Джером Джером - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Судя по тому, что я узнал далее, могу сделать вывод: мистер Пэрабл с самого начала принял эту даму за кого-то из своих знакомых. О чем думала дама, остается лишь гадать, а я перечисляю факты. Мистер Пэрабл взглянул на даму несколько раз. Пожалуй, следовало бы сказать, что он не сводил с нее глаз. Надо признать, дама вела себя совершенно пристойно, но, как и следовало ожидать, спустя некоторое время их взгляды встретились и я услышал, как она произнесла: «Добрый вечер, мистер Пэрабл».

И она улыбнулась той же самой особенной улыбкой, о которой я уже упоминал. Не помню точно, что ответил ей мистер Пэрабл. Но по-видимому, ему с самого начала показалось, что они знакомы, только он не был в этом уверен. Тут я вроде бы разглядел приближающегося напарника и двинулся ему навстречу. Вскоре выяснилось, что я обознался, и я медленно вернулся на прежнее место, пройдя мимо мистера Пэрабла и дамы. Они беседовали — я бы сказал, с воодушевлением. Я дошел до южного конца подвесного мостика и постоял там — наверное, минут десять, — а потом вернулся обратно. Когда я, отчасти скрытый рододендронами, проходил мимо стульев, то услышал обращенный к даме вопрос мистера Пэрабла:

— Почему бы нам не составить друг другу компанию?

На что дама ответила:

— А мисс Клебб?

Продолжения я не услышал, так как оба понизили голос. И кажется, заспорили. В конце концов дама рассмеялась и встала. Мистер Пэрабл тоже встал, и они направились прочь. Когда они проходили мимо меня, я услышал, как дама произнесла:

— Найдется ли в Лондоне хоть какое-нибудь место, где вас не узнают?

Мистер Пэрабл — как мне показалось, в состоянии нарастающего волнения — ответил довольно громко:

— Ну и пусть!

Я двинулся за ними следом, как вдруг дама остановилась.

— Знаю! — воскликнула она. — Это кафе «Попьюлар»».

Сторож парка добавил, что наверняка узнает эту даму, если снова увидит, ведь на нее он обратил особое внимание. У нее карие глаза и черная шляпка, отделанная маками.

Показания Артура Хортона, официанта из кафе «Попьюлар»:

«Мне известно, как выглядит мистер Джон Пэрабл. Я часто слушал его выступления на собраниях общественности. Я ведь и сам немного социалист. Помнится, в кафе «Попьюлар» он заглянул вечером в четверг. Я не узнал его сразу же на входе по двум причинам: одна из них — его шляпа, вторая — его спутница. Я принял ее и повесил. Шляпу, конечно. Это был новенький котелок, но с какими-то чудны́ми полями. Раньше я всегда видел его в серой шляпе из мягкого фетра. А с девчонками — никогда. С женщинами — да, случалось. Но эта была что надо. Ну вы же понимаете: есть такие девчонки, вслед которым любой обернется. Она сама выбрала столик в углу за дверью. Видно, уже заглядывала к нам.

Мне полагалось обращаться к мистеру Пэраблу по фамилии — так нам велят вести себя со знакомыми клиентами, — но, вспомнив про шляпу и девицу, я придержал язык. Мистер Пэрабл охотно соглашался на наш комплексный обед за три шиллинга шесть пенсов — видно, ему было лень выбирать, — но дама даже слышать об этом не захотела.

— Вспомните мисс Клебб! — сказала она.

В то время я, конечно, понятия не имел, что это значит. Она заказала бульон, жареную камбалу и отбивную в сухарях. Никакой не обед, сразу ясно. Но шампанского он все-таки потребовал. Я принес ему сухого, урожая девяносто четвертого года, от такого и младенец не опьянеет.

Однако после камбалы я услышал, как мистер Пэрабл смеется, и не поверил своим ушам, но за отбивными его смех раздался снова.

Есть два вида женщин: одних от еды и напитков клонит в сон, а другие прямо оживают. Я предложил посетителям персики «мельба» на десерт, и когда вернулся с ними, увидел, что мистер Пэрабл сидит, поставив локти на стол, и смотрит на даму — очень по-человечески смотрит, по-мужски. Когда я подал им кофе, он повернулся ко мне и спросил:

— Что у нас нынче дают? Только без официоза. Может, где-нибудь на пленэре есть выставка?

— Вы забыли про мисс Клебб, — вмешалась дама.

— Да я хоть сейчас могу явиться на собрание и сказать мисс Клебб, что я о ней на самом деле думаю, — ответил мистер Пэрабл.

Я посоветовал им увеселительное заведение в Эрлс-Корте, где бывают и выставки, — не подумал, к чему это может привести; дама поначалу и слышать о нем не желала, потом компания за соседним столиком потребовала счет (только тут я вспомнил, что она уже просила его — раз или два), и мне пришлось бежать к ним.

К тому времени как я вернулся, они уже договорились, и дама заявила, подняв палец:

— Только с одним условием: мы уйдем в половине десятого, и вы сразу же отправитесь в Кэкстон-Холл.

— Там видно будет, — отозвался мистер Пэрабл и дал мне полкроны.

Чаевые у нас запрещены, взять монету я не мог. Вдобавок с меня не сводил глаз скандалист за соседним столиком. И я шутейно объяснил мистеру Пэраблу, что поспорил, потому и не беру чаевых. При виде поданной шляпы он удивленно поднял брови, но дама что-то прошептала ему, и он вовремя спохватился.

Когда они уходили, я слышал, как мистер Пэрабл сказал даме:

— У меня отвратительная память на фамилии. Самому смешно.

На что дама ответила:

— Посмотрим, до веселья ли вам будет завтра. — И рассмеялась».

Мистер Хортон уверен, что узнает эту даму, если снова увидит. Он дал бы ей лет двадцать шесть и описал ее, по его же собственному пикантному выражению, как «девчонку в самый раз». У нее карие глаза, и в остальном она «очень даже ничего».

Показания мисс Иды Дженкс из сигаретного киоска в Эрлс-Корте:

«С моего места хорошо видно, что творится внутри Виктория-Холла — само собой, если двери открыты, а в теплые вечера их обычно распахивают настежь.

Вечером в четверг, двадцать седьмого, было довольно людно, но не сказать, чтобы чересчур. На одну пару я обратила внимание только потому, что кавалер как-то странно вел даму. Если бы я танцевала с ним, то предложила бы лучше польку: такому танцу, как танго, за один вечер не научишься. Танцором он был скорее старательным, чем опытным, вот что я хочу сказать. Если бы меня так толкали и дергали из стороны в сторону, как ее, я бы разозлилась, но у всех свои странности, и, насколько я могла судить, эти двое выглядели довольными друг другом. После американского «Хитчи-Ку» они вышли на воздух.

Скамью слева от входа выбирают нередко потому, что она отчасти скрыта кустами, но я все равно вижу, что там происходит, — достаточно немного податься вперед. Эта пара вышла первой, после того как со всего маху врезалась в другую пару у самой эстрады, потому и успела занять скамейку. Джентльмен смеялся.

Поначалу он показался мне знакомым, а когда снял шляпу, чтобы вытереть пот со лба, меня вдруг осенило: он же вылитая восковая фигура его самого — та самая, что стоит в Музее мадам Тюссо, а я, представляете, тем же днем ходила туда с подругой. Дама была из тех, которых одни считают красотками, а другие — так себе.