Джером Джером - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Даю вам еще одну попытку.

Но я не собирался гадать. Он двинул меня ореховым столом — я разозлился.

— Может, обойдемся без игр? — спрашиваю я. — Да еще в такую рань?

— В Эрлс-Корте он был! Танцевал танго с дамочкой, которую подцепил в Сент-Джеймс-парке.

— Ну и что? — отзываюсь я. — Не так уж часто он развлекается.

Мне казалось, что сказанное лучше не воспринимать всерьез.

Мое замечание он пропустил мимо ушей.

— И тут на сцене появляется соперник, — продолжает он, — по моим сведениям — осел, каких мало. Они бросаются друг на друга с кулаками. Пэрабла замели, и он провел ночь за решеткой в полицейском участке на Уайн-стрит.

Похоже, я невольно усмехнулся.

— Смешно, да? — говорит он.

— Отчасти да, а что такого? Что с ним будет?

— Какая разница, что будет с ним? — парирует он. — Мне важнее, что станет со мной.

Я решил, что он не в себе.

— А вы тут при чем?

— Если старик Уотерспун будет в духе, — продолжает он, — а констебль до среды успеет очухаться, я отделаюсь сорока шиллингами и общественным порицанием. С другой стороны, — продолжает он, понемногу приходя в себя, — если у констебля вздуются шишки, а у старого Уотерспуна разыграется печень, мне грозит заключение сроком на месяц без всякой возможности замены штрафом. Конечно, если меня угораздит…

Обе двери он оставил открытыми, как мы обычно делали в дневное время, так как наши комнаты находятся под крышей. Тут вваливается мисс Дортон, секретарь мистера Пэрабла. Не видя меня, она падает на стул и взрывается рыданиями.

— Уехал! — выпаливает она. — Забрал кухарку и уехал.

— Уехал! — повторяет шеф. — Куда?

— В свой коттедж в Фингесте, — сквозь всхлипы выговаривает она. — Мисс Булстрод зашла сразу после вашего ухода. Он сказал, что хочет сбежать ото всех подальше и хоть несколько дней провести спокойно. Сказал, что потом вернется и сам все уладит.

— Что уладит? — раздраженно переспрашивает шеф.

— Четырнадцать суток! — завывает мисс Дортон. — Для него это смерть.

— Но дело будет рассматриваться только в среду, — возражает шеф. — Откуда же взялось число четырнадцать?

— Мисс Булстрод виделась с судьей. Он говорит, за неспровоцированное нападение всегда дают четырнадцать суток.

— А его как раз спровоцировали! — возражает шеф. — Противник первым начал — сбил с него шляпу. Вот и пришлось защищаться.

— Она так и объяснила. И судья согласился, что это меняет дело. Но беда в том, — продолжает она, — что найти того, второго, мы не можем. А по доброй воле он, конечно, не явится в суд.

— Девица наверняка знает его, — осеняет шефа, — та самая, которую он подцепил в Сент-Джеймс-парке и повел на танцы. Наверное, это ее ухажер.

— Мы и ее найти не можем. Он не знает даже ее фамилию — говорит, забыл напрочь. Так вы согласны? — добавляет она.

— На что? — удивляется шеф.

— На четырнадцать суток.

— Вы же только что сказали, что он сам готов их отсидеть.

— Ему нельзя, — возражает она. — Скоро здесь будет мисс Булстрод. Вы только подумайте! Представьте себе заголовки в газетах! Вспомните о Фабианском обществе. О деле суфражисток. Нельзя допускать, чтобы он согласился!

— А как же я? — спрашивает шеф. — До меня никому нет дела?

— С вами ничего не сделается, — отмахивается она. — И потом, при вашем влиянии вы не попадете в газеты. А если выяснится, что виновен мистер Пэрабл, огласки никак не избежать.

К тому времени шеф разволновался почти как она.

— Да плевать мне на Фабианское общество, борьбу за избирательное право для женщин, приют для бездомных кошек в Баттерси и прочие благоглупости!..

Тем временем я продолжал размышлять и наконец кое-что понял.

— А зачем ему понадобилось брать с собой кухарку? — спрашиваю я.

— Чтобы она ему готовила, — отзывается шеф. — Для чего же еще?

— Чушь! — отрезаю я. — Он что, всегда таскает за собой кухарку?

— Нет, — отвечает мисс Дортон. — Теперь припоминаю: раньше ему хватало услуг миссис Мидоуз.

— Ту дамочку вы найдете в Фингесте, — объявляю я. — Сидящей напротив него, за изысканным ужином на двоих.

Шеф хлопает меня по спине и поднимает мисс Дортон со стула.

— Ступайте-ка телефонировать мисс Булстрод. Я заеду в половине первого.

Когда потрясенная мисс Дортон удалилась, шеф дал мне соверен и полдня свободных».

Мистер Кондор-младший считает, что дальнейшие события доказывают скорее правоту, нежели ошибочность его предположений.

Мистер Кондор-младший также пообещал прислать нам свою фотографию для публикации, но, к сожалению, на момент печати тиража она так и не была получена.

От проживающей в Тербервилле, Бакингемшир, миссис Мидоуз, вдовы капрала Джона Мидоуза, награжденного крестом Виктории, наш местный уполномоченный получил следующие сведения:

«На мистера Пэрабла я работаю уже несколько лет: мой коттедж находится всего в миле оттуда, мне нетрудно ходить к нему.

Мистер Пэрабл любит, чтобы дом всегда был в порядке, а он мог приехать когда вздумается, поэтому он иногда предупреждает меня, а иногда — нет. В конце прошлого месяца, в пятницу, если не ошибаюсь, он нагрянул внезапно.

Как правило, он идет пешком от станции Хенли, но на этот раз нанял экипаж и приехал с какой-то молодой особой — кухаркой, как он мне объяснил, — а при ней был саквояж. Всю работу в доме мистера Пэрабла я обычно делаю сама, там же и ночую, но, сказать по правде, при виде кухарки я обрадовалась. Стряпня мне никогда не давалась, еще мой бедный покойный супруг так говорил, и мне было нечего возразить. А мистер Пэрабл виновато объяснил, что в последнее время страдает несварением.

— Вот и хорошо, что она приехала, — говорю я. — У меня в комнате две кровати, ссориться мы не станем.

Кухарка была хоть и молодая, но смышленая, это я с первого взгляда поняла, хоть она и маялась в то время простудой. Берет она на время велосипед у Эммы Тидд, которая все равно на нем только по воскресеньям ездит, берет корзину и отправляется в Хенли, а мистер Пэрабл говорит, что поедет с ней, покажет дорогу.

Уехали они надолго, и неудивительно: ведь до Хенли восемь миль. Когда они вернулись, мы поужинали все втроем: как сказал мистер Пэрабл, чтобы «лишний раз не возиться». Потом я прибралась и оставила их беседовать вдвоем. Позднее они прогулялись по саду — ночь выдалась лунная, но по мне, слишком уж холодная.

Утром, до того как он спустился, мы с ней разговорились. Она вроде как беспокоилась.

— Надеюсь, люди не станут сплетничать, — говорит она. — Он сам уговорил меня приехать.

— Что такого, если джентльмен привез с собой кухарку, чтобы она ему готовила? — отвечаю я. — Ну, про сплетни я всегда говорю одно: лучше сразу дать людям повод почесать языки, не дожидаясь, когда они выдумают его сами.