Асатаро Миямори - Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах

С этими словами госпожа Сайто вручила Кацуно письмо, адресованное Осуга Кацутака, и некоторую сумму денег, которые могли потребоваться в пути. Девушка приняла их с огромной благодарностью, попрощавшись со своей госпожой, направилась к потайным воротам, через которые совершила свой побег из замка, и безо всяких приключений добралась до места назначения.

Осуга Кацутака женился на Кацуно с полнейшего одобрения своего выбора самим господином Токугавой Иэясу, на которого произвел неизгладимое впечатление героический поступок этой девушки, тем более что он любезно пообещал ей свое всестороннее покровительство.

Услышав о таком исходе дела, брат Ситироемона по имени Моримаса Гемба, считавшийся прославленным воином, удостоившийся прозвища Гемба Тигр, стиснул от гнева и возмущения зубы, отправился к своему господину Нобунага, вкратце доложил дошедшие до него известия и попросил его немедленно предпринять соответствующие шаги, чтобы вырвать Кацуно из рук Иэясу.

– Если все оставить, как есть, – горячо продолжил он свою речь, – душа моего брата никогда не найдет успокоения, а я не смогу дальше жить в нынешних расстроенных чувствах. Я должен был вас об этом предупредить, мой господин.

– Угомонись, Моримаса. Что-то ты чересчур разошелся.

– Как все это произошло, мой господин! Просто себе представьте! Мало того что мой брат погиб от руки какой-то простой женщины, но ее, моего заклятого врага, взял под свою опеку влиятельный дворянин, и теперь я не могу тронуть ее даже пальцем! Если я оставлю все, как есть, грош цена моей репутации как воина. Если вы откажетесь от вмешательства, я сам пойду на переговоры с господином Токугава. По крайней мере, вы должны позволить мне так поступить!

– Если тебя настолько сильно волнует это дело, я подумаю, чем тебе можно будет пособить, – произнес неохотно Нобунага; держа свое слово перед собственным самураем, он отправил гонца к Иэясу с просьбой выдать ему Кацуно для расправы.

Иэясу охотно принял этого гонца, выслушал все, что тому поручил передать господин, и дал однозначный ответ:

– По правде сказать, я не разделяю мнения твоего господина. Я считаю Кацуно героической женщиной, и такие женщины, как она, в Японии встречаются очень редко. Откровенно говоря, поступок Ситироемона заслуживает осуждения. Я понимаю, что Кацуно не питала к нему симпатии, а Хатия, с которым она была обручена, пользовался большой благосклонностью своего господина, поэтому Ситироемон, движимый примитивной завистью, не достойной самурая, поджег дом счастливого соперника и подло убил его самого. По моему разумению, да и по мнению любого здравомыслящего человека, он в полной мере заслужил выпавшую на его долю кару и пал жертвой справедливой мести. Что готов привести его брат в оправдание подлого преступления Ситироемона? Его требование противоречит здравому смыслу! Представьте себе положение Кацуно! В память о мужчине, с которым она была всего лишь повенчана, она храбро отомстила за его смерть, покарав мощного ратника, да еще на глазах многочисленных свидетелей. Какая смелость! Она вполне превзошла ею многих мужчин! И эта героическая женщина обращается ко мне за покровительством, оказав великую честь своим доверием! И ты полагаешь, будто я вам выдам ее просто так? Не дождетесь никогда! Передай своему сюзерену, что Иэясу дорожит своей репутацией и что он категорически отказывается выдавать эту храбрую женщину ее врагам.

Что тут еще добавишь?! Все уже и так сказано. Гонец вернулся к своему господину и передал ответ, полученный на его требование. Нобунага признал его резонным, и даже вспыльчивый Моримаса не мог отрицать его справедливость. Но, упрямый и мстительный по натуре, он затаил злобу и втайне принялся вынашивать планы воплощения своих подлых намерений.

Прекрасным осенним днем Кацуно в сопровождении служанки прогуливалась по двору своего жилища. Очаровательная и прекрасная своим видом, она олицетворяла счастье довольной своей судьбой молодой жены. К западу от сада виднелись жилые помещения прислуги ее мужа, и звон тетивы лука, сопровождаемый свистом стрел, говорил о том, что его самураи упорно совершенствуют свои навыки в стрельбе. С востока усадьбу окаймляла кленовая роща, и красная листва этих деревьев рельефно выделялась на темно-зеленом фоне остальной растительности. Впереди или на юге простирались рисовые плантации, упиравшиеся в высокие черные сосны, обозначавшие окрестности деревенского алтаря. Картину оживляли мелкие пташки, сновавшие туда-сюда с нежным щебетанием.

Стоявшая на берегу садового пруда Кацуно беззаботно бросала корм карпу, приплывшему на ее зов, когда калитка, ведущая в сад, неожиданно распахнулась, и в нее вошла незнакомая пожилая женщина.

– Рада вас видеть, Кацуно-сан, хотя нет, я должна сказать Осуга-сан, – произнесла незваная гостья, отвешивая вежливый поклон.

– О-Тора-сан! – удивленно воскликнула Кацуно, крайне озадаченная таким неожиданным визитом. – Неужели это действительно вы? Я очень рада вас видеть, ведь давненько у меня не было такого удовольствия. Каким ветром вас сюда занесло?

– Совершенно случайным, – ответила престарелая женщина, улыбаясь так, будто на самом деле радовалась их встрече, и беседуя в самом примирительном тоне. – Шла мимо по переулку, бросила взгляд через забор и, к великому своему изумлению и радости, в саду узнала вас. Какой благополучный дом вам достался! Можно только позавидовать такой доброй судьбе!

Кацуно никак не отреагировала на сладкие речи старухи, зато отрывисто спросила:

– Как оказалось, что вы появились в наших краях? Переехали сюда жить?

– Это долгая история, – сказала О-Тора с плохо скрываемым волнением. – В нескольких словах не расскажешь. Сегодня мне надо идти дальше, но скоро я вернусь, и тогда у нас будет гораздо больше времени, я смогу поведать вам все. А пока мне остается только попрощаться.

– Где вы остановились?

– Недалеко отсюда… и скоро я снова приду… До свидания!

Старуха поспешила прочь. Кацуно провожала взглядом ее удаляющуюся фигуру с выражением смешанного удивления и сомнения на лице, когда внезапно из кленовой рощи прилетела стрела, просвистела мимо и, задев кушак девушки, вонзилась в сёдзи комнат самураев. Тут же поднялся какой-то шум, но прежде, чем удалось что-то предпринять, в спокойном воздухе засвистела еще одна стрела. Сообразительная Кацуно бросилась на землю, но ее встревоженная служанка не успела пошевелиться и осталась стоять во весь рост. К этому моменту к ним с громкими криками спешили молодые самураи.

– Злоумышленник прячется в кленовой роще, – крикнула им Кацуно. – Не дайте ему убежать! Поторапливайтесь!