Элизабет Гаскелл - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Никогда еще мистер Торнтон не был так раздражен, как сейчас. Он был резок и немногословен, а порою груб со всеми, кто обращался к нему. И это понимание ранило его, ведь он всегда так гордился своим самообладанием. Поэтому он изо всех сил стался подавить свое раздражение, думать о чем-то другом, но мысли его были даже более гнетущими и мрачными, чем обычно. Дома он был более молчаливым, а вечерами обычно ходил взад-вперед по комнате, что весьма рассердило бы его мать, если бы так вел себя кто-то другой. Но Ханна Торнтон не была склонна проявлять снисхождение даже к своему любимому сыну.

− Ты можешь остановиться…можешь присесть на минуту? Мне кое-что нужно сказать тебе, если ты перестанешь без конца ходить, ходить и ходить.

Он тут же сел на стул возле стены.

− Я хочу поговорить с тобой о Бетси. Она говорит, что должна уйти от нас, потому что смерть любимого так потрясла ее, что она не может работать прилежно, как раньше.

− Очень хорошо. Я полагаю, другие кухарки справятся.

− Это так похоже на мужчину. Я переживаю не просто из-за того, что она хорошо готовит, а из-за того, что она давно в нашем доме и прекрасно знает весь уклад. Кроме того, она рассказала мне кое-что о твоем друге мисс Хейл.

− Мисс Хейл − мне не друг. Мой друг − мистер Хейл.

− Я рада слышать, что ты так говоришь, потому что если бы она была твоим другом, то, что сказала Бетси, встревожило бы тебя.

− Расскажи мне, − сказал он спокойно и безразлично − так он разговаривал в последние дни.

− Бетси говорит, что той ночью, когда ее любимый… я забыла его имя − она всегда называла его «он»…

− Леонардс.

− Той ночью, когда Леонардса последний раз видели на станции, когда он в последний раз был на смене, мисс Хейл была там, прогуливалась с молодым человеком, который, как полагает Бетси, убил Леонардса, ударив его или толкнув.

− Леонардс умер не от удара или толчка.

− Откуда ты знаешь?

− Потому что я спрашивал хирурга в лазарете. Он рассказал мне, что у Леонардса были давние внутренние расстройства, вызванные чрезмерным пристрастием к выпивке. Хирург не мог сказать с определенностью, был ли последний приступ вызван излишней выпивкой или падением.

− Падением! Каким падением?

− Которое последовало от удара или толчка, о котором говорила Бесси.

− Его ударили или толкнули?

− Полагаю, что так.

− И кто это сделал?

− Следствия не было, поэтому я не могу сказать.

− Но мисс Хейл была там?

Он не ответил.

− С молодым мужчиной?

Мистер Торнтон опять промолчал. Наконец он сказал:

− Я сказал тебе, мама, − расследования не было… не было следствия. Я имею в виду, судебного расследования.

− Бетси говорит, что Вулмер − она его знает, он работает в бакалейной лавке в Крэмптоне − может поклясться, что мисс Хейл была на станции в тот час, прогуливалась туда-сюда с молодым мужчиной.

− Я не понимаю, почему нас это должно волновать. Мисс Хейл вольна поступать так, как пожелает.

− Я рада, что ты так говоришь, − пылко ответила миссис Торнтон. − Для нас, конечно, это не имеет большого значения, а для тебя − особенно, после всего случившегося. Но я… я обещала миссис Хейл, что не позволю ее дочери поступать неправильно, и не оставлю ее без совета и предостережения. Я, несомненно, выскажу ей свое мнение о ее поведении.

− Я не вижу особого вреда в том, что она сделала в тот вечер, − сказал мистер Торнтон, вставая и подходя к матери.

Он остановился у камина, повернувшись лицом к стене.

− Тебе бы не понравилось, если бы Фанни видели поздно вечером в уединенном месте с молодым мужчиной. Я уж не говорю о том, что ее мать тогда еще не похоронили. Тебе бы понравилось, если бы твою сестру увидел в такой компании помощник бакалейщика?

− Прежде всего, прошло не очень много времени с тех пор, как я сам был помощником в лавке, а то обстоятельство, что помощник бакалейщика заметил какой-то поступок, не изменит для меня самого поступка. А во-вторых, между мисс Хейл и Фанни существует большая разница. Я могу предположить, что у первой могут быть веские причины, из-за которых она вынуждена была так поступить. Я не думаю, что у Фанни есть веские причины для поступков. Другие люди должны опекать ее. А мисс Хейл, я полагаю, сама о себе заботится.

− Действительно, у твоей сестры совсем другой характер! В самом деле, Джон, можно подумать, что мисс Хейл сделала достаточно для того, чтобы ты стал проницательным. Она вынудила тебя сделать ей предложение, бесстыдно выказав свое поддельное расположение к тебе, и в то же время поощряла того молодого мужчину, я не сомневаюсь. Теперь мне все понятно. Я полагаю, ты считаешь, что он − ее возлюбленный… ты согласен с этим.

Он повернулся к матери, его лицо было очень бледным и мрачным.

− Да, мама. Я верю, что он − ее возлюбленный.

Произнеся эти слова, он снова отвернулся. Эта мысль терзала его, как терзает телесная боль. Он склонил голову на руку. И прежде, чем снова заговорить, резко обернулся:

− Мама, он − ее возлюбленный, кем бы он ни был. Но ей нужна помощь и совет женщины. Она может испытывать трудности или подвергаться соблазнам, о которых мне неизвестно. Но боюсь, что они есть. Я не хочу ничего знать о них. Но ты всегда была доброй … Да! Доброй и нежной матерью. Пойди к ней, завоюй ее доверие и скажи ей, как лучше поступить. Я знаю, что что-то не так, — должно быть, она испытывает ужасный страх.

− Ради Бога, Джон! − сказала миссис Торнтон, совершенно потрясенная. − Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? Что ты знаешь?

Он не ответил ей.

− Джон! Я не знаю, что думать, пока ты не скажешь. Ты не имеешь права говорить, что ты чем-то навредил ей.

− Не ей, мама! Я не смог бы навредить ей.

− Что ж! Ты не обязан говорить, если не считаешь нужным. Но такие недоговоренности часто губят женщин.

− Губят! Мама, ты не смеешь… − он повернулся и пристально посмотрел на нее, его глаза сверкали. Затем, вернув себе самообладание, он произнес:

− Я не скажу больше того, что уже сказал, и это − ни больше, ни меньше, чем правда, и я знаю, ты веришь мне. У меня есть причина полагать, что мисс Хейл находится в затрудненном положении из-за своей преданности, которая, − зная характер мисс Хейл, я уверен − совершенно невинна. Эту причину я не стану тебе называть. Но никогда не говори мне, что кто-то порочит ее и обвиняет в чем-то недостойном. Ей необходим совет доброй и чуткой женщины. Ты обещала миссис Хейл!

− Нет! − ответила миссис Торнтон. − Я рада сказать, что не обещала проявлять доброту и чуткость, поскольку понимала, что это может оказаться выше моих сил. Я обещала дать совет и наставление, которые бы дала своей собственной дочери. Я скажу ей то, что сказала бы Фанни, если бы она бродила с молодым человеком в сумерках. Я буду говорить, ссылаясь на обстоятельства, которые мне известны, а не под влиянием тех или иных «серьезных причин», которые ты мне не доверяешь. Итак, я выполню свое обещание и свой долг.