами.

— Я уверен, что ты запросишься домой, не успеем мы пуститься в дорогу.

— О, нет, — уныло ответил Кит. — Позади разъяренный лев О’Хара. По своей воле я не вернусь домой.

Первый переход Кита с поклажей прошел удачно. До Финниганекого брода их багаж, весивший Две тысячи пятьсот фунтов, несли индейцы, которых удалось нанять, но начиная с этого пункта они должны были тащить багаж на собственной спине. Они рассчитали, что смогут делать по миле в день. Это казалось легко — на бумаге. Так как Джон Беллью должен был оставаться в лагере, чтобы готовить пищу, он мог делать не более одного-двух переходов с поклажей. Таким образом, каждому из молодых людей приходилось ежедневно перетаскивать на милю вперед по восемьсот фунтов; при весе каждого вьюка в пятьдесят фунтов они должны были шестнадцать раз в день проделывать милю с грузом за плечами и пятнадцать обратно порожняком.