Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том II

Мисс Кеннеди отняла пальчики, чтоб слышать, чтоб говорить — но снова сказала, снова взмолилась:

— Ах, не говори про него, я не вынесу! Противный старый Урод! Помнишь, в тот вечер, в зале Эншент.

С миной отвращения она сделала глоток крепкого горячего чаю — глотнула — глоток сладкого чаю.

— Смотри, какой он был, — сказала мисс Дус, вывернув кособоко бронзовую головку и раздув ноздри. — Хр-р! Хр-р!

Пронзительный взрыв смеха вырвался из горла мисс Кеннеди. Мисс Дус сопела и всхрапывала сквозь ноздри, которые шевелились словно вынюхивающее рыло беспардондондондон.

— Я не могу! — стонала, повизгивая, мисс Кеннеди. — Ты помнишь, какие у него глаза выпученные?

Тут залилась и мисс Дус звонкобронзовым смехом:

— Ох, как бы он нас не сглазил!

Блучьи темные глаза прочитали имя: Арон Фигфурт. А почему мне всегда читается Фигфунт? Выходит фунт фиг, наверно поэтому. Проспер Лоре — гугенотская фамилия. Темные глаза Блума скользнули по пресвятым девам в витрине Басси. Голубой плащ, под ним белизна, приидите ко мне. Они верят, что она бог — или богиня? Сегодняшние богини. Не удалось разглядеть.

Подошел тот парень. Студент. Потом он с сыном Дедала. Наверно, это Маллиган. Весьма миловидные девы. Вот что и привлекает этих развратников: ее белизна.

Дальше и дальше скользили его глаза. Прелести греха. Прелестные прелести.

Греха.

Закатываясь заливистым смехом, два голоса молодых слили Дус и Кеннеди, златобронза, ох, сглазит. Запрокидывая головки, смехобронзу и смехозлато, чтоб без помех лился смех, взвизгивали, сглазит, делали знаки друг другу, издавая высокие пронзительные ноты.

А— ах, задыхаясь, затихают. Затихая, а-ах, затухая, замерло их веселье.

Мисс Кеннеди снова поднесла к губам чашку, но едва сделала глоток, как тут же снова захихихикала. Мисс Дус, наклонившись к подносу, снова наморщила нос и принялась потешно вращать выпученными глазами. Снова Хихикеннеди, наклонясь, так что корона ее волос, наклонясь, показала черепаховый гребень на затылке, прыснула прямо изо рта чаем, захлебнувшись чаем и смехом, захлебываясь, кашляя, взвизгивая:

— Сальные глазки! Представь-ка себя замужем за таким! С его бороденочкой!

Дус в ответ испустила блистательный вопль, истинно женский вопль, в котором звучали восторг, ликование, презрение.

— Замужем за сальным носом! — возопила она.

Смеясь то на низких, то на высоких нотах, то бронзой звеня, то золотом, подзуживали они друг дружку на новые и новые всплески хохота, чередующимся перезвоном, бронза-злато, злато-бронза, высоко-низко, всплеск-еще-всплеск.

И снова без конца хохотали. Ага, весь сальный, я знаю. В полном изнеможении, задыхаясь, вздрагивающие головы они прислонили к стойке, корону кос подле гладкоблестящей укладки. Раскрасневшиеся (Уф-ф!), вспотевшие, тяжело дыша (Уф-ф!), обе еле переводили дух.

За Блумом замужем, за сальнозасаленным!

— Силы небесные! — вздохнула мисс Дус над своей вздрагивающей розой. — Лучше б я так не смеялась. Прямо вся взмокла.

— О, мисс Дус! — возмутилась мисс Кеннеди. — Что за ужасное создание!

И закраснелась еще сильней (фу, как ужасно!), став еще золотистей.

