Элизабет Гаскелл - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

− Я знаю, на какие жертвы вы бы не пошли, — ответил ее деверь. — На отмену званого обеда! И еще вы бы ни за что не отказались от удовольствия надеть это прекрасное платье.

Эдит не знала, хмуриться или улыбаться. Но мистеру Ленноксу не хотелось, чтобы она выбирала первое, поэтому он продолжил:

− Вы покажете свою готовность пойти на жертву завтра утром, если, во-первых, пригласите меня на завтрак, чтобы встретиться с мистером Беллом, а во-вторых, закажете завтрак на девять тридцать вместо десяти часов. У меня есть несколько писем и бумаг, которые мне хотелось бы показать мисс Хейл и мистеру Беллу.

− Я надеюсь, мистер Белл воспользуется нашим гостеприимством, пока гостит в Лондоне, — сказал капитан Леннокс. — Мне только жаль, что мы не можем предложить ему комнату.

− Спасибо. Я очень вам обязан. Вы бы посчитали меня грубияном, если бы я согласился, но, полагаю, я должен отклонить ваше предложение, несмотря на все искушение оказаться в такой приятной компании, — ответил мистер Белл, поклонившись и втайне поздравив себя с искусным оборотом, который, если передать его простым языком, имел бы следующий смысл: «Я бы не смог вытерпеть сдержанность таких приличных и вежливых людей, как они: это было бы сродни мясу без соли. Я рад, что у них нет спальни. И как удачно я закончил предложение! Я превосходно разыграл хорошие манеры».

Мистер Белл оставался довольным собой, пока не вышел на улицу и не пошел рядом с мистером Ленноксом. Тут он внезапно вспомнил умоляющий взгляд Маргарет, когда она упросила его остаться немного дольше, а также вспомнил, как давно ему не раз намекали на то, что мистер Леннокс восхищается Маргарет. Это придало новое направление его мыслям:

− Я полагаю, вы давно знакомы с мисс Хейл. Как вы ее находите? Она поразила меня своей бледностью и нездоровым видом.

− Я считал, что она выглядит необыкновенно хорошо. Возможно, нет, когда я приехал впервые… теперь я припоминаю. Но конечно, когда она становилась более оживленной, она выглядела так же хорошо, как и прежде.

− Она через многое прошла, — заметил мистер Белл.

− Да! Мне было жаль узнать обо всем, что ей пришлось вынести. Не только о простом и всеобщем горе, вызванном смертью, но обо всем том беспокойстве, которое причинил ей поступок отца, и потом…

− Поступок отца! — удивленно воскликнул мистер Белл. — Вас, должно быть, неверно информировали. Он вел себя как самый порядочный человек. В нем оказалось больше решимости, чем я предполагал.

− Возможно, меня неверно информировали. Но мне рассказывал его преемник в приходе — умный, здравомыслящий человек, очень деятельный священник — что у мистера Хейла не было необходимости поступать таким образом — оставлять приход и отдавать свою семью на милость частных уроков в промышленном городе. Епископ предложил ему другой приход, это правда, но если он начал питать определенные сомнения, он мог бы остаться при них, поэтому не было причины подавать в отставку. Но правда в том, что эти сельские священники живут так обособленно… обособленно, я имею в виду, не общаются с людьми равного ума, на которых они могли бы равняться и знать, где они слишком спешат, а где слишком медлят… поэтому они весьма склонны волноваться из-за выдуманных сомнений в отношении символов веры и из-за собственных сомнительных иллюзий упускают настоящие возможности делать добро.

− Я не согласен с вами. Я не думаю, что они склонны поступать, как мой бедный друг Хейл, — мистер Белл был сильно рассержен.

− Возможно, я использовал слишком общие выражения, говоря «весьма склонны». Но, несомненно, их образ жизни очень часто порождает либо чрезмерную независимость, либо болезненное состояние сознания, — ответил мистер Леннокс совершенно невозмутимо.

− Например, вы не встретитесь с независимостью у юристов? — спросил мистер Белл. — И редко, как я полагаю, встретите болезненное сознание, — он все больше и больше раздражался, забыв о своем недавно разыгранном трюке с хорошими манерами.

Мистер Леннокс заметил, что рассердил своего собеседника. И так как он говорил преимущественно только для того, чтобы говорить что-то во время их совместной прогулки, то ему было безразлично, насколько точно он понял вопрос, поэтому он спокойно согласился, сказав:

− Несомненно, есть что-то прекрасное в человеке возраста мистера Хейла, оставившего свой дом спустя двадцать лет, оставившего привычный уклад жизни ради идеи, которая, возможно, ошибочна — но это не имеет значения — и непостижима. Им нельзя не восхищаться, но в этом восхищении есть примесь жалости, что-то подобное можно испытывать к Дон Кихоту. Он был таким джентльменом! Я никогда не забуду изящное и простое гостеприимство, которое он оказал мне в тот последний день в Хелстоне.

Немного успокоенный, но по-прежнему взволнованный мистер Белл, чтобы убаюкать угрызения совести, проворчал:

− Да! А вы не знаете Милтона. Он совсем не похож на Хелстон! Я не был в Хелстоне уже много лет, но ручаюсь, он все еще стоит там… каждая палка и каждый камень на том же месте, что и в прошлом веке, не то, что Милтон! Я езжу туда каждые четыре-пять лет… я родился там… и все же я уверяю вас, я часто теряюсь … среди множества складов, что построены на месте фруктового сада моего отца. Расстанемся здесь? Что ж, доброй ночи, сэр. Я полагаю, завтра утром мы увидимся на Харли-стрит.

Мысль посетить Хелстон возникла у мистера Белла после разговора с мистером Ленноксом и всю ночь она не давала ему покоя даже во сне. Он снова стал преподавателем в колледже, в котором сейчас был профессором. У него снова были длинные каникулы, и он проводил их со своим недавно женившимся другом — гордым мужем и счастливым викарием Хелстона. Они совершали невероятные прыжки через журчащие ручьи, отчего казалось, что целыми днями они парили в воздухе. Времени и пространства не существовало, хотя все вокруг казалось реальным. Каждое событие измерялось движением души. Деревья были великолепны в своем осеннем одеянии … теплый аромат цветов и трав сладко одурманивал… молодая жена занималась домом, досадуя на свой небольшой достаток и гордясь своим красивым и любящим мужем. Сон был так похож на явь, что когда мистер Белл проснулся, его настоящая жизнь показалась ему сном. Где он находится? В тесной, прекрасно обставленной комнате лондонского отеля! Где были те, кто говорил с ним, двигались рядом с ним, дотрагивались до него всего мгновение назад? Мертвы! Похоронены! Потеряны навеки, навсегда, пока земля будет существовать. Он уже старик, который совсем недавно еще был полон сил. Невыносимо думать о том, что в этой жизни он остался совершенно одинок. Мистер Белл поспешно поднялся, стараясь забыть о том, что уже никогда не повторится, и поторопился одеться к завтраку на Харли-стрит.