Элизабет Гаскелл - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

− Вполне. То есть, если вы не будете идти так быстро. Видите ли, здесь не на что смотреть, что могло бы извинить меня за то, что я остановился перевести дыхание. Вы бы подумали, что романтично прогуливаться с человеком «тучным и одышливым», [52] Строка из трагедии «Гамлет» У. Шекспира. если бы я был Гамлетом, принцем Датским. Пожалейте мою дряхлость ради него.

− Я пойду медленнее исключительно ради вас. Вы мне нравитесь в двадцать раз больше, чем Гамлет.

− Из принципа, что живой осел лучше мертвого льва?

− Возможно и так. Я не разбираюсь в своих чувствах.

− Я доволен, что пришелся вам по душе даже без подробного изучения того материала, из которого я сделан. Только нам не нужно идти улиточным шагом.

− Хорошо. Идите своим шагом, а я пойду за вами. Или останавливайтесь и медитируйте, как Гамлет, с которым вы себя сравнили, если я иду слишком быстро.

− Спасибо. Но так как моя мать не убивала моего отца и после этого не вышла замуж за моего дядю, я не знаю, о чем думать, как не о том, насколько велики наши шансы хорошо пообедать. Что вы думаете об этом?

− Я надеюсь на это. Миссис Пуркис — хорошая кухарка, если верить мнению Хелстона.

− Но как вы считаете, ей может помешать весь этот сенокос?

Маргарет понимала, что мистер Белл любезно пытается вести беззаботный разговор, стараясь отвлечь ее от размышлений о прошлом. Но она скорее бы прошла этими дорогими ее сердцу тропинками в молчании, если бы оказалась неблагодарной, пожелав остаться одной.

Они дошли до коттеджа, где жила вдова — мать Сьюзан. Сьюзан не было дома. Ее отправили в приходскую школу. Маргарет расстроилась, и бедная женщина, заметив это, начала извиняться.

− О, все в порядке, — ответила Маргарет. — Я очень рада это слышать. Я могла бы догадаться. Только она обычно оставалась с вами дома.

− Да, так и было. Я очень скучаю по ней. По вечерам я обычно учила ее тому, что знаю сама. Конечно, этого было мало. Но она стала такой умелой девочкой, что мне очень ее не хватает. Зато теперь она знает больше меня, — вздохнула мать.

− Может, я ошибаюсь, — проворчал мистер Белл. — Не обращайте внимания на мои слова. Я уже долго живу на этом свете. Но я должен сказать, что ребенок становится лучше, проще и образованнее, оставаясь дома, помогая своей матери, изучая вместе с ней по вечерам главу из Нового Завета, чем занимаясь у какого-нибудь светила учености.

Маргарет не хотелось поощрять его на разговор, отвечая ему и таким образом поддерживая его спор с матерью. Поэтому она повернулась к ней и спросила:

− Как поживает старая Бетти Барнс?

− Я не знаю, — ответила женщина довольно резко. — Мы не друзья.

− Почему? — спросила Маргарет, которая в прежние времена выступала в деревне в роли миротворца.

− Она украла моего кота.

− Она знала, что он ваш?

− Я не знаю. Полагаю, что нет.

− И что? Она не отдала его вам, когда вы сказали, что он ваш?

− Нет! Потому что она сожгла его.

− Сожгла?! — в один голос воскликнули Маргарет и мистер Белл.

− Поджарила его! — объяснила женщина.

