Джек Лондон - Хват Беллью. Хват и Малыш

— Сколько? — спросил Култус Джордж.

Короткий негодующий крик вырвался у золотоискателей, и губы их судоржно искривились.

— Подождите, ребята, — закричал Кит. — Он, должно быть, не понимает. Дайте я ему объясню. Слушайте, Джордж. Разве вы не видите, что здесь никто никого не нанимает? Здесь все дают, что могут, чтобы спасти двести индейцев от голодной смерти.

— Сколько? — сказал Култус Джордж.

— Подождите, ребята. Слушайте, Джордж. Мы не хотим, чтобы вы сделали ошибку. Эти голодающие люди — ваши соотечественники. Они из другого племени, но они тоже индейцы. Белые люди отдают свое золото, отдают своих собак, свои сани и спорят за честь быть погонщиками. Только лучшие могут ехать в передовых санях. Посмотрите на Толстого Олсена. Он готов был драться, потому что его не хотели брать. Вы должны гордиться, что вас считают первоклассным погонщиком. Здесь дело не в том, сколько, а а том, скоро ли.

— Сколько? — сказал Култус Джордж.

— Бейте его! Проломите ему голову! Дегтю и перьев! — раздались крики среди поднявшейся сумятицы.

Дух человеколюбия и товарищества в одно мгновение сменился зверской жестокостью.

Култус Джордж невозмутимо стоял посреди бушевавшей толпы.

Кит расталкивал самых рассвирепевших и кричал:

— Стойте! Кто здесь распоряжается?

Шум умолк.

— Принесите веревку, — спокойно прибавил он.

Култус Джордж пожал плечами, и лицо его искривилось в мрачную недоверчивую улыбку. Ему знакома белая порода. Он достаточно поработал с ними, он достаточно съел их хлеба, сала и бобов, чтобы не знать их. Эта порода повинуется законам. Он это прекрасно знал. Они всегда наказывают человека, нарушившего закон. Но он не нарушал закон. Он знает закон. Он живет по закону. Он никого не убивал, ничего не крал, не лгал. А закон белого человека не запрещает запрашивать цену и торговаться. Они все запрашивают и торгуются. Они сами его научили. А кроме того, если он не достоин пить с ними, он не достоин участвовать и в их благотворительности и во всех их прочих глупых затеях.

Когда принесли веревку, Долговязый Билль Гаскелл, Толстый Олсен и игрок в кости, разгоряченные гневом, неловко затянули петлю на шее индейца и перекинули конец через балку на потолке. С десяток золотоискателей ухватились за конец и приготовились вздернуть его.

Култус Джордж не сопротивлялся. Он знал, что это такое — его запугивают нарочно. Белые любят обманывать. Разве не покер их любимая игра? Разве они могут купить или продать что-нибудь без обмана?

— Подождите! — скомандовал Кит. — Свяжите ему руки. Не давайте ему возможности цепляться.

«Все вранье», — решил Култус Джордж и спокойно позволил связать себе руки за спиной.

— Это ваш последний шанс, Джордж, — сказал Кит. — Берете упряжку?

— Сколько? — сказал Култус Джордж.

Удивляясь тому, что он способен на такую вещь и в то же время возмущенный безмерным эгоизмом индейца, Кит подал знак. Не меньше удивлен был и Култус Джордж, когда почувствовал, что петля затянулась на его шее и приподняла его с пола. Его упорство было сломлено в одно мгновение. Лицо его выражало изумление, страх и боль.

Кит взволнованно следил за ним. Его никогда не вешали, и он не знал, что чувствует повешенный. Тело конвульсивно извивалось, руки пытались разорвать путы, из горла рвался сдавленный хрип. Кит поднял руку.

— Отпустите! — произнес он.

Недовольные легкостью наказания, золотоискатели поставили Култуса Джорджа на пол. Его глаза вылезали из орбит, он едва держался на ногах, покачивался из стороны в сторону и старался освободить руки. Кит понял в чем дело, просунул палец между веревкой и шеей и растянул петлю. Култус Джордж вздохнул полной грудью.

— Вы возьмете упряжку? — спросил Кит.

Култус Джордж не ответил. Он только дышал.

— О, мы, белые люди, свиньи, — продолжал Кит, чтобы заполнить паузу, недовольный ролью, которую ему пришлось играть. — Мы продаем наши души за деньги, но иногда мы забываем это, и беремся за дело, не думая о наживе. И тогда берегитесь, Култус Джордж. Мы хотим знать, возьмете вы упряжку или нет?

Култус Джордж боролся сам с собой. Он был не трус. Может быть, его опять обманывают и он будет дураком, если уступит. Кит, глядя на него, втайне боялся, что упрямый индеец предпочтет быть повешенным.

— Сколько? — сказал Култус Джордж.

Кит поднял было руку, чтоб дать сигнал.

— Еду, — торопливо ответил Култус Джордж, прежде чем петля успела затянуться.

— И когда спасательная экспедиция нашла меня, — рассказывал Малыш в «Энни Майн», — этот Култус Джордж был впереди всех. Он обогнал Кита на целых три часа, а ведь Кит пришел вторым. Но все равно, я вовремя услышал, как Джордж кричит на своих собак на перевале, потому что эти черти сиваши сожрали мои мокассины, мои рукавицы, кожаные ремни, ножны кинжала и стали поглядывать на меня самого голодными глазищами. Ведь я был пожирнее их.

А Кит? Он приехал едва живой. Он принялся было работать, помогать готовить обед для двух сотен голодных сивашей, а там и заснул на корточках, воображая, что набивает кастрюлю снегом. Я уложил его в свой мешок, и пусть меня повесят, если он мог влезть в него без моей помощи. — Так он устал. А зубочистки я все-таки выиграл. Разве собакам не пошли в прок те шесть рыб, которые Кит им скормил за обедом?

— Стой! — крикнул Кит, налегая всем телом на прикол, чтобы легче было остановить сани.

— Что с тобой? — спросил Малыш. — Ведь воды здесь не видно, дорога совсем сухая.

— Сухая-то сухая. Но там отрава чьи-то следы, — ответил Кит. — А я думал, что здесь никто не зимует.

Сани остановились, собаки легли в снег и стали выкусывать лед между пальцами. Еще пять минут тому назад этот лед был водою. Собаки провалились в полынью, засыпанную снегом. Весенняя вода, стекая с берега, стояла поверх трехфутового слоя льда на реке Нордбэске.

— Впервые слышу о людях на Нордбэске, — Сказал Малыш, глядя на чуть видные следы, пересекавшие реку и терявшиеся налево в устье небольшого ручья. — Но, может быть, здесь бродили охотники?

Кит захватил горсть легкого снега и в раздумьи остановился.

— Нет, — сказал он решительно, — следы идут туда и обратно. В последний раз они шли вверх. Они посейчас здесь, кто бы это ни был. Тут неделями никто не проезжал. Что могло задержать их, хотел бы я знать?

— А я хотел бы знать, где мы будем ночевать сегодня, — сказал Малыш, уныло глядя на юго-запад, где сумерки сменялись тьмой.

— Пойдем вверх по этому ручью, туда, куда ведут следы, — предложил Кит. — Там много сухого хвороста. Мы сможем разбить лагерь в любое время.

— Лагерь мы сможем разбить в любое время, но нам надо ехать и не отклоняться с дороги, чтобы не сдохнуть с голоду.