Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

Желая получить представление о прочности баррикады, иные защитники пробовали ее опрокинуть. Однако она выдержала все самые изощренные попытки добиться этого. Только кое-где упали доски да свалились камни, что не причинило баррикаде большого вреда и оказалось легко исправимо.

Раздались крики «слава!», выражающие радость, что основное дело закончено, и следом нетерпеливые возгласы: «А что делать дальше?»

Взоры всех обратились к «студенту», у которого во время работы перья на шляпе растрепались и обвисли, закрывая лицо и не давая возможности определить по нему, что он мыслил на дальнейшее.

Однако Павлик и секунды не раздумывал, что нужно, делать.

— Теперь займем свои места на баррикаде, — сказал он немного охрипшим голосом, — Лучшие стрелки пусть займут места наверху, кто стреляет похуже, разместятся ниже, а кто вообще не умеет стрелять, те будут чистить ружья, заряжать их и подавать стрелкам. Ясно? Такой порядок будет наилучшим.

И Павлик сразу же безошибочно начал показывать, как он себе этот порядок представляет. Рассадил по местам тех, кто вызвался быть стрелками; дворнику с постоялого двора «На Кухинках» и слуге из трактира — старым солдатам, которые не могли взобраться наверх, — поручил заряжать ружья; трем подмастерьям, работавшим у гвоздаря на углу улицы, дал задание чинить неисправное оружие, которого было огромное количество. Люди вытащили из старых шкафов и с чердаков ружья, какие у кого были и с которыми еще их деды и прадеды сражались против французов, пруссаков и даже шведов.

Гвоздари развели огонь и ревностно принялись за дело. Их мастер, почтенный мужчина, обратился к владелице дома «У трех королей», покойный брат которой был охотником, чтобы она начала отливать пули {65} 65 …обратился к владелице дома «У трех королей»… чтобы она начала отливать пули… — Этой женщиной была бабушка К. Светлой с материнской стороны, Е. Фогель. Можно предположить, что будущая писательница, которой в ту пору было восемнадцать лет, либо сама присутствовала при этом, либо, что уже несомненно, множество раз слышала рассказы очевидцев и участников уличных боев на Поштовской улице и близлежащих улочках Праги. . Та быстро поняла, чего от нее хотят: собрала все олово, найденное в доме, и стала с железной ложки лить его на сковороду, на которой обычно жарила кофе. Изготовленные ею пули имели самые диковинные формы, но гвоздари точными ударами придавали им нужную округлость. Эта энергичная старуха, которая еще в наполеоновские войны повсюду следовала за своим супругом, бывшим солдатом, многое помнила с тех времен, и ее советы всеми воспринимались с огромной признательностью.

Все теперь было приведено в порядок, всяк знал свое место, и незачем было допытываться, отчего глаза у всех сверкают решимостью.

События не заставили себя долго ждать. Стрельба, едва слышимая раньше, теперь, подобно шуму отдаленной бури, раздавалась все ближе и ближе. Появились посыльные, сообщившие, что правительственные войска одерживают победу {66} 66 …правительственные войска одерживают победу… — 12 июня 1848 г. на Конском рынке (нынешней Вацлавской площади) состоялась мирная демонстрация пражских рабочих и студентов, на которую предательски напали правительственные отряды командующего австрийскими войсками в Чехии генерала Виндишгреца. Народ ответил на это вооруженной борьбой и возведением баррикад. Бои длились шесть дней; 17 июня последние баррикады были разгромлены, а восстание пражского пролетариата потоплено в крови. . Они захватили не только Национальный музей и Карлов университет, но и овладели Целетной улицей, а сейчас всеми силами устремились к железному мосту. С риском для жизни повстанцы были вынуждены оставить несколько баррикад.

Правдивость этих сведений подтверждали разрывы картечи, попадавшей в печные трубы и фасады крайних домов; штукатурка сыпалась с них прямо на мостовую.

— Войска в Новых аллеях — баррикады на Жемчужной улице и возле трактира «У Золотого змея», скорее всего, в их руках, — озабоченно делали предположения окружающие. — Если им не будет оказано сопротивления на Уршулинской улице, которую защищают большие силы студентов и много прекрасных стрелков, то через час они будут здесь.

Но и часа не прошло, как пули, бесцельно пролетавшие до сих пор над крышами домов, начали бить прямо по баррикаде.

— Вот тебе и раз!

Никто не ожидал, что войска преодолеют линию укреплений и подойдут к Цепному мосту; небольшой отряд их обогнул Уршулинский сад и прибрежными переулками, тогда еще недостроенными и только обнесенными заборами, попытался проникнуть на Поштовскую улицу, где сковал силы защитников, и, не давая им возможности оказать помощь уршулинской баррикаде, двигался отсюда дальше, через Бетлемскую площадь и ее окрестности, чтобы соединиться с частями, осадившими упомянутые уже улицы Старого города.

— Они здесь, они здесь, — разнеслось по улице. Женщины и дети испуганно побежали по домам, закрывая за собой ворота.

— Ворота не запирать, чтобы можно было укрыться раненым! — крикнул Павлик, вспомнив, что так делали в других городах во время уличных боев. Он забрался на вершину баррикады, будто совсем не страшился смерти, смело оглядывая с этой высоты переулок, окутанный дымом.

Пули, долетавшие до баррикады, не были случайными. Павлик заметил за углом главные силы неприятеля, ощетинившиеся дула ружей. Сделав залп, солдаты пятились назад, ожидая ответного удара с баррикады.

Опасность сделалась не только очевидной, но и в самом деле угрожающей.

— Стреляйте чаще, без передышки! — приказал Павлик своим товарищам, сам поднимая ружье и содрогаясь при этом всем телом.

В ответ на приказ с баррикады засверкали громовые молнии, а войска отвечали на них все новыми и новыми залпами. Стрельба велась беспрерывно.

Войска не решались войти в переулок, укрываясь за углами домов. Они не ожидали такого отпора, и Павлик это понял. Следом за первыми сразу же начинали стрелять скрытые за баррикадой другие стрелки, у которых всегда под рукой была заряженное оружие.

Что это за люди защищают баррикаду? Видно, у них много патронов, раз они их не жалеют; их там, верно, целые скопища. Солдатам казалось, что на баррикаде засели какие-то дьяволы, которым все нипочем и у которых с каждой минутой прибывает мужества, отваги и жажды борьбы. Гляньте-ка! Какие разящие и меткие выстрелы раздаются с чердачных окон обоих угловых домов! Что за пули у этих мятежников, которые, едва коснувшись плеча или ноги, причиняют невыносимую боль? А какая у них удивительная слаженность во всем! Знать, они и в самом деле заколдованы. Бог знает кем отлиты их пули, несущие в себе страшную погибель. Ни у солдат, ни у их командиров не было ни малейшего желания атаковать баррикаду.