Прободх Саньял - Куклы

Подняв с земли свой узелок, Джумни скрылась за деревом и через минуту вышла в своей прежней одежде.

— Как, Джумни, ты опять в этих безобразных обносках! — вырвалось у него.

— Да, господин, а как же иначе? — И она прибавила с виноватой улыбкой: — Прошу вас, подождите минут десять — я выстираю вещи вашей жены. Они мигом просохнут на ветру.

— Нет, нет! Оставь их себе! Они твои.

— Но ведь вы везли их в подарок жене!

— Пустяки. Жена не узнает. И вот тебе десять рупий. Ты мне помогла, и я не хочу оставаться у тебя в долгу.

Джумни растерянно взглянула на него: эти слова окончательно возвращали ее к действительности. И вдруг она тихо произнесла:

— Так вот вы какой! Не хотите оставаться в долгу! Что ж, для богатого человека это проще простого… Только мне-то какая радость от ваших денег?

И голос ее прозвучал такой глубокой обидой, словно вся боль, копившаяся годами, разом подступила к сердцу.

Шушил опешил. Потом робко проговорил:

— Прости меня, Джумни. Клянусь, я не хотел тебя оскорбить. Расстанемся друзьями.

Джумни пытливо посмотрела ему в глаза, и лицо ее немного смягчилось.

— Ладно. Если уж вам так хочется, я возьму у вас это сари. А теперь простимся! Идите вон той тропкой, и вы выйдете к дому вашего тестя.

— Спасибо, Джумни! Право, я очень тебе обязан!

Она не ответила ни слова.

Он стал спускаться по тропинке и через минуту скрылся из виду, а Джумни осталась на дороге. Она даже не взглянула на лежавшее у нее в руках нарядное сари. Выражение душевной муки застыло в ее глазах.

Три дня пировали в доме Чоудхури. На четвертый день Шушил со своей красавицей женой, младенцем и слугами сел в большую лодку и отправился в обратный путь. Все население Самты высыпало на берег, чтобы проводить счастливых супругов. Старый Чоудхури, со слезами на глазах, махал с берега платком, пока лодка не скрылась за поворотом.

Они проплыли мили четыре, и тут Шушил увидел людей, толпившихся у самой воды.

— Что случилось? — спросил он, когда лодка приблизилась к берегу.

— Не смотрите туда, господин! — воскликнул один из слуг. — Помоги нам, всемогущий Кришна! Случилось несчастье!

— Подумаешь, несчастье! — отозвался кто-то из толпы. — Просто утопилась одна потаскуха — всем известная Джумни! Ишь вырядилась. Ну прямо невеста!

Не в силах взглянуть, Шушил поспешно отвел глаза.

Во все концы разослал Мадхобчондро своих людей, велев им отыскать такой уголок земли, куда бы во веки веков не долетала ни одна новость. Немало досады и хлопот доставил слугам этот приказ. Они не сомневались, что это всего лишь мимолетная прихоть их господина. Но приказ есть приказ. Им оставалось только повиноваться.

— Что ты еще придумал? Какая муха тебя укусила? — с такими словами появился в гостиной Мадхобчондро его старый приятель Бойкунтхо-бабу.

Мадхобчондро сидит посреди комнаты. Перед ним — коробка с бетелем, на тарелочках — кимам, джорда [36] Кимам и джорда — два сорта душистого табака, употребляемые вместе с бетелем. , серебристыми кольцами вьется дымок от душистого табака, над головой медленно вращается пакха [37] Пакха — вентилятор с крыльями больших размеров. … Мадхобчондро весь ушел в работу: он трудится над новым толкованием своей любимой поэмы — Сакунталы…

Бойкунтхо-бабу сел рядом. Хозяин снял очки, усмехнулся.

— Разговор не для телефона, поэтому я и просил тебя зайти.

— Ну что ж, расскажи о своем новом сумасбродстве.

— Сумасбродство? Нет, напротив, мысль самая здравая и простая.

— Ну, а все-таки?

— А вот слушай. Я твердо решил переселиться в такое место, где нет ни газет, ни радио, ни падких на сенсацию людей; где нет тех, кто приносит все эти тревожные известия… Туда, где нет и намека на городскую жизнь, где бы ничто не стесняло работу возвышенной мысли.

Бойкунтхо уселся поудобнее.

— Но где же в наше время ты найдешь такой райский уголок?

— Совершенно уверен, что его можно отыскать.

— Ну а я сильно в этом сомневаюсь. Если ты даже заберешься в джунгли Сундарбана [38] Сундарбан — район дельты Ганга. , все равно ничего не выйдет. Ведь и там теперь повсюду шныряют городские агенты — скупщики меда. И с чего это на склоне лет появилась у тебя страсть к отшельничеству? Ты говоришь — мысль самая простая. Пусть так. Но просто ли ее осуществить?

— Послушай, Бойкунтхо, — возразил Мадхобчондро, — я должен уехать. Ты же знаешь, как много мне надо сделать. Помимо того, что я взялся заново изложить Махабхарату и Рамаяну, недавно я начал писать историю Бенгалии и задумал сравнительное исследование древних книг о Шиву и Вишну [39] Шива, Вишну — главные боги индусского пантеона. .

— Плохо дело, — усмехнулся Бойкунтхо. — Куда же ты отправишься? Если не считать небесного рая, я, право, не сумею назвать такое место, куда бы ты мог податься.

— Мне все равно куда, только бы подальше отсюда! Чтобы люди не знали, где я, и забыли о моем существовании.

— Странная прихоть!

— Нет, милейший, не прихоть. Это просто значит, что я понемногу становлюсь человеком. К чему мне знать ваши новости? Они ничего не приносят, кроме беспокойства и страха! Убийство ныне считается героизмом, в ловком обмане люди черпают гордость, а радость победы находят в надувательстве. Унижение человека и угнетение его души — вот почва, на которой развивается история и цивилизация. Мир потерял свое величие. Нет смысла жить в городе для того, чтобы видеть и слышать все это. Я должен уехать, Бойкунтхо!

— Куда же ты решил ехать?

— Места я еще не выбрал, но твердо решил, что уеду.

— И надолго?

— Навсегда. На всю жизнь.

Бойкунтхо скосил глаза на своего старого друга. Затем неторопливо поднялся.

— Извини, но у меня дела. Я уже вышел из того возраста, когда принимают всерьез пустые бредни. Но куда бы ты ни уехал, черкни мне две строчки.

— Там, где я поселюсь, не будет почты, — сказал Мадхоб.

Бойкунтхо, который уже был в дверях, обернулся:

— Право, мне противно слушать эту ребячью болтовню. Пусть мудрая Сарасвати наставит тебя на путь истинный!

С этими словами он ушел.

Мадхоб — хозяин земли в нескольких округах Северной Бенгалии. Ему приходится, конечно, бывать и в деревне. Но большую часть года он проводит в своем старом родовом доме в Калькутте. Здесь он родился, здесь жили его предки. Тысячи нитей связывают Мадхоба с городом. Он является бессменным председателем местного благотворительного общества, основателем двух банков и управляющим страховой компании, он руководит работой кружка любителей музыки; он завсегдатай театра, бегов. И хотя своим истинным призванием он считает исследования в области древней литературы и просиживает ночами над классическими текстами, об этой его страсти знают только близкие друзья. Поэтому известие о том, что он задумал порвать все связи и уехать бог весть куда, было встречено недоверчивыми улыбками.