Но это ничего не объяснило. Расспросив ее, Маргарет добилась от нее ужасной правды: цыганка-предсказательница убедила Бетти Барнс одолжить ей воскресную одежду мужа, пообещав, что честно вернет ее в субботу вечером, прежде чем Гудмэн Барнс обнаружит пропажу. Встревоженная исчезновением цыганки с одеждой и испугавшись гнева мужа, Бетти обратилась к колдовству. По одному жесткому деревенскому суеверию мученические крики кота, сваренного или зажаренного живьем, заставят, так сказать, силы тьмы исполнить желания палача. Бедная вдова, очевидно, верила в действенность колдовства. Единственное, что ее возмущало, это то, что ее кота выбрали из всех других для жертвоприношения. Маргарет в ужасе выслушала ее и тщетно попыталась образумить эту женщину. Постепенно она заставила женщину принять очевидные факты, логическая связь и выводы из которых были очевидны Маргарет. Но в результате смущенная женщина просто повторила свое первое утверждение, а именно, «конечно, это было очень жестоко, и ей бы не хотелось так поступать, но нет ничего другого, что может дать человеку то, что он желает. Она знала об этом всю свою жизнь, но все равно это было жестоко». Маргарет в отчаянии оставила свои попытки переубедить ее и ушла с тяжелым сердцем.

− Вы порядочная девушка, чтобы не торжествовать надо мной победу, — сказал мистер Белл.

− Почему? Что вы имеете в виду?

− Меня самого. Я ошибался насчет обучения. Любое обучение лучше, чем воспитывать ребенка в настоящем язычестве.

− О, я помню. Бедная маленькая Сьюзан! Я должна навестить ее. Вы не против, если мы зайдем в школу?

− Ничуть. Мне любопытно посмотреть, чему ее учат в школе.

Они не слишком много разговаривали, но продолжили свой путь через лощину, поросшую лесом; даже под его мягкой, зеленой сенью Маргарет не могла избавиться от шока и боли, вызванных рассказом о такой жестокости. Даже сама манера изложения выдала полное отсутствие воображения и сострадания к бедному животному.

Гул голосов, напоминающий жужжание роя пчел, стал громче, как только они вышли из леса на открытую зеленую лужайку, на которой находилась школа. Дверь была широко распахнута, и они вошли. Проворная леди в черном, заметив гостей, приветливо их встретила, ведя себя как хозяйка. Так же по-хозяйски, как Маргарет помнила, ее мать обыкновенно встречала гостей, когда кто-то из редких посетителей, заблудившись, заходил посмотреть школу, только манеры матери были более кроткими и мягкими. Маргарет сразу же догадалась, что это была жена нынешнего викария — преемница ее матери, будь это возможно, она бы избежала разговора. Но через минуту она подавила это чувство и скромно вышла вперед, почувствовав на себе знакомые взгляды и услышав приглушенный шепот: «Это мисс Хейл». Жена викария услышала имя, и ее поведение стало более дружелюбным. Маргарет хотелось, чтобы и чувства ее также стали более снисходительными. Женщина протянула руку мистеру Беллу и сказала:

− Я полагаю, это ваш отец, мисс Хейл. Я заметила сходство. Я очень рада вас видеть, сэр, и викарий тоже будет рад.

Маргарет объяснила, что это не ее отец, и, запинаясь, рассказала о его смерти, размышляя, как бы мистер Хейл перенес поездку в Хелстон, если бы таковая произошла, как полагала жена викария. Она не слышала, что говорила миссис Хепворт, предоставив мистеру Беллу отвечать на вопросы, а сама тем временем искала старых знакомых.

− А! Я вижу, вам хотелось бы провести занятие, мисс Хейл. Я знаю это по себе. Первый класс, встаньте для урока по грамматике с мисс Хейл.

Бедная Маргарет, чей визит был воспоминанием и ни в коей мере не проверкой, чувствовала себя так, будто ее принудили. Но так как ее заставили встретиться с маленькими, нетерпеливыми созданиями, когда-то хорошо с ней знакомыми, которые торжественно принимали крещение от ее отца, она села, почти растерянно рассматривая изменившиеся черты лиц девочек, незаметно от всех подержала Сьюзан за руку минуту или две, пока первый класс искал свои книги, а жена викария подошла так близко к мистеру Беллу, насколько леди может себе это позволить, и, держа его за пуговицу, объясняла ему фонетическую систему, а потом пересказывала разговор, который у нее состоялся с инспектором.