Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1

Меня встретили Хаджи Лати, отец и сын, и я отправился к рума-пасон, внутренность которой далеко не соответствовала моим ожиданиям и словам моих спутников, говоривших мне о столах, стульях и лампах. Кроме хромого кресла и скамьи, в ней ничего, кроме голых стен, не оказалось. Вечером появилось множество голодных москитов, но мне принесли кламбу.

Сегодня ровно месяц, как я странствую по Иохору.

Несмотря на москитов и очень жесткий пол, иду спать, хотя только 7 часов 30 минут вечера.

[ 15 ] января. Ночью раза три будили меня москиты, поэтому я решил спать вторую ночь не здесь, а в пироге. Утром отправился к устью реки, к морю. Несмотря на серое небо с нависшими облаками, оно было хорошо, даже здесь, с песчаными, покрытыми лесом берегами, не представляющими ничего особенного, даже после богатого тропического леса. Странное дело, я, однако же, боюсь утонуть, положительно боюсь воды. Вдали виднелось несколько необитаемых островов, почти скрывавшихся в тумане.

Квала-Индау — небольшое селение, которого жители исключительно малайцы. Китаец, который одно время жил здесь, вернулся в Иохор вследствие раздоров с Паханом.

Сильный ветер, который выл всю ночь, продолжается и теперь. Я мог достать здесь некоторое подкрепление моим запасам сахару, чаю, кур, соли.

Хаджи Лати рассказывал мне, что год тому назад был здесь англичанин, имени которого [он] не знает, который после неудачной охоты на слона очень заболел, и он больного отвез в Иохор. Этот господин приехал из Бату-Пахата.

Рума-пасон здесь очень небольшой, но довольно хорошо из досок построенный домик, состоящий из двух этажей; верхний состоит из большой проходной веранды, открывающейся на обе стороны, и двух небольших комнат.

В 3 часа я отправился, пройдя очень короткою тропинкой прямо в Падан, и тем избежал более чем часового плавания. На этот раз пирога была гораздо больше — на 6 гребцов, хотя мне не было удобнее: пирога была очень валка, при малейшем нарушении равновесия она сильно качалась. Около 5 часов вдали показались на минуту высокие горы, или, вернее, холмы Индау. Я заехал в деревню Пландо — резиденцию Палимы-Кичиль, виновника всех раздоров. Как и вчера, жители вышли все вооруженные. Я, не обращая внимания на их недружелюбный вид, спросил саго и, пока его отмеривали и насыпали, спокойно сел и разговаривал с толпой.

Сам Палима-Кичиль не хотел или не смел показаться. По рассказам, этот человек, которого здесь все, иохорцы и паханцы, очень боятся, очень некрасив, даже урод, и хотя он не начальник, но, будучи человеком энергичным, действует смело и решительно; он убил или по его поручению были убиты два иохорских начальника. Оран-утан большею частью привлечены им на сторону Пахана и переселились туда; те, кто не хотел его слушать, были убиты; в Пахане, говорят, это очень в моде, радья рубит часто и многим головы.

По странному стечению обстоятельств оба человека, которые сопровождали меня вчера и сегодня, без меня, или, вернее, не сопровождая белого туана, не посмели бы показаться здесь, не рискуя жизнью. Вчера со мною был перебежчик, который прежде жил в Пахане, а теперь служит махарадье; сегодня — один иохорец, которого уже раз хотели убить, но он спасся. Здесь уже не раз и даже недавно испытали силу белых, и их боятся.

Саго, которого здесь много едят, было желтое, но недорогое. Заплатив 10 центов, мы отправились. Была великолепная лунная ночь, и, так как люди довольно лениво гребли, я, отчасти чтобы побудить их ускорить темп, отчасти чтобы переменить положение, взял весло. Грести было легко: весло легкое и пирога не тяжела. Мы хотели провести ночь в Дусун-Тинги, в хижине иохорского малайца, но он встретил нас так неприязненно, боясь Палимы-Кичиль, что мои люди предпочли переночевать в оставленной хижине, также иохорского подданного, который, опасаясь паханцев, переселился отсюда. Я остался спать в пироге.

[ 16 ] января. Забрав несколько кокосов, мы отправились. Я позавтракал a la mode de la Cоte Maclay бананами и водой кокосового ореха. Так как люди гребли лениво и приписывали это голодному желудку, я приказал искать места, где можно было бы сварить рису. Опять нашлась пустая хижина, покинутая иохорцем. Плантация была большая. Говорят, земля здесь отличная. Пока я пил чай, люди завтракали. Ахмат, сохранивший свои папуасские привычки, отправился искать съедобного в лесу и вернулся с разными листьями, уверяя, что их хорошо есть с солью. Мое знание ботаники не позволило мне определить эти растения, но я их попробовал и нашел их действительно не хуже вкусом растений, употребляемых европейцами в пищу. Я часто на Новой Гвинее удивлялся количеству растений, листья и цветы которых едят люди.

Проезжая мимо еще одной покинутой рума-пасон, около холма Иора, я хотел нарисовать вид этого и соседнего холмов, но оказалось, что плантация, хотя она только года три тому назад покинута, так заросла частым кустарником, что, несмотря на мой нож и желание, я должен был отказаться от намерения прорубить тропинку, достаточно длинную, чтобы можно было нарисовать вид, который закрывала непроходимая зелень. Отказавшись от этого, я приказал остановиться около Тампат Крамат на Тандьон-Туан, который считается таким святым, что даже из Сингапура приходят сюда малайцы молиться, когда хотят предпринять что-нибудь или когда их предприятие кончается успешно. На расчищенном месте около небольшого дерева было воткнуто в землю множество палок, на концах которых висели длинные тряпки, другие тряпки висели на дереве. На земле были видны следы частых посещений, и Дюбусу сказал мне, что приходящие едят здесь. На земле валялись кости козленка, кокосовые скорлупы. Я заметил также два камня. Дюбусу сказал мне, что это две могилы, но чьи — неизвестно; даже самые старые люди говорят, что они от самых старых людей не слыхали, кто здесь погребен, но что издавна это место «крамат». Дюбусу также сделал «табе» этому крамат, предпринимая эту прогулку в Иохор и прося себе счастливого возвращения. Он мне сказал, что здесь в реке водится много больших зверей (крокодилы?), но что они не причиняют вреда людям, что они как бы стерегут это место.

Около 3 часов показалась рума-пасон Квала-Сомброн, сегодня, по случаю моего приезда, с развевающимся красным флагом. Место выбрано очень удобное. Я решил остаться переночевать здесь, так как люди устали, надо было переменить яло, я хотел нарисовать вид окрестности и к тому же, не евши ничего с утра, исключая бананов, кокосов и чая, был голоден.

Здесь я встретил очень образованного оран-утана, который сопровождал вышеупомянутого англичанина, охотника на слонов, из Бату-Пахат сюда. Я его спросил о языке; он сперва сказал, что у них другой язык, но не умел сказать мне ни одного слова не малайского.