Мимо конторы Кантвелла брел Сальноблум, мимо дев Чеппи [1060], сияющих масляною краской. У Наннетти отец торговал вразнос этим товаром, обивал пороги как я. Религия — доходное дело. Надо опять к нему насчет Ключчи. Но сначала поесть. Проголодался. Нет еще. Она сказала, в четыре. Время идет без остановки. Часы тикают. Ступай. Где бы поесть? Кларенс, Дельфин.

Ступай. Ради Рауля. Поесть. Если бы набралось пять гиней с этих реклам.

Комбинацию шелковую, сиреневую. Нет еще. Прелести греха.

Румянец убавился — еще убавился — золотистая бледность.

Праздной походкой в бар к ним вошел мистер Дедал. Соринки, соскребая соринки с заскорузлого ногтя большого пальца. Соринки. Праздной вошел походкой.

— А, с возвращением вас, мисс Дус.

Подал ей руку. Хорошо отдохнули?

— Шик-блеск.

Он выразил надежду, что с погодой в Ростреворе ей повезло.

— Погода дивная, — сказала мисс Дус. — Можете судить по мне — ничего видик, правда? Целыми днями на пляже.

Бронзовая белизна.

— Это с вашей стороны так жестоко, — попенял ей мистер Дедал, милостиво поглаживая по руке. — Искушать бедненьких простачков мужчин.

Атласная мисс Дус мягко высвободила руку.

— Ах, оставьте, — проговорила она. — Уж вы-то простак, так я вам и поверила.

А он был.

— Да нет, знаете, — рассуждал он, — все-таки я простак. Когда я лежал в колыбельке, у меня был вид до того простодушный, что меня так и окрестили: простак Саймон [1061].

— Тогда вы, наверно, были просто душка, — последовал ответ мисс Дус. — А что вам доктор прописал на сегодня?

— Да знаете, — рассуждал он, — это на ваше усмотрение. Пожалуй, если вас не затруднит, то я попросил бы чистой воды и полстаканчика виски.

Позвякиванье.

— Моментально, — отозвалась мисс Дус.

Моментально и грациозно к золоченому зеркалу, отражающему продукцию Кантрелла и Кокрейна, она обернулась. Грациозно отмерила порцию золотистого виски из хрустального графина. Мистер Дедал между тем извлек из-под полы своего сюртука кисет и трубку. Моментально обслуживает. Он выдул через флейту мундштука две сиплые ноты.

— Клянусь вам, — рассуждал он, — я уже сколько раз сам туда собирался, в горы Морн. Там должен быть отличный бодрящий воздух. Но, говорят, долго сбирался — верней добрался. Да-да. Да.

Да. Он набил свой чубук волокнами, волосками ее волос, светлых волос Виргинии, русалки [1062]. Волокна. Волоски. Рассуждая. Беззвучно.

Никто ни звука не произнес. Да.

Мисс Дус весело протирала бокалы, напевая:

— О, Адолорес, краса восточных морей! [1063] — А мистер Лидуэлл заходил сегодня?

В бар вошел Ленехан. Осмотрелся кругом. Мистер Блум достиг моста Эссекс. Дэ-с, и мост Дэссекс перешел мистер Блум. Надо написать Марте.

Бумаги купить. У Дэли. Там любезная продавщица. Блум. Старина Блум.

История заблумшей души.

— Он заходил в обед, — сказала мисс Дус.

Ленехан приблизился к стойке.

— Тут меня не разыскивал мистер Бойлан?

Спросил он. Она отвечала:

— Мисс Кеннеди, сюда не заходил мистер Бойлан, пока я была наверху?

Спросила она. Мисс Кеннеди голос отвечал, чаю вторая чашка на пути ко рту, взгляд прикован к странице:

— Нет, его не было.

Мисс Кеннеди взор, слышимой, но невидимой, продолжал чтение. Ленехан шустро окрутил кругленький корпус вокруг колпака, прикрывавшего сандвичи.

— А ну-ка, кто у нас тут?

Взгляда Кеннеди не удостоившись, он предпринял новые попытки. Не забывайте про точки. Читайте вот эти черненькие значки: круглое — это о, а крючком — эс.

Резво позвякивала коляска.