Михаил Коцюбинский - Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Ты, дочка?

Я.

Ужели ж отпустил
Тебя назад Тот, кто в скале сидит?

Ты вызволил своим преступным делом.

Ты преступленьем называешь месть,
Которой справедливо отомстил я
Изменнику, любимцу твоему?
Да разве ж он познал не по заслугам
Отчаянье, тоску и безнадежность,
Блуждая по лесу, подобно волку?
Теперь он бродит диким вурдалаком, —
Так пусть визжит, и голосит, и воет,
И жаждет крови, но смертельной муки
Он не погасит!

Радуешься зря.
Его спасла я. Отыскала в сердце
Волшебное живительное слово,
Что зверя превращает в человека.

Быть дочерью лесов ты не годишься!
Дух у тебя не вольный, не лесной,
А избяной и рабский!

Если б знал ты,
О, если б знал, как страшно это было!..
Спала я каменным холодным сном
В пещере темной, скользкой и глубокой.
Когда пробился искаженный голос
Сквозь мрачную скалу и над водою
Послышалось в пещере завыванье —
Тоскливое, протяжное, глухое —
И разбудило умершее эхо…
И я проснулась. Пламенем подземным
Склеп взорвала моя любовь и жалость,
И вновь я вырвалась на свет. И слово
Мои уста немые оживило.
Я совершила чудо… Я узнала,
Что мне вовек не будет забытья.

Где ж он теперь? Чего он не с тобою?
Знать, велика его неблагодарности
Как и любовь твоя к нему.

Дедуся!
Ты б поглядел!.. Лишь стал он человеком, —
Как ясень срубленный, упал к ногам…
И так смотрел тоскливо, безнадежно,
С таким раскаяньем, с такой мольбою!..
Лишь только люди могут так смотреть!
Я не успела вымолвить и слова,
Как он вскочил и тотчас от меня
Закрыл лицо дрожащими руками
И бросился, не проронив ни звука,
В густой терновник, — там и скрылся с глаз.

А что ж теперь надумала ты делать?

Не знаю… Я теперь брожу, как тень,
У этой хаты: не хватает силы
Ее оставить… Чует мое сердце,
Что он вернется…

Бедное дитя!
Зачем от нас ушла ты в край унылый?
Ужель покоя нет в родном лесу?
Смотри, тебя вон ожидает верба,
Она давно постель твою постлала.
И все грустит, что ты пропала где-то.
Иди и ляг.

Я не могу, дедуся.

Ты, Мавка, здесь?

А ты чего блуждаешь?

Я их коня за гриву приволок,
Ох, повозил меня он напоследок!
Теперь на нем никто уж не поедет.

Негодник ты! Весь лес наш осрамил!
Ведь мы же клятву дяде Льву давали!

Та клятва вместе с дядей умерла.

Как, умер дядя Лев?

Вот и могила.
Под дубом старика похоронили,
А возле пня приходится лежать.

Упали оба… Чувствовал старик,
Что зимовать ему уж не придется…
(Подходит к могиле.)
Ой, как же плачет сердце по тебе,
Единый друг мой! Если б я имела
Живые слезы, — оросила б землю,
Бессмертный бы взрастила я барвинок
Здесь на могиле. Да теперь бедна я,
И скорбь моя, как мертвый лист, ложится…

Мне жалость не к лицу. И все ж я должен
Сказать, что очень жалко старика:
Всегда умел он с нами жить в согласье.
Он черного козла держал в конюшне,
Чтоб только было мне на чем кататься.
Лечу, бывало, на козле стрелою,
А лошади стоят себе спокойно.
А этим бабам с нами не ужиться:
Срубили дуб и продали козла —
Нарушили свое же обещанье.
Зато и я их лучшего коня
Заездил насмерть. Купят — вновь заезжу.
Еще к тому ж уговорил я ведьму,
Чтоб их коров попортила она, —
Пускай узнают, как не ладить с нами!
А Водяной им сено подмочил,
А семена сгноили потерчата.
И Лихорадка треплет их нещадно,
Что озеро пенькою завалили.
Не будет им добра у нас в лесу!
Уже и злыдни бродят возле хаты.

Мы здесь! Кто нас зовет?

Никто. Уйдите!
Никто вас не зовет!

Слетело слово —
Обратно не вернешь.

Хотя б скорее
Открылись двери — мы изголодались!

Я не пущу туда!

Так дай нам есть!

Нет у меня ни крошки.

Дай калину,
Вон ту, что ты на сердце носишь. Дай!

То кровь моя!

Так что же, — кровь мы любим.

Прочь от нее, — она не человек!

Давай нам есть, пока тебя не съели!

Ну-ну! Потише!

Есть! Мы голодны!

Постойте! Баб я разбужу сейчас, —
Еда вам будет, ну, а мне забава.

Ой, что такое? Снова нечисть ходит!

Вот видите, проснулась. А теперь
Покличет вас. Сидите только тише,
А то старуха так начнет вас клясть,
Что вмиг провалитесь, — она такая.