Марсель Эме - Проходящий сквозь стены [Рассказы]

Из-под огромных букв заголовка на Мартена глядел его портрет. Мартен тут же вскочил со стула, вдребезги разбил графин с водой, оттолкнул официанта и, опрокинув по пути пару стульев, бросился к выходу. Большими шагами он пересек забитую автомобилями площадь Пале-Рояль — и был таков. Побродив какое-то время по плохо освещенным переулкам, он наконец вышел на улицу Риволи у магазина Самаритен. Он изрядно устал, нужно было передохнуть и как следует обдумать положение. Неприятная неожиданность, портрет в газетах, вынуждала резко изменить тактику. В качестве временного убежища Мартен выбрал ближайшую церковь. Поглубже натянув шляпу, чтобы не видно было лица, он вспоминал речь в свою защиту того добровольного адвоката из кафе.

«В целом, — подвел он итог, — не так уж все плохо для моей души. Если небесный суд окажется хотя бы так же милостив, как суд присяжных… Присудят ей, скажем, лет пятьдесят в чистилище, вот и все дела!»

Мартен сидел в полутемном нефе церкви, у самого подножия колонны. Величие и пустынный полумрак святилища не трогали его. Тревоги улеглись, и он теперь мог не спеша обдумать, что делать дальше. Когда новый план побега был готов, он взглянул на часы и положил себе три четверти часа на отдых. Его внимание привлекли огоньки свечей, ярким роем мерцавшие в боковом нефе, где был придел Девы Марии. Пред алтарем три старушки в черном стояли на коленях, сцепив руки перед треугольным вырезом воротника. Мартен, увидев, как они молятся, подошел и опустился на колени за их спинами. Память у него работала великолепно, и он с легкостью вспомнил пару молитв, выученных когда-то. Но осекся, едва успев начать, так как сообразил, что толку в этом никакого. Призыв, поднявшийся было из груди, рухнул обратно: Мартен понял, что точно так же мог бы горланить кабацкие песни под куполом храма, никак не нарушив его святости. Он с легкой завистью наблюдал за старушками — вот у кого каждое слово поднималось из души, и даже легкий шепот, должно быть, звучал не напрасно.

«Ведь и я был таким же, — думал он, — но теперь, без души, я даже не грешник, я не в счет, и никто меня не услышит. Эх, был бы я всего-навсего бедным грешником! Как все было бы просто!..»

Покинув придел, Мартен решил обойти всю церковь и направился в темную ее часть; где-то там, впереди, брезжил маленький огонек. Подойдя, он различил около главного алтаря единственную свечку, которая освещала деревянную кружку для пожертвований с надписью «За души в чистилище»; на кружке был висячий замок. Мартен вытащил из кошелька стофранковую купюру и опустил в щель. Но не успел отойти и на шаг, как вдруг передумал:

«И зачем я кинул туда сто франков? Какой с них толк, если делить придется на миллионы душ! Моей — и на долю секунды мучений не убавит. Мне эти деньги куда полезней на земле».

Убедившись, что никто его не видит, Мартен осмотрел замок. Петли, в которые продета дужка, были привинчены слабо — он легко отвинтил одну из них. Забрав со дна свою купюру, единственную в кружке, он вернул замок на место и продолжил обход. Ему пришло в голову, что для всякого, у кого есть душа, то, что он только что сделал, было бы грабежом и кощунством.

«В некотором смысле без души даже удобно, — подумал он, — если только не думать, чем все кончится…»

Мартен бродил по церкви как по музею: с таким же спокойным и ясным рассудком. В апсиде он сел на стул и долго разглядывал витраж в темной глубине — его нижняя часть из простого матового стекла наливалась красным от закатного света снаружи. Постепенно тело Мартена расслаблялось, забывались и муки чистилища, и необходимость искать пропитание. В состоянии такого животного блаженства он стал понемногу задремывать. Мир тихо сужался до стеклянного квадрата, который Мартен различал из-под тяжелеющих век. Он понимал, что опасно засыпать здесь, в церкви, но не мог противиться охватившему его оцепенению, пока вдруг под сводами не прокатился гул — хлопнула тяжелая дверь. Мартен вскочил, и на него тут же обрушились прежние тревоги и заботы, он снова стал прикидывать свои шансы на земле и на небе. Где-то под самым витражом послышался стук шагов по каменному полу. Мартен подошел поближе и увидел священника, идущего из ризницы в боковой неф. Встреча показалась ему как раз кстати.

— Святой отец, я хотел вас спросить!..

От неожиданности священник отшатнулся, но потом сделал знак, что внимательно слушает.

— Как вы думаете, святой отец, может ли убийца рассчитывать на милость Господа?

Стараясь скрыть внезапный испуг, священник ответил шепотом, будто призывая Мартена к благоразумию:

— Не сомневайтесь, милость Божия безгранична.

— Ну да, так я и предполагал…

Мартен помедлил минуту, раздумывая, стоит ли задавать более конкретный вопрос. И решил, что лучше воздержаться.

Священник же подумал, что Мартена нужно поддержать в добром намерении, и, коснувшись его руки, участливо произнес:

— Вы, наверное, пришли исповедаться?

— Что вы, нет, конечно! — отшатнулся он. — Не в чем мне исповедоваться.

Священник укоризненно покачал головой. В ответе Мартена он услышал не столько гордыню, сколько простодушие.

— Святой отец, еще вопрос: могу ли я попросить вас отслужить мессу за упокой души некоего Мартена? Она сейчас в чистилище.

Мартен протянул стофранковую купюру — ту, которую только что вытащил из кружки. Когда же сделка состоялась, он решил уточнить:

— А на сколько ваша месса уменьшит ей срок?

— Ну, тут вам никто не ответит, — сердито сказал священник, досадуя, что беседа приняла такой оборот. — Мы можем дать лишь надежду на спасение. Остальное в воле Божьей, и в каждом случае все по-разному.

— Я прекрасно понимаю, но ведь должен быть какой-то гарантированный минимум, иначе риски несоразмерно высоки, и…

Мартен говорил в полный голос, не заботясь о том, что тревожит таинственный полумрак. Его громкие возгласы оскверняли тишину церковных сводов. Священник вспомнил о своих духовных чадах, которые с нетерпением ждали исповеди и наверняка все слышали. Он прервал Мартена нетерпеливым жестом и сухо сказал:

— Ну, пусть будет полгода.

— За одну мессу — целых полгода! Надо же! Подумать только… Это любопытно!

Он погрузился в подсчеты, а священник, решив, что разговор окончен, холодно простился с ним и пошел прочь, но Мартен догнал его и схватил за рукав сутаны:

— Погодите, святой отец!.. Это же совершенно все меняет.

— Мне некогда, меня ждут прихожане.

— Всего минуту! Я только закажу у вас еще несколько месс.

Поняв, что ему не уйти, священник через силу улыбнулся. Мартен тем временем достал бумажник, вынул внушительную пачку тысячефранковых купюр — все свои сбережения — и протянул их священнику: