Хулио Кортасар - Избранные рассказы
- Название:Избранные рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Хулио Кортасар - Избранные рассказы краткое содержание
Избранные рассказы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Его невозмутимость была столь внушительна, тихий голос и вежливое обращение так поражали надзирателей, что они подолгу оставляли его одного, лишь изредка заглядывая в глазок, чтобы угостить сигаретой или предложить партию в домино. Впав в оцепенение, в каком–то смысле никогда не покидавшее его, Робер не ощущал хода времени. Он послушно давал брить себя, принимал душ в сопровождении двух надзирателей, иногда спрашивал о погоде в Дордони — не идет ли там дождь.
Яростный, страстный взмах руки, отчаянный толчок — и волна стеклянных бликов выбросила ее в замкнутое, холодное пространство, как если бы живая морская волна ввергла бы ее в тенистый грот, в клубы крепкого сигаретного дыма. Сидя на койке, Робер тупо смотрел в пространство, и забытая «житан» дымилась в пальцах. Жанет не удивилась, удивление здесь ровным счетом ничего не значило; прозрачная переборка, алмазный куб, вписанный в кубическое пространство камеры, где Робер сидел в лучах электрической лампочки, ограждали Жанет от любого посягательства. Ее тело выгнулось, как лук без тетивы, натянутый до предела внутри алмазного куба, чье прозрачное безмолвие было несокрушимо, и ни разу Робер не взглянул в ту сторону, где, казалось, и не было ничего, кроме спертого воздуха камеры да тяжелых клубов сигаретного дыма. Жанет–зов, Жанет–воля, прорвавшиеся в новое измерение, тщетно пытались преодолеть свою иноприродность; Жанет–желание металась, меняя форму, как тигр из полупрозрачной пены, тянула белые лапы дыма к зарешеченному оконцу и бессильно таяла, свиваясь тонкой струйкой. Зная, что в любой момент она снова может обратиться в гусеницу, в трепет листвы, перетекание песчинок или физических формул, Жанет–желание вложила последние силы в свой зов, она призывала Робера, старалась, дотянувшись, коснуться его щеки, волос, звала его к себе. Робер исподлобья, быстрым взглядом окинул дверь, закрытый глазок. Потом молниеносным движением выхватил спрятанную под одеялом, связанную из разорванной простыни веревку. Прыжок — и он уже стоял у окна, просовывал, завязывал узел. Жанет взвыла, призывая его, но ее вопль, безмолвный, разбился об алмазные грани куба. Следствие показало, что, надев петлю, преступник всей своей тяжестью рухнул на пол. Рывок должен был быть настолько силен, что он потерял сознание и не сопротивлялся удушью; в последний раз надзиратель заглядывал в камеру всего минуты за четыре перед этим. И — все, на самой высокой ноте вопль ее осекся, куб начал затвердевать; а потом она снова становилась то жаром, мчащимся по змеевикам, то оказывалась глубоко в толще земли, вгрызаясь в неподатливые комья, медленно буравя их, прорывалась вверх, где смутно зеленели пласты древней глины, превращалась в волну, испытывая раскованную радость первых движений, причем эта радость теперь имела имя, спираль раскручивалась, отчаяние превращалось в надежду, и переходы из состояния в состояние были уже не страшны, будь то трепет листвы или контрапункт звуков, Жанет–желание повелевала ими, стальной дрожью моста перекидываясь над пропастью. Находясь в одном из, проходя через одно или через все состояния сразу… Робер. В какой–то миг, когда она будет Жанет–жаром или Жанет–волной, Робер может оказаться волной, жаром или кубом во вневременном «сейчас», нет, не Робером, а кубичностью или жаром, ведь и Робера бесконечные «сейчас» будут медленно превращать из жара в волну, и Робер будет возвращаться к ней постепенно, рассеиваемый, и распыляемый, и собираемый в одной временной точке, переходящей в протяженность, а Жанет–желание будет жадно искать новых состояний, еще не Робера, снова становиться жаром без Робера, цепенеть гранями куба без Робера, мягко погружаться в текучую среду, где уже первые движения были Жанет, сознающей, ощущающей себя Жанет, — и если где–нибудь однажды Робер… и если где–нибудь однажды наверняка в нежной зыби стеклянных волн чья–то рука коснется руки Жанет, то это будет рука Робера.
Записи в блокноте
Что касается учета пассажиров, то сама тема возникла — сейчас уместно вспомнить об этом, — когда мы разговаривали о неопределенности всякого бессистемного анализа. Хорхе Гарсиа Боуса сначала заговорил о метро в Монреале, а потом уже перешел непосредственно к линии «Англо» в Буэнос—Айресе. Он, правда, не сказал, но я подозреваю: это как–то связано со специальными исследованиями, которые проводила его фирма, если только она занималась учетом. Каким–то особым способом — по незнанию своему я могу охарактеризовать его только так, хотя Гарсиа Боуса настаивал на его необыкновенной простоте, — было установлено точное количество пассажиров, в течение недели ежедневно пользующихся метро. Поскольку интересно было узнать наплыв людей на разных станциях линии, а также процент тех, кто ездит из конца в конец или по определенному участку дороги, учет производился с максимальной тщательностью у каждого входа и выхода, от станции «Примера—Хунта» [99] «Примера—Хунта» — станция буэнос–айресского метро на одноименной улице (улица названа в память о первой Временной правительственной (Патриотической) хунте Ла—Платы, созданной в мае 1810 года и просуществовавшей до октября 1812 года).
до «Пласа–де–Майо» [100] «Пласа–де–Майо» — станция метро на центральной площади аргентинской столицы (площадь Мая, Пласа–де–Майо; названа в память о Майской революции 1810 года, свершенной в Буэнос—Айресе и ставшей частью Войны за независимость. 25 мая — национальный праздник Аргентины).
; в те времена — я говорю о сороковых годах — линия «Англо» еще не соединялась с сетью новых станций подземки, и это облегчало дело.
В понедельник намеченной недели общая цифра была самой большой; во вторник — приблизительно такой же; в среду результаты исследований были неожиданными: из вошедших в метро 113 987 человек на поверхность вышли 113 983. Здравый смысл подсказывал ошибку в расчетах, поэтому ответственные за проведение операции объехали все места учета, выискивая возможные упущения. Старший инспектор Монтесано (сейчас у меня есть данные, о которых не знал Гарсиа Боуса, — я добыл их позже) самолично прибыл «накачать» сотрудников, занимавшихся учетом. Не колеблясь ни секунды, он «пропахал» подземку из конца в конец, а рабочие и машинисты поездов должны были при выходе предъявлять ему удостоверения. Все это заставляет меня думать, что старший инспектор Монтесано уже смутно догадывался о том, что хорошо известно теперь нам обоим. Нет необходимости добавлять, что никто не обнаружил мнимой ошибки, из–за которой предполагались (и одновременно исключались) четверо исчезнувших пассажиров.
В четверг все было в порядке: 107 328 жителей Буэнос—Айреса, как обычно, появились, готовые к временному погружению в подземелье. В пятницу (теперь, после принятых мер, считалось, что учет ведется безошибочно) число людей, вышедших из метро, превышало на единицу число вошедших. В субботу цифры совпали, и фирма посчитала свою задачу выполненной. Отклонения от нормы не были доведены до сведения общественности, так что, кроме старшего инспектора Монтесано и операторов счетных машин на «Пласа—Онсе», мало кто знал обо всем происшедшем. Полагаю, однако, что и эти немногие (кроме, я настаиваю, старшего инспектора) сочли за лучшее забыть об этом как о простой ошибке в расчетах машины или оператора.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: